Неототалитаризм

Вернуться в начало статьи 

Скачать файлы по теме (Пакет информационной помощи)

Построение неототалитарного общества рассматривается как один из базовых культурно-социальных процессов современности.

Великий инквизитор: «мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся».

(Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы»)

Неототалитаризм – это система организации общества, обеспечивающая максимальный контроль за каждым человеком (в системе координат неототалитаризма – индивидом). В отличие от тоталитарных систем прежнего времени, которые строились на прямом и грубом силовом принуждении, тотальный контроль в  системе неототалитаризма  достигается с помощью более тонкого инструментария, прежде всего: 

• новых, специально выстроенных для этого социальных институтов;

• законодательства, имеющего тоталитарный «привкус», но тем не менее принятого вполне «демократическим» образом;

• высокотехнологичных технических средств и новейших технологий манипуляции, прежде всего, знаковых (культурных, информационных).

Новый человек, который должен появиться в рамках неогуманистического проекта, настолько чужд человеческой природе, что при всём стимулировании современной культурой эгоизма и индивидуализма, никак не может возникнуть «естественным» образом. Казалось бы, достаточно лишь убрать культурные и социальные ограничители, препятствовавшие обособлению человека в самодостаточную монаду со своей собственной нравственностью, самореализацией как высшей цели существования и эмоциональной расторможенностью. Но, пожалуй, ничто так не пугает человека, как одиночество, и, подойдя к нему вплотную, человек отшатывается и начинает искать заменители утраченным традиционным системам. Этот поиск способен дать самые неожиданные результаты, вплоть до возврата к традиции, и для того, чтобы новый человек действительно состоялся, над ним требуется установить плотный надзор, который бы позволил предотвращать нежелательные с точки зрения неогуманизма действия индивидов и, наоборот, подталкивал бы их к нужным поступкам. Эту задачу и решает неототалитаризм.

1. Законодательное закрепление личной свободы индивида (права на культурное своеобразие).

В логике неототалитарного мироустройства отправной точкой является законодательное закрепление права индивида на свободное самопроявление (оно формулируется как целый пакет свобод – свобода слова, свобода творчества, свобода вероисповедания и т.п.). Главное тут – правовая гарантия данных свобод, которая трактуется как абсолютный запрет на какие-либо общественные и административные их ограничения. Допустимо всё, что не запрещено законом. Закон же запрещает лишь принуждение другого, но вовсе не его вовлечение. Таким образом, разрешается пропаганда любых воззрений, любой системы ценностей, любого поведения, если предполагается, что люди принимают всё это и следуют им добровольно. Подобную философию называют мультикультурализмом. Допускается сосуществование любых культур (или субкультур). Чем им их больше, тем разнообразнее общество, больше вариантов культурной самореализации индивидов.

Следующим шагом является утверждение, что каких бы то внешних критериев оценки представленных в обществе культур не существует.  Нельзя сказать, что какая-то культура лучше, а какая-то хуже, какие-то ценности истинные, а какие-то ложные, какое-то поведение допустимо, а какое-то нет. Это «нельзя» - не просто некий идеологический императив, на определённом этапе развития неототалитаризма подобный запрет закрепляется законодательно. В результате любое высказывание, которое субъект высказывания распространяет на всё общество, оказывается преступлением закона. Так, например, утверждение, что гомосексуализм – это половое извращение, по логике неототалитаризма является преступным. Тот, кто говорит такое, позволяет себе давать оценку чужому сексуальному поведению, то есть нарушает чужую индивидуальную свободу. Ещё пример: преступным оказывается и утверждение, что материться нехорошо. Утверждая это, мы нарушаем чужую свободу слова.

В реальности подобные запреты внедряются не сразу, у них может быть довольно сложная история. Но общая тенденция выявляется довольно легко, она проступает в законодательно оформленных запретах на государственную идеологию, государственную религию, цензуру,  критику чужого мировоззрения (подобная критика может быть интерпретирована как возбуждение вражды по признаку принадлежности к какой-либо группе, то есть экстремизм)или наоборот – в законодательном поощрении мультикультурализма («культурного разнообразия»), гендерного равенства и тому подобных вещей.

