Культуролог в ЖЖ 
Культуролог в ВК
Русская кампания 1812 г.в рисунках Х.В. фон Фабера дю Фора |
Данный материал представляет собой презетацию выставки "Русская кампания 1812 г.в рисунках Х.В. фон Фабера дю Фора", прошедшей в Государствнном музее А.С. Пушкина в 2012 г.  Мы можем увидеть войну 1812 года глазами «противника» – француза, офицера «великой армии Наполеона» Х.В.Фабера дю Фора, прошедшего весь драматический путь «русского похода»: от блестящего, самоуверенного и стремительного вхождения «непобедимых» полков французского императора в Россию – до их бесславного, жалкого и трагического выхода из нее. Христиан Вильгельм Фабер дю Фор (v. Faber du Faur) - вюртембергский генерал-майор (1839), художник-любитель.Потомок гугенотов, выходцев из Лангедока. Изучал право в Тюбингене, с 1802 г. – государственный адвокат в Штуттгарте. В 1809 г. добровольно поступил в полк Короля, в июне произведен в лейтенанты. В мае 1810 г. обер-лейтенант. В 1812 году служил в резервном парке 25-й пехотной дивизии Великой армии. На Бородинское поле прибыл 5 (17) сентября уже после сражения, был очевидцем действий отряда И.С. Дорохова на Можайском тракте. В 1813 г. – капитан 2-го класса; в 1817 г. – капитан 1-го класса; в 1829 г. – майор, в 1836 - подполковник. В 1840 – полковник артиллерии и полномочный посланник при союзной военной комиссии во Франкфурте. С 1849 г. – генерал-майор. Будучи художником-любителем, непосредственный участник событий и сражений «русской кампании», лейтенант 25-й пехотной дивизии Фабер дю Фор по возможности старался запечатлеть то, что видел и в чем участвовал. В 1827-1830 гг. серия рисунков Фабера дю Фора о походе в Россию была гравирована и издана автором в 1831 г. под названием «Листы из моего портфеля, зарисованные на месте во время кампании в России» («Blatter aus meinen Portefeuilleim Laufe des Feldzugs 1812...», Stuttgart, 1831). Переизданий этого альбома и, тем, более, в русском переводе не было. Сегодня он считается абсолютной библиографической редкостью. На берегу Немана 13(25) июня 1812 года.  Французами было построено три понтонных моста. На литографии показан второй день переправы наполеоновских войск. «Потоки людей, лошадей, орудий, повозок направлялись по скрипучим настилам мостов на территорию России». На подходе к Полоцку, 25 июля 1812 года  «...продолжили марш на Бешинковичи, оставив слева Полоцк, чья юго-восточная часть, освещенная первыми солнечными лучами, являла очень веселый вид со своими церквями и башнями. Из всех этих церквей, самыми изыскаными были церковь коллегии ордена иезуитов, в то время уже не существовавшего в России...” Около Бешенковичей, на берегу Двины, 29 июля 1812 года  «Мы предали огню расположенное на правом берегу предместье... Черный вихрь дыма взмыл к небесам, и скоро дома русских, построенные из дерева, превратились в кучу пепла». У стен Смоленска, 18 августа 1812 г., 10 часов вечера.  «В десять часов вся часть города, расположенная за рекой, была сплошным костром, который, словно в зеркале, отражался в водах Днепра и отбрасывал пурпурные отблески на древние стены и татарские башни святого города...» Смоленск, на правом берегу Днепра, 19 августа 1812 г. (Убитый егерь).  «Среди вражеских стрелков, засевших в садах на правом берегу Днепра, один в особенности выделялся своей отвагой и стойкостью. Поместившийся как раз против нас, на самом берегу за ивами, и которого мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал, он все не унимался и замолчал только к ночи. А когда на другой день по переходе на правый берег мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев увидали распростертого ниц и убитого ядром нашего противника унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего здесь на своем посту». На бивуаке перед Вязьмой, 30 августа 1812 г.  «В ночь с 28-го на 29-е противник разрушил мосты через Вязьму, поджег город, как делал раньше в Смоленске и Дорогобуже... Два батальона 25-го полка с большим трудом могли погасить огонь и спасти три четверти домов». Гжатск, 5 сентября 1812 г.  «В полдень в западной части Гжатска... вспыхнул пожар. Раздуваемый западным ветром, он быстро распространился до противоположного конца города, большуя часть которого он уничтожил в очень короткое время». На поле битвы на реке Москве (Бородино), 17 сентября 1812 г.  «Затихла страшная битва, что кипела у батареи Раевского. Французы объезжают поле сражения, заваленное телами убитых и лошадиными трупами. Офицер наполеоновской армии Ц. Ложье вспоминал: «Какое грустное зрелище представляло поле битвы! Никакое проигранное сражение не сравняется по ужасам с Бородинским полем... Все потрясены и подавлены... …здесь покоятся Коленкур и Монбрен, окруженные своими храбрецами. Слава наших (вюртембергских) войск связана со славой этих редутов, так как именно здесь Мюрат, преследуемый превосходящими силами противника, нашел убежище в наших рядах». Мост через Колочу у деревни Бородино, 17 сентября 1812 г.  «...во время сражения и после него, чтобы по мосту можно было передвигаться, большую часть наваленных на нем трупов просто сбросили в Колочу. Поодиночке и лежавших кучами, их было достаточно много, чтобы составить представление об ужасном сражении, имевшем здесь место». На главной дороге между Можайском и Крымским, 18 сентября 1812 г.  «После сражения при Можайске в деревнях разместилось большое количество раненых обеих армий. Многие из этих деревень выгорали частично или полностью, и тысячи этих несчастных, кому не позволили спастись раны и кому не помогли товарищи, стали жертвами огня. Нередко можно было видеть обугленные тела, лежащие рядами на полу в комнатах...» На главной дороге между Можайском и Москвой, 21 сентября 1812 г.  «...мы проходили через деревни, дома которых своей архитектурой и украшениями напоминали швейцарские. Вместо маленьких окошек и ставней, распространенных в России, в окна были вставлены большие стекла, а внутреннее убранство свидетельствовало о зажиточности и некоторой культуре обитателей, чего мы до сих пор не встречали». Москва, 24 сентября 1812 года  «Москва, как до нее Смоленск, Дорогобуж, Вязьма и другие города была оставлена своими жителями... Можно было проехать целое лье, не увидев ничего, кроме куч пепла и остатков стен сгоревших домов, улиц, покрытых обломками рухнувших построек, поваленных железных крыш и трупов, лежащих под раздавивишими их обломками... Толпы несчастных жителей обоего пола скитались в этом лабиринте разрухи и опустошения среди ищущих наживы банд из наших солдат». | |
Наверх |
