Разбор принципов Национальной стратегии действий в интересах детей

1 июня 2012 г., в Международный день защиты детей, Президент Российской Федерации В.В. Путин подписал Национальную стратегию действий в интересах детей на 2012-2017 гг. Мы уже давали общую оценку данного документа . Однако значение документа таково, что его необходимо анализировать глубоко и подробно.

Данной публикацией мы продолжаем анализ.

Главный вопрос, который возникает, когда мы обращаемся к «Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 годы», это вопрос доверия.  Можно ли доверять разработчикам Стратегии? Можно ли считать, что те цели,  которые действительно преследуют авторы документа, соответствуют заявленным?

Если на этот вопрос ответить положительно, то значительная часть Стратегии приобретает весьма привлекательный вид. Есть отдельные, заведомо неприемлемые  вещи, но в целом документ должен внушать оптимизм.  Одно название чего стоит:  государство свидетельствует, что оно помнит о детях и планирует специальные действия в их интересах.

Однако, к сожалению, доверия нет. Настороженный взгляд неизбежно пытается читать между строк, «переводя» с языка официальных реляций на  язык родительского негодования. Это происходит так, потому что мы неоднократно сталкивались с употреблением подобных формулировок в качестве благовидного прикрытия  самых опасных и разрушительных действий.  Интересами детей, как мы знаем, из зарубежной, а теперь уже и отечественной практики, обычно прикрывается ювенальная юстиция. И данная Стратегия, в результате, становится  программным документом введения ювенальной юстиции в России.

Преемственность между российской Национальной стратегией и  европейской  ювенальной моделью отражена в самом тексте документа. В нем говорится, что отечественная Стратегия написана с учетом  Стратегии Совета Европы по защите прав ребенка  на 2012-2015 гг. Названы и основные цели европейской Стратегии. Надо понимать, что достижение данных целей считается актуальным и для России. Вот эти цели:

·        способствование появлению дружественных к ребенку услуг и систем;

·        искоренение всех форм насилия в отношении детей;

·        гарантирование прав детей в ситуациях, когда дети особо уязвимы.

По мнению авторов уже нашей стратегии,  России не хватает гармонизации  деятельности по защите прав и интересов детей с деятельностью мирового сообщества, а также использования положительного опыта европейских стран.  Мы знаем, каков этот ювенальный опыт. 

Примечательно, что в европейских формулировках не употребляется слово «семья». И это не случайно. Мы-то считаем, что самой дружественной к ребёнку системой является семья, а они ищут какие-то другие системы. Наличие семьи оказывается недостаточным. Ребёнок воспринимается сам по себе. Он превращается в субъект, с которым государство начинает выстраивать отношения, не обращая внимания на родителей.

Отражения такого подхода то и дело встречаются в нашей Национальной стратегии. Это – и включение в неё инициативы под названием  «Города, доброжелательные к детям», продвигаемой ЮНИСЕФ. Изюминка этой инициативы – участие детей в процессах принятия решений, касающихся их интересов. Иными словами, не родители и прочие взрослые должны судить, что нужно детям, а сами дети.

Сюда же стоит отнести инновации в нашей образовательной системе, в результате которых от ребёнка требуется  выбрать профиль образования уже на входе в старшую школу – в соответствии с его «склонностями и жизненными планами». На практике это оборачивается образовательными потерями и дезориентацией ребёнка, но это не смущает идеологов реформы. Тут сразу же вспоминается одиозный форсайт-проект «Детство 2030», в котором предлагалось, чтобы ребёнок самостоятельно «чертил свою жизненную траекторию» уже с 12 лет. А это уже даже не старшие, а средние классы.

Самым опасным проявлением этой тенденции является предложение отказаться от тайны усыновления.  Логика тут понятна. Тайна усыновления маскирует приемную семью под родную, а, следовательно, родной семье оказывается предпочтение. Отказ от тайны усыновления уравняет культурную значимость родной и приёмной семьи. Ребёнок, да и всё общество, должны перестать обращать внимание на то, в какой семье он находится. Семья становится лишь неким обязательным фоном, не константой, а переменной – сегодня одна, завтра другая. Неважно, что за семья, важно, чтобы ребёнок был в семье;  семью следует подобрать получше, тогда и ребёнку будет хорошо.

