Картина Пабло Пикассо “Три музыканта”.

Мимо этой картины не пройдешь.

Да, сильное от нее впечатление. Богата она содержанием. Остросоциальным содержанием. 

А еще – и сильное художественное впечатление от этой картины. Вернее, “не еще”, а сильное художественное от нее впечатление – это прежде всего. 

Что, кто это там – за этими масками? Кто они эти – в этих балахонах? 

Жалкие, смирившиеся со своей судьбою нищие бродяжки? Кроткое нищенство бессильное?

Руки у них, смотрите, – точно птичьи слабые лапки.

Птицы небесные.

А может – крысиные лапки?

Может – затаенная бешеная злоба?

Какие мрачные, зловещие краски – глухой ультрамарин и этот мутно-коричневый, переходящий в черный, цвет.

Цвет ночи? Цвет кошмара? Цвет небытия?

А эта изломанность фигур – не люди ведь, а так, какие-то мертвые обрезки листового железа, картона, тряпок...

И обратите внимание на угловатые формы всех этих обрезков.

Во что это облачен этот вот справа, музыкант, так сказать? Что за балахон это на нем? Балахон палача?

И что за странные это ноты, разорванные у него в руках? Косой острый – какой острый край такой!

Это что – нож гильотины?

Какая простая ихняя музыка – триоли, триоли – как брызги черной венозной крови...

Вот и смотрим мы на них, на музыкантов-бродяжек этих – смотрим мы, удобно, уютно устроившиеся в жизни: то вроде б умиляемся чужой кротости – кротости этих птиц небесных... То – пугаемся, холодеем, глядя на них... – завораживают они нас!

Да, ведь и комплекс вины нам ведом... И дух наш, хоть и придушенный сытостью нашей плоти, – он все же томит и томит нас – постоянно томит!

Что, что там – за этими масками, за этими балахонами?!

Печальное смирение?

Насмешка?

Угроза?

А все, наверное, – все это там есть!

И никто никогда не знает, как оно вдруг сейчас может обернуться – для нас счастливеньких. Да, более или менее счастливеньких...

Ведь потрушиваем мы перед ними, ага?

Вот так и будем мы всегда жить – неуверенно жить – в своих многих радостях – с тайным неизбывным страшком на дне души.

Что, разве не так?

Не чиста – да, всегда не чиста совесть... – у всех нас! То есть у тех, которые не они, – не такие то есть вот обглодышы.

Так вот не давайте глохнуть в себе чувству справедливости! Не отговаривайтесь тем, что таков уж весь мир кругом. И ничего, мол, с этим не поделаешь.

Нет, не ссылайтесь на порочность мира – живите против этой порочности! Пробуйте – хоть сколько-то пробуйте! – побороть эту порочность – примером своей попытки сделать мир хоть сколько-то – ну, хоть сколько-то! – лучше...

И еще – не спешите, не стремитесь радикально изменить мир наукой, техникой, революцией – тем, что всегда требует ограбления других: не окупится это ограбление никогда!

Меняйте мир по толике. Меняйте мир через компромисс. Меняйте мир живым, душевным своим добром. Не будьте, не будьте, не будьте хищниками, маскирующими свой эгоизм, свое честолюбие, свое властолюбие хитрыми рассуждениями о временно необходимом зле, за которым-де обязательно должно последовать добро – добро для всех!

Все эти хитроумные рассуждения – одна лишь только ложь, ложь и ложь!

И мы это все знаем! Ведь знаем же, да?

Давайте же иметь мужество – не лгать себе!

И потом еще – хоть в чем-то – ну, совсем хоть в чем-то – совсем в немногом! – уметь себе отказать, уметь себя хоть как-то окоротить. Ведь так будет, наверное, и честнее, и красивее. А главное выгоднее будет нам! Что, разве не так?!