А что в серёдке?

Это - шестая глава из книги Веганство: обнажение смыслов

Предыдущая глава: Небытие как альтернатива страданию  
Следующая глава:  Сбежавший садовник

В первом приближении веганство кажется заботой о животных. Ради блага животных веган отказывается от продуктов, издавна присутствующих на столе человека, не надевает на себя одежду, изготовленную из традиционных материалов (кожа, шерсть, шёлк) и т.д. Но на поверку выходит, что сами животные вегана мало интересуют. Его поведение регулируется не сердцем, а головой. Веганство – это, прежде всего, идея, убеждения. Для того чтобы стать веганом, надо узнать, как устроен технологический процесс в индустриальном животноводстве и сделать определённые выводы, изменив модель своего потребительского поведения. А вот любить животных, чтобы мыслить как веган, совсем необязательно. Да их и сложно любить. Типичный веган, как уже говорилось, – это городской житель, пересекающийся с животными, являющимися предметом его заботы, крайне редко. Фермер может иметь любимую курицу. Человек, зашедший в инкубатор для бройлеров и увидевший одновременно тысячи петушков, вряд ли проникнется к ним каким-либо личностным чувством. Птицы заполнят его зрительное восприятие, шокируя своей многочисленностью, и он будет относиться к ним как к биомассе, принявшей в данном конкретном случае куриные формы. В другой раз биомасса предстанет в виде свиней, чавкающих в кормушках внутри своих загончиков на свиноферме. И на этом фоне идея избавления животных от ига, наложенного на них человеком, будет мыслиться, скорее, как освобождение биомассы, которую следует выпустить на природу, чтобы она принимала там естественные, природные формы. Эта установка рождается и существует совершенно безотносительно к конкретным животным. Веганство – это Большая Идея, и такие частности, как персональная судьба живого существа, значения не имеют и могут даже мешать. Сентиментальность (так это определяется с точки зрения Большой Идеи) всегда мешает принимать принципиальные решения и совершать радикальные действия. 

Вот что пишет Питер Сингер в своём "Освобождении животных": "Вскоре после того, как я начал работу над этой книгой, моя жена и я были приглашены на чай к одной даме, которая слышала, что я собираюсь писать о животных. Жили мы тогда в Англии. Хозяйка очень интересовалась животными, рассказывала, что у нее есть знакомая, постоянно пишущая о животных, которая хочет встретиться с нами. Когда мы прибыли, подруга нашей хозяйки уже была на месте и действительно стремилась говорить о животных. «Я люблю животных, – начала она, – у меня есть собака и две кошки и вы не представляете, как им вместе хорошо. Вы не представляете, как им замечательно! И мы имеем даже небольшой госпиталь для любимцев». Она помолчала, пока накрывали на стол, и взяла большой сендвич с окороком. Затем она спросила, какие же любимые животные есть у нас. Мы сказали, что не имеем никаких любимых животных. Она посмотрела на нас несколько удивлённо и откусила от своего сендвича. Наша хозяйка закончила к этому времени сервировку и встретила нас словами: «Вас конечно интересуют животные, не правда ли, мистер Сингер?». Мы постарались объяснить, что заинтересованы в прекращении страданий и несчастий животных, что мы протестуем против их жестокой дискриминации, и что мы считаем недопустимым бесконечно увеличивать страдания других существ, даже если это существо не является представителем нашего вида, и что мы уверены в том, что животные безжалостно и жестоко эксплуатируются человеком и мы бы хотели, чтобы это было изменено. А в других отношениях, сказали мы, у нас нет особенной заинтересованности в животных. Ни один из нас не занимается содержанием собак, кошек или лошадей, подобно тому, как многие люди делают это. Мы не испытываем какой-то «любви» к животным. Мы просто хотим, чтобы с ними обращались как с независимыми существами, которыми они и являются, а не как с предметами целей человека или как со свиньей, мясо которой сейчас находится на сендвиче нашей хозяйки."[1]

[1. Singer P. Animal Liberation,  Preface.  Цитируется по: Сингер Питер Освобождение животных,  сокращенный перевод А.И. Петровской. См.: http://www.ecoethics.ru/old/b40/]

Сингер пишет с уверенностью в более высоком уровне занимаемой им этической позиции по сравнению с тем, на котором находится описанная им тут "любительница" животных. Это взгляд сверху вниз. Бутерброд с окороком предъявляется в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения, если не улики. Госпиталь для питомцев оказывается сентиментальной игрушкой эгоистичных тиранов. Собачки и кошечки, или, как он говорит дальше, "болонки-любимицы"в зачёт не идут. Если человек "думает, что для любви к животным достаточно погладить кошечку или покормить птичек в парке" (это тоже цитата из Сингера), он ещё не поднялся на должную высоту. 

Пренебрежение к домашним питомцам, проступающее у Сингера то здесь, то там, – вовсе не признак особой чёрствости души, как можно было бы подумать, а следствие последовательности исповедуемого им подхода. Веганское мировоззрение неизбежно приводит конфликту с обычаем человека заводить себе четвероногих (или пернатых) друзей. Это не часто проговаривается вслух: множество людей являются убеждёнными собачниками или кошатниками, и если бы пропаганда веганства начиналась с заявления о неприемлемости содержания собак и кошек, то она вряд ли бы преуспела. А так веганство оказывается просто альтернативной формой проявления заботы о братьях наших меньших. Владельцы домашних питомцев готовы увидеть здесь то же тёплое чувство, которые они испытывают по отношению к своим любимцам. Те женщины, что пригласили к себе чету Сингеров, как раз попались в ловушку подобной логики. Но сторонники Большой Идеи не склонны разводить сантименты. 