В итоге получается, что единственной идеологической позицией, разрешенной в рамках неототалитаризма, является позиция, признающая, что любой индивид имеет право на любые варианты самовыражения, не связанные с принуждением других людей. Фактически это означает, что под запретом оказывается идеология как таковая, потому как всякая идеология это есть мировоззрение, в рамках которого декларируются определенные общие модели поведения для всех членов социума. А такая декларация как раз  и оказывается противозаконной.

В рамках неототалитаризма никто не вправе помочь человеку, если на то нет явно выраженного согласия с его стороны. И наоборот, любое намерение, которое выражено индивидом в отношении самого себя, не может быть как-то отредактировано обществом. Неототалитаризм законодательно закрепляет социальное одиночество человека. 

2. Реформа образования

Взрослого человека сложно переделать. Ему можно что-либо запретить, но, даже если он и будет соблюдать этот запрет, это ещё не означает, что он внутренне принял мировоззрение нового человека. Человека нового образца проще формировать из податливого детского материала. Поэтому ключевым институтом неототалитаризма становится школа.

В соответствии с этой логикой было бы правильно начинать работать с ребёнком ещё раньше – в дошкольных учреждениях. Но школьное образование – обязательное, а дошкольная социализация – пока ещё добровольное дело. Хотя постепенно давление наращивается – в виде попыток внедрить нормы и стандарты образования дошкольников (придерживаться их приходится, чтобы, например, исключить негативную характеристику развития ребёнка, получаемую на собеседовании при поступлении в школу). Нельзя исключить и  перспективу введения обязательного дошкольного образования.

Школа – это площадка, которую ребёнок не может миновать. Теоретически, есть вариант домашнего обучения. Но  развитие его всячески тормозится, и не случайно. Неототалитаризм не устраивает то, что выпадает из-под контроля. Стоит задуматься, что означает сам факт введения государственных общеобразовательных стандартов. Внешне это выглядит как забота государства о качестве образования, но качество может быть гарантировано конкретными программами, то есть содержательной составляющей образования. Стандарт же является формальной составляющей. Его функция – гарантия не качества, а унификации образования, получаемого в процессе учебы. Стандарт обеспечивает некий уровень образования, присущий всем, кто прошёл через школу. Этот уровень может быть высоким (что соответствует тому, что мы обычно вкладываем в понятие «качества» образования), а может быть низким. То, что государство имеет образовательные стандарты, означает не то, что задан конкретный уровень, а то, что уровень образования взят под контроль. С помощью механизма стандартов можно влиять даже на домашнее обучение. Единственное, что требуется, это – внешняя верификация соответствия домашнего образования требованиям стандарта, что сейчас достигается через сдачу аттестационных работ в государственной школе.

Люди в неототалитарном обществе обязаны иметь вполне конкретное образование. То, что знают наши дети, больше не является следствием наших решений; не мы решаем, что они должны знать. В крайнем случае, родители могут включить в образование детей какие-то дополнительные элементы (обычно это – религиозное образование или то, что дают различные школы искусств, иногда – углублённое образование по каким-то предметам), но базовый уровень, костяк, более того – образование как система закладывается школой.  Впрочем, и дополнительное образование в условиях неототалитаризма неизбежно регулируется (устанавливаются ограничения, ведётся учёт, вводится стандартизация).

Выполняя запрос неотототалитаризма, школа в первую очередь должна ориентировать ребёнка на самовыражение. До какого-то момента это выглядит приемлемо и обоснованно. Школьника учат формировать своё мнение и отстаивать его. Его приучают к творчеству. Вместо того чтобы видеть в школьнике безгласного субъекта, которого приобщают к корпусу знаний, ученика вовлекают в различные процессы; он не только (и не столько) заучивает готовое знание, сколько вырабатывает его.  Деятельность, а не пассивность, компетенции, а не информация, - вот принципы школы нового образца.