Этот ювенальный дух проступает сквозь все выводы и предложения Стратегии. Он заставляет самым внимательным образом отнестись к заявляемым в Стратегии принципам и попытаться определить, откуда нам может грозить беда.

Первый принцип: «реализация права каждого ребёнка жить и воспитываться в семье».

В связи с тем, что уже говорилось выше, стоит обратить внимание на то, что в формулировке отсутствует понятие родной семьи.

О родной семье в Стратегии тоже упоминается. Но как!  В разделе о детствосбережении в самой последней задаче -  мимоходом. Задача посвящена обеспечению профилактики семейного неблагополучия, и вот тут-то, уже в конце сказано о приоритете воспитания в родной семье. Смысл такой: по возможности желательно обеспечить, но благополучие ребёнка важнее. Зато мы не можем сказать, что Стратегия направлена против родной семьи, вот ведь, есть пункт. Получается, что документ выстроен как игра с читателем: вроде бы и понятно, что тебя обманывают, а поди докажи. Добросовестный документ начинался бы с важности именно родной семьи. Этот же – совсем о другом.

Вот как в Стратегии раскрывается принцип о праве ребёнка жить в семье.

1.      Обеспечение условий соблюдения прав и законных интересов ребёнка в семье. То есть, изначально подозревается, что права и законные интересы ребёнка в семье могут быть нарушены, и именно государство должно проследить за их обеспечением.

2.      Своевременное выявление нарушений этих прав. Предполагается, что семье и ребёнку должен быть предоставлен «беспрепятственный доступ» к профилактической помощи. Имеется в виду профилактика нарушений прав ребёнка. И вот тут возникает вопрос, а что означает определение «беспрепятственный» доступ? Кто может препятствовать? Конечно же, родители. То есть, на самом деле данный пункт навязывает представление о том, что родители препятствуют выявлению нарушений. Это  - прямая презумпция виновности родителей.

3.      Адресная поддержка семьям в трудной жизненной ситуации. Что это такое – известно. Например, социальный патронат, от которого семья просто не может отказаться.

4.      При необходимости – устройство детей, оставшихся без попечения родителей в семьи граждан. Естественное последствие применение социального патроната – изъятие ребёнка. Вот, оказывается, как авторы Стратегии понимают право ребёнка жить и воспитываться в семье: это - право на изъятие из родной семьи и помещение в приёмные семьи.

Второй принцип: защита прав каждого ребёнка.

Принцип звучит отлично. Но уже ожидаемо, что понимание данного принципа авторами стратегии имеет свою специфику. Раскрывается этот принцип так:

1.      Обеспечение прав каждого ребенка без какой-либо дискриминации. О какой дискриминации тут речь? Дискриминация – понятие негативное. Здесь она отрицается, создаётся ощущение, что говорится о чём-то хорошем.  Но стоит помнить, что текст Стратегии наполнен конструкциями- перевёртышами. С ювенальной точки зрения обеспечение прав ребёнка – это доступ в семью контролирующих ювенальных органов. Дискриминация -  с этой же точки зрения – это попытка уклониться от ювенального контроля с помощью причисления себя к какой-либо группе.  Например, если ребёнок растёт в православной семье, это не должно быть основанием для «дискриминации»; то есть, условия жизни православного ребёнка не должны отличаться от норм, предписанных ювенальным ведомством. Хорошо, что пока пост не считается нарушением прав ребёнка. Но его легко посчитать таковым, будь на то соответствующая политическая воля… И никакие ссылки на принадлежность к Церкви уже не спасут.

2.      Правовое просвещение. Просвещать будут и взрослых и детей. В первую очередь, конечно, детей. На это уже сегодня выделяются немалые деньги. Каждый ребёнок должен знать, что у него есть права.  Знать, что он может требовать от родителей. Знать, куда ему жаловаться, если родители его требования не выполняют. Таким образом, ребёнок провоцируется на конфликт. Ювенальной системе это необходимо, поскольку в соответствии с её идеологией именно дети должны стать самыми лучшими ювенальными контролёрами.