Проще всего с птицами. Они сидят в клетках. Клетки – очевидный признак заключения. Радость, которую получает человек от того, что кто-то томится у него в неволе, порочна. Птица должна быть свободной. А вот, например, с собаками всё гораздо сложнее. Хотя бы потому, что собака любит своего хозяина. Культура хранит множество историй собачьей верности. Собака, разлучённая с хозяином, будет страдать. Можно, конечно, попробовать обвинить в этом человека: он подчинил себе живое существо не только физически, но обрёк его ещё и на эмоциональное рабство. Но факт остаётся фактом: собака потеряет от разрыва с человеком, и потеряет немало. Возможно, она утратит самую суть своего существа и перестанет быть тем, что мы понимаем под словом "собака". В случае с собакой дедоместикация начинает уже совсем откровенно приобретать черты умышленного убийства (убийства вида). 

Между тем разведение собак принципиально ничем не отличается от разведения, скажем, кур. Многообразию куриных пород легко поставить в параллель многообразие пород собак. И как есть породы, превратившие курицу в функцию (она должна нести максимально много яиц, пусть при этом её организм ускоренно изнашивается), так есть и собаки, превращённые в функции. Собака бойцовой породы (бультерьер или питбуль), атаковавшая свою жертву, часто не может самостоятельно разжать челюсти. Хозяину приходится приходить к ней на помощь. Такие собаки имеют смертельную хватку. Но, став грозным оружием, они утратили полноценность: их существование определяется тем, как человек их использует. Выстреливший пистолет надо перезарядить, атаковавшей собаке надо помочь освободиться от жертвы. Если человек действует правильно, всё в порядке; в противном случае собака обречена. Из пород-функций можно вспомнить ещё комнатных собачек, которые дрожат на холоде без костюмчика, то и дело пугаются и могут сломать себе лапу, неудачно спрыгнув со стула. Выведя такую породу, человек создал себе живую игрушку. Что это, как не пример эксплуатации существ, попавших во власть человека? 

Вегану не подобает держать собаку или кошку. Впрочем, главная причина лежит всё-таки в иной плоскости. Собак и кошек надо кормить. И если человек может ограничить себя растительной пищей, то с домашними питомцами так не получится. Веганы уже давно ведут дискуссию, какова природа человека: считать ли его хищником, всеядным или исключительно плодоядным. Несмотря на то, что человек охотится так долго, насколько мы можем заглянуть вглубь истории, веганы считают мясную диету случайно закрепившейся пищевой моделью, обращая внимание на отсутствие у человека явных признаков хищника. В частности, у нас нет когтей, наши зубы не столь длинны и остры, а длина кишечника по отношению к туловищу гораздо больше, чем у хищников[2]. Но с тем, что собаки и кошки – хищники, спорить не приходится. У них и когти на месте, и зубы правильные. А значит, их следует кормить мясом (или продуктами мясопереработки в виде специального корма). Без пищи животного происхождения они захиреют и умрут. 

[2. С другой стороны, даже травоядному животному только растительных белков недостаточно. Так, корова в день съедает около 900 граммов бактериального белка, который образуется в специальном органе – рубце. Рубца у человека нет. Мыши и кролики тоже не имеют рубца, но у них развитые «слепые» ответвления кишечника, где протекают аналогичные процессы. Животные поедают свои экскременты, богатые бактериальным белком, и их организм получает необходимое. Человек такого источника белка не имеет. Он получает необходимый ему животный белок иначе. ] 

Рядом с миллиардами людей живут сотни миллионов собак и кошек. Для того чтобы их содержать, необходимо продолжать выращивать животных на забой. Даже если все люди станут веганами, обречение животных на смерть не прекратится, пока человек не прогонит собаку и кошку прочь. Именно поэтому веганство ведёт к отказу от четвероногих друзей. 

Человек не должен владеть животными. Власть здесь приравнивается к эксплуатации. Кошка, вроде бы, гуляет сама по себе. Она держится порой настолько подчёркнуто независимо, что кажется, что это она пользуется человеком, который её кормит, а если кошка и ловит мышей, то не потому, что человек её заставил, а руководствуясь древним инстинктом. Но вот ребёнок хватает кошку в охапку и начинает тискать, а та терпит и не выпускает когтей, чтобы его не поранить. Или на нитку привязывается бумажка, и котёнок скачет за ней вприпрыжку, радуя человека, устроившего эту забаву. Так или иначе, человек задаёт условия, которым животным приходится следовать. Он – господин их судьбы, и именно против этого выступают веганы. 

Не животные оказываются семантическим центром веганства, а человек. Веганство – это разговор о человеке, животные – только повод для разговора. Именно поэтому судьба животных, в защиту которых выступают веганы, в сущности, их мало интересует. Вегану достаточно того, что он сам (лично) не участвует в определённых процессах (не причастен к убийству и эксплуатации животных), а что там будет с теми, кого он этим облагодетельствовал, – не его дело. Принцип освобождения как раз и сводится к тому, что ранее сплетённые судьбы разделяются, и у каждого оказывается свой собственный путь. У человека – свой, у других живых существ – свой. С точки зрения либеральной модели тут всё честно.

Следующая глава:  Сбежавший садовник