Однако не следует забывать, что новая концепция школы возникла не просто как явление в сфере образования, она вытекает из задачи обретения человека нового типа.  Поэтому, хотя субъектно-деятельностный подход и может быть использован для решения традиционных образовательных задач (лучшего усвоения материала, повышения уровня знаний школьников, воспитание нравственной личности и т.д.), подлинное его назначение совсем другое. Он должен освободить формирующегося индивида от диктата традиционных систем.  Поэтому то, что часто оценивается как побочный и случайный эффект применение новых педагогических приёмов, как раз и есть искомый результат перестройки образования. Ребёнок центрируется на собственной значимости. Он переоценивает любые проявления своего самовыражения. Самовыражение для него становится значимой деятельностью, при этом – одной из самых главных (возможно, единственной, что обладает подлинной ценностью). К концу образовательного процесса ценность собственного мнения в глазах ребенка превышает ценность приобретаемого знания.  Он приучается к тому, что существование различных взглядов на один и тот же предмет является нормой. А из этого следует и более фундаментальное: различные взгляды должны существовать на любой рассматриваемый предмет. То есть, нормальна именно позиция разномыслия, а единство взглядов в соответствии с данной установкой является патологией.

Подобная образовательная задача обычно формулируется как воспитание толерантности. Однако необходимо иметь в виду, что толерантность в рамках неогуманизма и неототалитаризма – отнюдь не терпимость к инакомыслию. Казалось бы, суть толерантности должна заключаться в отрицании преследования людей только за то, что они исповедуют иные убеждения. Но концепт толерантности содержит также и другое – недопустимо не только обращаться с носителями чуждых идей как с преступниками или врагами, но нельзя и сами эти чуждые идеи считать недопустимыми. То есть толерантность как принцип неогуманизма -  трансперсональна; она выходит за рамки отношения людям и применяется к идеям и убеждениям. Толерантный человек, взращиваемый неототалитаризмом, не должен считать какую-либо систему ценностей приоритетной, истинной. Истинность как абсолютный критерий оказывается несовместим с интеллектуальной позицией нового человека. Поэтому стремление к истине выглядит подозрительным. Лояльным признаётся такой индивид, который готов допустить сосуществование любых убеждений. С одной оговоркой – эти убеждения не должны претендовать на всеобщность. Оговорка весьма существенна, поскольку мы можем быть в чём-то действительно убеждены  только тогда, когда признаём это общим правилом, то есть считаем, что не мы это придумали. То есть, задача образования по формированию толерантного индивида сводится к отказу от убежденности как таковой. Воспитуемый должен осознавать и признавать относительность собственных ценностей. Это способствует его индивидуализации, а также делает его более управляемым: такого человека легче убедить в том, что он должен принять и сам те или иные ценности, хотя изначально он их не принимал, а только допускал, что их могут принимать другие.

3. Введение сексуальности в сферу публичного

В условиях, когда существует запрет на любые всеобщие ценности (всеобщностью в рамках неототалитаризма обладает только право на негативную свободу – свободный отказ от любых ценностей), в качестве ценностей воспринимаются опции (возможные проявления) личного поведения. В миропредставлении, которое создается неогуманизмом, центральное место занимает сексуальное поведение – как в наибольшей степени реализующее самовыражение личности.  В результате сексуальное поведение перестаёт быть интимным, скрываемым от публичности:  если опции поведения становятся ценностями, они неизбежно выносятся в центр внимания. Неототалитаризм не признаёт стыдливости. Он гарантирует индивиду право на публичное обсуждение сексуальности. Более того, обсуждение сексуальности теперь становится нормой, а попытка уклониться от этой темы воспринимается как идеологическое насилие.