3.      Предоставление реабилитационной помощи каждому пострадавшему ребёнку. Реабилитационная помощь предоставляется в условиях нахождения ребёнка в реабилитационном центре, то есть вне семьи. Данный пункт надо понимать так: каждый ребёнок, насчёт которого есть подозрение, что его права нарушаются, может быть изъят из семьи. Мы опять приходим к тому, что реализация уже второго  принципа стратегии строится на изъятии ребёнка.

В настоящее время в области защиты прав ребёнка многое делается исходя из представлений участников процесса. Мы часто обвиняем опеку в произвольных действиях.  Стратегия отвечает на эти обвинения тем, что ставит задачу сформулировать основные правила и понятия.  В том числе и наиболее спорное понятие жестокого обращения. Благо ли это? Многое зависит от того, что будет включено в итоговую формулировку. Если сегодня шлепок по попе может трактоваться и так и этак, то с принятием официальных определений вариантов не будет. Если в какой-нибудь официальной инструкции, или тем более в законе будет сказано, что шлепок по попе – это жестокое обращение, то опека уже будет вынуждена отнестись к выявленному факту соответствующим образом.  Ничего личного. А стало быть, и ничего человеческого.  Чёткие формулировки всегда означают формальность подхода. Апеллировать к традиции, совести, здравому смыслу будет нельзя.

Аналогичная опасность есть и в планах стандартизации деятельности опеки. Предполагается разработать стандарты «предоставления услуг» по предотвращению жестокого обращения и семейного неблагополучия, а также стандарты «предоставления помощи». Это означает, что действия опеки будут жестко регламентированы. С одной стороны, это хорошо. С другой стороны, опека уже не сможет на что-то закрыть глаза – отчётность не позволит. Всем достанется одинаково – в запланированной мере.

Особую опасность представляет предложение оценивать качество жизни ребенка на основании данных мониторинга «с учетом эмоциональной, коммуникативной и психологической компоненты». Иными словами, планируется подключение психологов, которые на основании тестов и разговоров с детьми будут выносить рекомендации о необходимости взятия семьи на контроль.  На примере этой инициативы хорошо  видно, что формализм не является надежной гарантией от субъективных оценок.  Интерпретация, данная психологом, может стоить ребёнку семьи, при этом все формальные правила будут соблюдены.

Третий принцип:  максимальное развитие потенциала каждого ребёнка.

Принцип выглядит безопасным. Однако при последовательном проведении, он тоже приобретает ювенальную окраску. Что делать, если родители не способны обеспечить максимальное развитие потенциала своего чада? Например, просто нет денег на репетиторов. При желании, этим тоже можно обосновать изъятие ребёнка.

Четвёртый принцип:  сбережение здоровья каждого ребенка.

Государственная забота о здоровье детей должна быть неотъемлемой составляющей любой Национальной стратегии. Однако мы знаем, что в западной практике в сферу здоровья включаются и многие абсолютно недопустимые вещи.

Соответствующие сомнительные и опасные элементы  обнаруживаются и в тексте Стратегии.

Так, заявляется о необходимости медицины, дружественной к детям. Под этим обычно понимается создание медицинских центров, в которых детей принимают  без уведомления родителей.  Подобная скрытность обычно востребована в случае лечения заболеваний, передающихся половым путём.  Такие центры также могут делать тайные аборты несовершеннолетним.  Таким образом, существование «дружественной» медицины оборачивается поощрением ранней половой жизни. Аналогичную функцию выполняют и центры охраны репродуктивного здоровья.

Стратегией предполагается просветительская работа по предупреждению абортов. Мы знаем, что основной упор в такой работе делается на пропаганде контрацептивов. Планируется также активизация обследований детей и обучения их гигиеническим навыкам. Под обучением гигиеническим навыкам в западной практике обычно понимается сексуальное просвещение или, говоря более правильным языком, развращение детей.

Очень странный пункт Стратегии предусматривает внедрение «программ гигиенического воспитания» «для информированного выбора в вопросах здорового образа жизни». Такая формулировка может использоваться для прикрытия пропаганды гомосексуализма и других половых извращений: по мнению радетелей гендерного «просвещения» каждый ребёнок должен пройти через сознательный («информированный») выбор своего социального пола. В результате, процесс выбора становится процедурой искушения детей.

