Социальный патронат на подходе

29 декабря 2012 г. Президент Российской Федерации подписал Указ № 1688  "О некоторых мерах по реализации государственной политики в сфере защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». Появление указа выглядит логично – на фоне введённого ограничения на усыновление детей в США, государственная власть усиливает заботу о детях-сиротах, и предпринимает меры, чтобы усыновление внутри России шло более эффективно. Текст Указа, вроде бы,   звучит убедительно: решимость изменить ситуацию к лучшему в нём явно чувствуется. Но вот только что есть это «лучшее»?

Безусловно, такие меры как снижение  требований к  наличию  жилых площадей у будущего усыновителя, что позволит усыновлять детей и более бедным семьям, - это благо.  Снижение количества бумажек, которыми должны отчитываться перед опекой приёмные родители, - тоже однозначный плюс. Но таких однозначных плюсов не так уж много. Радоваться остальным, предусмотренным Указом мерам тоже можно, но – только в том случае, если целью их реализации не является параллельное ущемление положения родных, обыкновенных и нормальных семей (деткам без родителей данный Указ действительно может принести реальную пользу). Но, как говорится, хорошее решение – то, что решает несколько проблем сразу. Если мы поставим себя на место тех, кто хотел бы модифицировать семейные отношения в России, понизив роль и авторитет кровных родителей, то данный Указ может быть хорошим решением. Неся благо детям, оставшимся без родителей, он, в то же время, содержит возможности дальнейшей перестройки всей сферы семейных отношений.  Конечно, подобной подоплёки может и не быть… Но иногда перестраховаться лучше, чем пропустить опасность.

Итак,  рассмотрим, к примеру, финансовую поддержку приёмным семьям. Она необходима. Человек, решившийся усыновить ребёнка, должен чувствовать рядом плечо государства. Однако если  ситуация  в целом будет такова, что деньги, получаемые на ребёнка в приёмной семье окажутся значительно больше, чем выплачиваемые на ребёнка в родной семье, то её будет сложно назвать правильной и здоровой.  Посмотрим теперь, какая философия за этим стоит. Мы исходим из того, что родная семья может быть неблагополучной: например, родители могут пить. Деньги, идущие в такую семью, скорее всего, будут потрачены не на детей. Поэтому сколько таким родителям не плати, толку не будет. С другой стороны, приёмная семья – проверенные и контролируемые люди. Тут можно гарантировать, что «детские» деньги будут потрачены по назначению. Выделять более крупные суммы – не страшно. Более обобщённо данная картина описывается так: мы больше доверяем приёмной семье. Кровные родители заведомо попадают под подозрение. И если это восприятие довести до логического конца, окажется, что с точки зрения управляемости и контроля над ситуацией было бы лучше всех детей сначала вывести за пределы родной семьи, где есть угрозы нецелевого расхода выделяемых денег, а потом ввести в приёмные семьи или в родные семьи на договорной основе.

Стоит подчеркнуть, что предусматриваемые Указом меры относятся не только к детям-сиротам, но и к детям, оставшимся без попечения родителей. Последняя категория на самом деле включает детей, изъятых из семей. С точки зрения Указа  не имеет значения, почему ребёнок остался без родительского попечения (то есть на основании чего он был изъят из семьи). Он смотрит только вперёд, и настроен исключительно на устройство ребёнка в чужие семьи, возврат ребёнка в родную семью Указом не предполагается. С учётом этого и стоит оценивать его положения.

В Указе есть установка пересмотреть изменение содержания информации, предоставляемой  органами опеки и попечительства в государственный банк данных. Хорошо ли иметь подробный банк данных на детей, оставшихся без попечения родителей?  Наверное, хорошо: это позволит более эффективно выстроить их устройство в приёмные семьи. А если спросить: хорошо ли, что будет создан подробный банк данных на изъятых детей? Это означает, что мы ищем, прежде всего,  как устроить детей в чужие семьи, а не как вернуть их в родную семью.

Любопытен пункт, который вводит новый критерий эффективности управления на местах:  доля детей, оставшихся без попечения родителей.  Предполагается,  что чем меньше данная доля, тем лучше работает исполнительная власть. И это – хороший показатель. Однако  далее следует уточнение: «в том числе переданных неродственникам (в приемные семьи на усыновление (удочерение), под опеку (попечительство), охваченных другими формами семейного устройства (семейные детские дома, патронатные семьи)». Надо понимать, что если доля «переданных неродственникам» будет расти, то это будет восприниматься положительно.  То есть, мы находим очередное свидетельство настроенности на невозврат детей в родные семьи.

Указ подстёгивает Госдуму быстрее принять законы "Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей" и "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства" (т.н. «закон о социальном патронате»),  о ювенальном характере которых уже неоднократно говорилось. При этом  дано особое указание уточнить порядок приёма ребёнка в патронатную семью. Упоминание патронатной семьи в тексте Указа встречается неоднократно.  Что за этим стоит?

Приход ребёнка в патронатную семью – это не усыновление. Усыновлённый ребёнок получает новых родителей. В идеале он должен и воспринимать их именно как родителей,  а они его – как своего ребёнка. Устанавливаются новые неразрывные (опять-таки в идеале, конечно) связи – на всю жизнь. Патронатная семья – совсем особое образование. Она создаётся контрактом между органами опеки и патронатными «родителями». Контрактом оговаривается срок (от 1 года по действующему законодательству), на который  ребёнок помещается в семью. И ребёнок и «родители» знают, что это – временное решение.  Это такой компромисс интересов, игра в родительство… Игра – потому что контракт можно продлить, а можно и не продлевать, нет ощущения, что ребёнок - это на всю жизнь… С точки зрения ребёнка, плюсы, конечно, есть. Уж лучше патронатная семья, чем детский дом. Но в масштабе общества модель патронатной семьи – довольно разрушительная штука.  Для тех, кто переформатирует сферу семейных отношений в соответствии с требованиями глобализма, патронатная семья – самый лучший вариант. Он гарантирует, что прочных, духовных связей не будет, что всё будет описываться контрактом и измеряться интересами, что отношения между взрослыми и ребёнком будут полностью открыты внешнему наблюдению. И именно в направление этой модели нас сегодня подталкивают.  Например, если выплаты на ребёнка в патронатной семье и  при усыновлении будут одинаковы, то это будет стимулировать развитие именно патронатного «родительства» (риск меньше). И Президент предлагает доработать закон о социальном патронате, включив в него регулирование устройства ребёнка в патронатную семью.

Наконец, Указ предписывает Фонду поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации – этому пропагандисту ювенальщины – заняться внедрением в общественное сознание позитивного восприятия «устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, на воспитание в семью». Семья, как мы уже выяснили, предполагается чужая. То есть, на самом деле нам предлагают согласиться, что изъятие детей и их помещение, например,  по контракту в патронатную семью – это нормальное решение. Вопрос о возврате в родную семью при этом не рассматривается. Эта тема из общественного сознания будет уводиться. Это – не проговоренная, но довольно чётко просматривающаяся задача грядущей пропагандистской кампании.

Ювенальное «завтра» стремительно приближается …