В борьбе с этим «идеологическим насилием» ведущая роль, опять-таки, отводится школе. Логика неототалитаризма неизбежно приводит к введению в школе сексуального просвещения. Школа должна подготовить ребёнка к миру взрослых, а поскольку во взрослом мире необходимо уметь самовыражаться через сексуальное поведение и его обсуждение, то и к этому аспекту взрослой жизни ребёнка необходимо готовить. Отсюда задача – раскрепостить ребёнка, снять ограничения, наложенные на него семейным воспитанием и традиционной культурой, - то,  что на языке традиционной культуры называется развращением малолетних.  Далее, в ход пускается уже опробованный на другой тематике механизм воспитания толерантности. Для того чтобы ребёнок воспринимал иные убеждения как равнозначные его собственным, он должен знать, что это за убеждения. Это выражено в педагогической максиме «познай другого». Поэтому ребёнка знакомят со всеми формами выражения сексуальности (сексуальными извращениями).  Предполагается, что это знание  поможет ему быть толерантным. Взаимосвязь здесь предельно жёсткая: полноценная толерантность немыслима без толерантности в сфере сексуального, поскольку именно эта сфера имеет приоритетное значение для неогуманистического человека.

Этой же логикой объясняется и концепция «выбора собственной сексуальности». Предполагается, что ребёнку нельзя навязывать какую-либо модель гендерного поведения. Он должен самореализоваться, выбрав свой гендер (социальный пол) самостоятельно (грубо говоря, решить, является ли он гомосексуалистом или же нет). В результате ребёнку навязывается ситуация выбора социального пола, он должен не просто знать о моделях сексуального поведения, но и осознать собственную сексуальность. И это – также образовательная задача, от которой в логике неототалитаризма школа уклониться никак не может.

4. Ювенальные технологии

Но школа – ещё не вся жизнь ребёнка. Школьник значительное время проводит вне школы, а именно – в семье. Внутренняя культура семьи может стать тормозом формирования нового человека или даже обратить все направленные на это усилия в ничто.  Современный взрослый ориентирован на личную реализацию, достижение  успеха, карьерного роста, получение удовольствия. У него на семью и детей остаётся не так  уж много времени. Но всё зависит от настроя и устремлений конкретного человека. Всегда сохраняется угроза, что человек, устав от погони за мишурным блеском не имеющих подлинного смысла игрушек для взрослых, обратится к подлинным смыслам, среди которых – семья и дети. Неототалитаризм не может довольствоваться общим трендом. Мы потому и говорим о его тоталитарном характере: ему нужна гарантия контроля за поведением каждого. Поэтому в системе неототалитаризма разрабатывается инструментарий, позволяющий контролировать семью и управлять внутрисемейными отношениями. Это то, что мы сегодня называем ювенальными технологиями.

Своим названием ювенальные технологии обязаны ювенальной юстиции – особому правосудию для несовершеннолетних. Обоснование необходимости ювенальной юстиции выглядит логично: несовершеннолетний, совершивший правонарушение,  – ещё не закоренелый преступник. Если относиться к нему как к обычному преступнику, мы только закрепим его асоциальное поведение. Пока душа не закоснела во зле, на неё ещё можно повлиять – и не столько наказанием, сколько убеждением и любовью.

Но далее возникает вопрос: почему несовершеннолетний пришёл к преступлению? Популярный тезис гласит: «насилие порождает насилие».  Действительно, существует подобная закономерность. Но неогуманизм, трактующий насилие как любое внешнее ограничение самовыражения личности, сделал этот тезис одним из своих базовых положений, используя его предельно широко. В частности, из него по логике неогуманизма следует, что если индивид  ведет себя асоциально,  это означает, что он сам был жертвой патологического поведения. Правонарушение несовершеннолетнего является следствием негативного воздействия среды, проявленная им жестокость – следствие того, что он сам подвергался жестокости. А поскольку средой происхождения личности является семья, то истоки подростковой и детской асоциальности следует искать в ситуации внутри семьи.  