Пятый принцип: технологии помощи, ориентированные на развитие внутренних ресурсов семьи (опора на собственную активность людей, предоставление им возможности участвовать в решении своих проблем  наряду со специалистами).

Фактически, это – прямое признание, что дополнительных денег на поддержку семьи выделяться не будет. Вся помощь будет сводиться к оказанию консультаций и предъявлению требований.

На этом фоне очень опасным выглядит предложение о введении стандартов «минимальных гарантий доступа к доходам и социальным услугам для определения качества жизни детей». Иными словами, будет подсчитано, на какую сумму должен получать материальные блага каждый ребёнок.  Далее возникает вопрос: а что будет, если семья окажется не в состоянии соблюдать стандарт, ведь помощи от государства не ожидается? По ювенальной логике такую семью должны учесть как находящуюся в трудном положении, взять на контроль и заключить с ней договор о социальном патронате, в котором будет предусмотрен план, как семья должна увеличить расходы на ребёнка. Если после этого стандарт всё равно не будет достигнут, ребёнка отберут.

Шестой принцип: особое внимание уязвимым категориям детей.

В Стратегии к уязвимым категориям относятся и дети в трудной жизненной ситуации, и дети-инвалиды. Конечно, им должно оказываться особое внимание. Но что за этим стоит?

Например, Стратегией предполагается  инклюзивное образование: то есть дети с какими-либо нарушениями должны учиться вместе со здоровыми детьми. Для инвалидов возможность инклюзивного образования, действительно, психологически очень важна. Однако в специальных учебных заведениях получают образование дети, которые просто не в состоянии учиться наравне со своими сверстниками, а также дети, нуждающиеся в коррекции поведения. Реализация данного предложения Стратегии приведёт к ликвидации коррекционных учебных заведений. Коррекционные функции будут переданы в обыкновенные школы; в результате образовательный процесс обыкновенных школ будет деформирован, а качество образования утрачено.

Седьмой принцип: обеспечение профессионализма и высокой квалификации при работе с ребенком.

Профессионализм – это позитивная характеристика. Однако в сфере работы с семьёй и детьми желательно участие не только узких специалистов, но и широкой общественности. Не будет ли данный принцип использоваться для ограничения реального участия в процессах людей, способных проявить неформальное сочувствие и понимание (например – священнослужителей), в пользу профессионалов, придерживающихся холодной буквы инструкции?

Некоторые предложения, касающиеся повышения качества работы органов защиты детства, вызывают серьёзное беспокойство. Мы уже говорили об опасностях стандартизации в этой сфере. Также Стратегией предполагаются модернизация государственного статистического наблюдения и формирование системы мониторинга для оценки эффективности действий в этой области. Это означает создание информационной базы, в которой будет содержаться информация по всем семьям (и детям) страны, а также принятым мерам. Наличие подобной базы не позволит семье спастись от ювенального преследования, просто переместившись из одного места в другое.

Восьмой принцип: партнерство во имя ребенка.

Эта красивая формулировка предполагает активное привлечение бизнес-структур в сферу детства. Также данный принцип открывает возможности для участия в работе с российскими детьми различным международным организациям.

Самым же пугающим выглядит предложение привлекать к сотрудничеству волонтеров, которые оказывали бы помощь при расследовании преступлений против детей. Иными словами, Стратегия предусматривает создание сети информаторов на добровольной основе, которые бы следили за состоянием дел в чужих семьях. Атмосфера страха при этом гарантируется.

Национальная стратегия действий в интересах детей на 2012-2017 годы является действующим документом. Мы уже живём по этой стратегии. Между тем, проведённый анализ показал, что заявленные принципы и их понимание, следующее из текста Стратегии, не соответствуют традиционной российской культуре, являются опасными, вредными и даже способны поколебать фундаментальные основы российского общества. Поэтому действие данного документа следует приостановить, а текст - кардинально переработать, основываясь уже на ценностях и традициях нашей культуры.