Ювенальный подход (или, как его ещё называют, ювенальная идеология) предлагает видеть в семье зону потенциальной опасности. Семья – изначально закрытая от внешнего наблюдения территория. Эта неизбежная закрытость расценивается как угроза. Снятие угрозы мыслится через установление над семьёй внешнего наблюдения. На ювенальном языке это определяется как система выявление семейного неблагополучия на ранних стадиях. Для этого, во-первых, необходимо получать о семье как можно больше информации. Любое учреждение, чья деятельность как-либо пересекается с семьёй, ориентируется на сбор информации. Причем установка на скрытое развитие негативных процессов в семье заставляет не только собирать реальные факты, но и обнаруживать в полученной информации некие знаки – признаки неблагополучия, которые интерпретируются заведомо в невыгодном для семьи ключе.  В частности, используются различные тесты и опросы детей, на основании которых формируется мнение сторонних наблюдателей. 

Во-вторых, в соответствии с ювенальным подходом считается крайне желательным обеспечить законное основание для проведения прямых проверок внутрисемейной ситуации любой семьи. Уполномоченное лицо должно иметь возможность произвести аудит семейной жизни, дать рекомендации или распоряжения по её «оптимизации», а в случае неготовности родителей соблюдать предписанное, вывести детей из семьи. Ювенальным идеалом является контрактная (патронатная), а не родная семья. В родной семье отношения между родителями и детьми не формализованы, а доступ контролирующих органов ограничен какими-либо чрезвычайными ситуациями. В контрактной семье, куда ребёнок помещается на основании подписанного соглашения, все отношения регламентированы, а присутствие контролирующих органов предполагается изначально.  Чем больше детей будет выведено из родных семей в патронатные, тем прозрачнее станут семейные отношения в целом. Родным семьям, если уж от них нельзя избавиться полностью, также следует  навязать контрактные формы, – например, соглашение между родителями и органами контроля (так называемый социальный патронат), в котором оговариваются параметры существования детей внутри семьи.

Наличие выстроенной системы ювенальных технологий в сочетании с контролем органов образования позволит неототалитарным структурам полностью управлять воспитанием подрастающего поколения. Следует осознавать, что забота о благополучии детей – это только повод, а не цель ювенальной системы. Цель – обеспечить беспрепятственное формирование нового человека, ориентированного на неогуманистические ценности (нравственную и культурную автономность, свободу самовыражения, сосредоточенность на собственной индивидуальности, сексуальное раскрепощение и т.п.). В рамках образования данные ценности насаждаются, а ювенальная система пресекает попытки их блокировать внутри семьи. В случае если семья не поддаётся и настаивает на отрицании неогуманистических установок, дети из неё изымаются и помещаются в более лояльную семью. Прецеденты реального семейного неблагополучия, позволяя обосновать тезис об опасности территории семьи, как закрытой от внимания общества, выполняют функцию стартового устройства, запускающего работу всего механизма.  На них отрабатываются все ювенальные нововведения, но  суть ювенальной системы – не в отработке по конкретным случаям, а в тотальной перестройке всей сферы семейных отношений.

5. Переформатирование института семьи

Для этого семья должна перестать рассматриваться как составляющая культурной традиции. Параметры семейной жизни не должны восприниматься  участниками семейных отношений как нечто само собой разумеющееся, вытекать из культурной истории их народа; тем более что в современных условиях довольно типичны межкультурные браки. Такие браки с точки зрения глобализма даже предпочтительнее, поскольку  они взламывают замкнутость национальных культур. Семья, подходящая для нового мира, должна строиться на основании формального описания взаимодействия её участников.

Общие принципы организации семьи прописываются законодательно, а индивидуальные особенности должны формироваться на основе документированного соглашения сторон (брачного контракта). В мире, где всё мобильно, где нет прочных связей, контрактная форма брачных отношений выглядит наиболее адекватной. В этой модели семья предстаёт аналогом совместного предприятия. Главная задача документа – описать имущественные отношения участников, чтобы права каждого не пострадали. То есть,  контракт изначально задаёт видение семьи как территории конфликта интересов. Предполагается, что контракт может быть расторгнут, т.о. закладывается временный характер семьи. Семья – это нечто преходящее, вторичное по отношению к личности.

Подобная модель – полная противоположность семье в традиционном обществе. Традиционная семья – это базовый элемент социума. Именно семья первична, человек в отрыве от семьи (своего рода, народа) – это человек без корней, изгой, блудный сын, по какой-то причине оказавшийся за пределами общества.

В новом мире семья расценивается, прежде всего, как зона дополнительных ограничений личной свободы. И следует следить, чтобы эти ограничения принимались личностью добровольно, а не перерастали в насилие. Всегда кто-то сильнее, а кто-то слабее, и там где сталкиваются интересы, сильный склонен притеснять слабого. При понимании семьи как формы сочленения интересов индивидуумов в ней неизбежно обнаруживается потенциал насилия. Родители могут нарушать права детей, муж (как более сильный) права женщины. И только внешнее наблюдение способно сдержать семейное насилие, не допустить, чтобы возможность насилия реализовалась. Поэтому в неототалитарной системе возникает специальное законодательство, направленное на предупреждение и профилактику семейного насилия.

С точки зрения неототалитаризма наиболее предпочтительны те семьи, которые строятся с учётом новых реалий, участники которых сознательно отвергают традиционное устройство семьи. Такими антитрадиционными образованиями являются союзы гомосексуалистов. В гомосексуальном союзе изначально отсутствуют культурные стереотипы семейного поведения. Следовательно, по логике неогуманизма, вероятность насилия здесь меньше. Гомосексуальная пара не может завести детей естественным образом, поэтому дети в таких союзах – обязательно результат свободного волеизъявления, а не случайного развития событий. У гомосексуальной пары желание завести детей часто реализуется через усыновление, а значит, дети в таких семьях сразу же берутся под внешний контроль. Наконец, гомосексуалист в наибольшей степени соответствует желаемому образу нового человека, а, следовательно, высока вероятность, что и дети из гомосексуальных семей будут воспитываться в «правильной» системе координат.

Неототалитаризм неизбежно приходит к официальному признанию гомосексуальных браков и легитимации усыновления в гомосексуальные «семьи». Пропаганда гомосексуализма становится одним из ключевых моментов неототалитарной идеологии.

6. Тотальный учет индивидов

Любой тоталитарный механизм имеет своей целью обеспечить полный охват области своего применения. А для этого, прежде всего, необходимо организовать тотальный учет объектов, подлежащих контролю и управлению. Чем более полон учёт, тем более совершенным оказывается тоталитарное управление.

Однако то, что информация непрерывно собирается, вовсе не означает, что вся она непрерывно обрабатывается. Часто озвучивается следующее недоумение: «что вы беспокоитесь, что о вас собраны дополнительные сведения; ну кому они нужны?». Действительно, основной массив сведений, который может быть собран с помощью современных технических средств, и не предполагается использовать. Важно не это.

Суть тоталитаризма определяется тем, что тоталитарная система не только формулирует общие правила, но и обеспечивает отсутствие исключений из них. Любое исключение подлежит обработке вплоть до полного его устранения: если проблема в человеке, то человек должен быть переформатирован так, чтобы уложиться в требования системы, либо его необходимо устранить (в предыдущих тоталитарных системах могли устранить физически, теперь принято ограничиваться социальным устранением).

Следует проговорить отличие тоталитарного общества от системы с жёстким доминированием классической традиции (например, религиозного государства).

В традиционном обществе ограничения накладываются на социальную сферу: модели социального (публичного) поведения могут быть жёстко регламентированы,  некоторые модели категорически запрещены. В обществе выстраиваются соответствующие институты воспитания. Члены социума поощряются к определённому поведению. Однако  в сфере приватности человек остаётся предоставлен самому себе, сохраняя такое мировоззрение и такую организацию собственной жизни, которые он считает для себя приемлемыми. Система может относиться к этой модели бытия  критически, препятствовать ее интериоризации, но в личную жизнь всё же не вмешивается.

В тоталитарной системе диалог между социумом и личностью отсутствует. Человек не рассматривается как самостоятельная сторона в диалоге, которую нужно побудить, убедить, приобщить к общественно значимым  моделям поведения. Для тоталитаризма человек – это объект управления, который следует настроить правильным образом. Поэтому тоталитарная система  стремится контролировать человека в любом состоянии, в том числе и в состоянии личного уединения. Тоталитаризм не допускает существования автономных систем.

Поэтому информация, собираемая в рамках тоталитарной системы, используется, прежде всего, для выявления отклонений от заданных параметров. Автономные системы должны быть выявлены. Они как раз и есть те исключения, которые необходимо обработать; существование таких исключений расценивается как прямая угроза системе – при наличии исключений она уже не является тоталитарной.

Далее, имеющаяся информация должна быть достаточной, чтобы обеспечить возможность принуждения человека, представляющего собой исключение, к следованию заданной модели.  Именно с этой целью изначально и собирается максимально полная информация по человеку: заранее нельзя сказать, что может стать эффективным инструментом  давления.

 Глобализация требует свободного перемещения ресурсов туда, где в них открылась нужда. Люди – один из таких ресурсов, поэтому новый человек не должен иметь жесткой привязки ни к территории, ни к локальному сообществу, ни даже к социальной страте. Никакие внешние признаки не могут считаться постоянными и достаточным образом описывать индивида. Это касается также и физиологических признаков: самовыражение нового человека может затронуть и его собственное тело. Тело перестало быть чем-то определяющим, его уже сегодня можно видоизменять по собственному желанию. В дальнейшем возможности изменения природного тела будут лишь возрастать. Новый тоталитаризм строится с учётом данного фактора.

Во-вторых, проблемой (весьма существенной и чуть ли не самой главной) становится идентификация индивида. Новые данные должны попасть в личную историю именно данной персоналии. Мобильность индивида нельзя ограничить: он должен оставаться свободен как в своих пространственных перемещениях, так и в отношении изменения собственных характеристик. Наиболее техничный способ решения проблемы – присвоение индивиду уникального идентификатора (кода, личного номера). Быстрое распознавание закодированной информации легко может быть обеспечено современными электронными средствами. Отсюда - упорное стремление заменить все бумажные документы электронными формами, а также желание свести кодовые идентификации разных электронных документов в одну систему. Неототалитаризм предполагает, что конкретному индивиду должен соответствовать только один идентификатор, к которому должна быть привязана вся персональная информация во всех базах, а соответствие индивида его личной истории должно удостоверяться только одним документом, который сочетал бы в себе необходимые электронные ключи и уникальность своей материальной реализации. Таким документом может быть, например, электронная карта. Функционал, привязанный к конкретной карте, можно легко варьировать, то есть индивидуальная карта становится также и эффективным инструментом поощрения и наказания индивида за его лояльное (нелояльное) отношение к тоталитарной системе.

Следующий существенный момент: необходимо как-то защитить эту карту (уникальный ключ) от несанкционированного использования. Причём с точки зрения системы несанкционированным использованием считается как криминальное деяние (использование похищенной карты), так и вполне допустимая с точки зрения индивида временная передача документа другому лицу (мало ли какая бытовая надобность может возникнуть). Но для системы подобное добровольное сотрудничество индивидов – нарушение правильной организации, так как способно запутать их личные истории или вывести лицо, ограниченное в правах, из-под наложенных ограничений. Если индивиды будут самостоятельно определять, как пользоваться функционалом, предоставляемым электронной картой, вся система неототалитаризма начнёт пробуксовывать.

Поэтому идеальный вариант для неототалитаризма – обеспечить неотчуждаемость персонального электронного идентификатора. Это может быть реализовано по-разному: например, с помощью биометрической информации (право на пользование функционалом электронного документа должно подтверждаться считываемыми биометрическими данными) или через вживление электронного документа (чипа) в тело индивида. Последняя реализация открывает дополнительные возможности для манипуляции: вживлённый чип может обладать функциями воздействия на индивида, являющегося носителем чипа, управление которыми может осуществляться дистанционно.

7. Всепроникающая системность

В условиях неототалитаризма асоциальность воспринимается, прежде всего, как внесистемность. Индивид, нарушающий общественные нормы, склонен утаивать информацию и обходить предусмотренный системой порядок сбора данных. Либо состояние индивида таково, что он просто не может участвовать во взаимодействии с системой (например, по причине пьянства). С точки зрения неототалитаризма само по себе выпадение из системы гораздо важнее причины, по которой это произошло. Каким бы ни было поведение человека, если он контролируется системой, то это уже – рабочая ситуация. Но если человек не в системе, то любая работа с ним затруднительна. Поэтому в логике тоталитаризма любая внесистемность приравнивается к асоциальности. Неважно, какие мотивы обусловили внесистемное положение человека, - он может быть абсолютно достойной личностью, - но то, что он уклоняется от участия в системе (не предоставляет информацию, не пользуется электронными документами и т.п.) расценивается как покушение на установленный социальный порядок.

То, что человек должен быть подконтролен, для неототалитаризма - догма, не подлежащая сомнению. Это - точка,  вокруг которой концентрируется напряжение: все усилия системы направлены на обоснование,  защиту и реализации на практике этого положения. Степень напряжения настолько высока, что подконтрольность становится своего рода аналогом религиозной веры. Подконтрольность человека расценивается как главная добродетель члена социума, неподконтрольность – как основной грех. Быть членом общества отныне значит – быть подконтрольным. Понятие социальности извращается: социум перестаёт быть сообществом и превращается в механизм.

Добровольное согласие подчиниться контролю приобретает черты морального требования, то есть человек, соглашающийся быть контролируемым объектом, поступает нравственно. А тот, кто уклоняется от участия в системе, уподобляется нераскаявшемуся грешнику. По отношению к таким лицам допустимо (и даже необходимо) применять силу – для того, чтобы ввести их в границы «морали».

Таким образом, тоталитарный принцип требует, чтобы под контролем находился каждый. Поэтому существование вне системы должно быть невозможно или, хотя бы, предельно затруднено. Это может быть достигнуто с помощью ряда специальных мер. Например, отказа от обращения наличных денег. Наличные – это определённый уровень свободы, позволяющий человеку выстраивать свой собственный рынок, не подлежащий регулированию извне. Если существуют наличные, человек может совершить любые покупки, где угодно и у любого лица. Он может продать что-либо и таким образом получить средства к существованию, о которых система не будет извещена. Самое же страшное для неототалитаризма: наличные могут быть переданы другому лицу совершенно немотивированно. Один человек может дать деньги другому – по-родственному, по-дружески, в порядке благотворительности, и тогда ограничения, введённые системой в отношении лица, уличенного в нелояльном поведении, окажутся менее болезненными, чем планировалось. Другое дело, если есть лишь электронные деньги. В этом случае любой перевод средств можно регламентировать (учесть, ограничить или вообще запретить).

Ещё одна просматривающаяся возможность – введение ограничений на внесистемную хозяйственную деятельность. Человеку ведь необязательно покупать средства к существованию, он может добыть их своими руками (вырастить в личном хозяйстве или взять из природной среды). В результате он становится экономически независимым от системы. У него на руках появляется продукт, который даже в отсутствии наличных денег может быть использован для обменных (бартерных) операций. С точки зрения неототалитаризма, подобная ситуация крайне нежелательна. С ней можно бороться, - например, ограничив доступ к природным ресурсам (введение лицензий на рыбную ловлю, запрет на посещение лесов под предлогом борьбы с пожарами и т.п.). Личное хозяйство можно регулировать с помощью санитарных служб: можно обязать, чтобы произведенная продукция проходила санитарный контроль.

Системность неототалитаризма обеспечивается тем, что любая государственная или общественная структура работает, с одной стороны,  как звено сбора информации, а с другой -  как точка проведения политики системы в отношении конкретного индивида. Их действия координируются и дополняют друг друга. И всё направлено на достижение единой цели: обеспечение превращение классического человека в индивида неогуманистического образца.

Вперед (Сценарии развития ситуации)

Назад (Неогуманизм)

В начало статьи