Неогуманизм

Вернуться в начало статьи

Скачать файлы по теме (Пакет информационной помощи)

Насаждение неогуманизма как один из базовых культурно-социальных процессов современности.

Великий инквизитор: «Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать, как благодетелей, понесших на себе их грехи пред Богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей — все судя по их послушанию — и они будут нам покоряться с весельем и радостью».

(Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы»)

Классический человек всегда стремился к целостному мировоззрению.  Естественно, человек – не логическая машина, поэтому в его представлениях противоречия неизбежны. Однако до недавнего времени целостная картина мира была идеалом, к которому стремился каждый, сознательно регулируя своё мышление и познавательную деятельность. Человек видел мироздание как некую систему, организованную по определённым правилам, и, руководствуясь этими правилами, находил своё собственное место в общей системе. Организация сущего вокруг человека требовала и соответствующей организации его внутреннего мира.  Таким образом, классический человек обретал конкретную и довольно жесткую систему ценностей и нормативов, по которой строил свою жизнь. Конкретизируя, можно сказать, что классический человек неизбежно был нравственным человеком. Это не означает, что его представления о нравственности были всегда безупречны, а поступки – всегда соответствовали принятому пониманию нравственности, но он признавал, что существует должное и оно определяется не им, а проистекает от общего порядка вещей. Из общей организованности мира вытекала и организованность человеческого сообщества. Классический человек был социальным человеком. Он находился во множественных связях с другими людьми, прежде всего, конечно -  в родственных, семейных связях. В его жизни неизбежно присутствовали другие люди, и правильность его  поведения определялась его действиями в отношении этих людей. Отсюда следовало, что то, что делается совместно с другими или для других, имеет большую значимость, чем то, что ты делаешь исключительно для себя.

Для реализации глобалистского проекта потребовался другой, новый человек.

Первое, очевидное требование, предъявляемое глобализацией: человек глобального мира должен быть унифицирован. Люди – это просто один из видов ресурсов. Капитал, перемещаясь с территорию на территорию, должен находить в нужном для себя месте людей, подходящих  для организации процессов по созданию прибыли. Исполнители должны отвечать необходимым требованиям (владение языком, образовательный стандарт и т.п.), более того – избыточные качества персонала (религиозность, национальные традиции и т.п.) мешают выверенным и отлаженным процессам, поэтому их необходимо каким-то образом элиминировать (вытеснить на периферию человеческого бытия, подавить), а ещё лучше – убрать в самом начале, при подготовке персонала. Так возникает первый повод к формированию человека нового образца.

Прибыль возникает в момент продажи, поэтому для капитала так важны рынки, а также модели эффективного поведения на рынке. Тут есть два пути: подбирать модель, соответствующую тому или иному рынку, или унифицировать рынки, чтобы сохранять уже наработанные эффективные рыночные стратегии. Первый путь – более затратный, он требует изучения местной специфики, постоянного мониторинга ситуации (а вдруг параметры изменились?), разработки новых, оригинальных ходов. Гораздо дешевле и проще организационно единожды унифицировать потребителей и потом уже известными способами обеспечивать продажи. При этом ведь можно создать такого потребителя, который будет мотивирован приобретать максимально много. Иными словами, новый человек должен быть профессиональным, или как принято это называть более «возвышенно» - квалифицированным потребителем.

На самом деле термин «квалифицированный потребитель» обманывает. Квалификация предполагает наличие у человека знаний и умения их применять, то есть квалифицированный специалист действует рационально. Но рациональное поведение мешает выйти на максимумы потребления. Чтобы новый человек соответствовал своему назначению – покупать и приносить капиталу прибыль, он должен легко откликаться на рекламные стимулы, которые по своей сути являются провокациями. На провокации легко поддаётся тот, кто руководствуется не рациональными соображениями, а эмоциями. Поэтому базовая черта нового человека – эмоциональность.

Эмоциональность в современном человеке воспитывается разными способами. Однако пока что напрямую рациональное поведение не дискредитируется. Впоследствии, возможно, любое рассуждение будет восприниматься как моветон, но сегодня ещё применяются более тонкие методы. Человеку предлагается быть самим собой. Это означает, что он должен перестать применять к себе внешнюю шкалу оценок. Подгонка себя под заданные извне критерии теперь расценивается как отказ от собственной личности. Личность человека объявлена главной ценностью.  При этом под личностью понимается существующий здесь и теперь психологический комплекс во всех его проявлениях. Со стороны никто не может оценивать предпочтения человека, его психический строй и выбранные модели поведения. Единственная внешняя граница проявлений отдельной личности – это личности других людей. Если действие человека не строится на принуждении других, оно допускается. В этих пределах человек может изменить в себе всё – исключительно по собственному усмотрению. Или измениться стихийным образом, отдавшись настроению и чувству. Такой, укоренённый исключительно в самом себе человек неизбежно становится более эмоциональным.

Подобная установка влечёт за собой много последствий. Начать с того, что значительно сужаются бытийные горизонты. Отдалённое будущее (как личное, так и социальное) нового человека уже не интересует. Нет смысла работать на перспективу: большая цель требует концентрации усилий, а в результате этого многие актуальные возможности неизбежно оказываются упущенными. Ратуя за идею, человек вынужден ограничивать себя, лишать себя полноты настоящего. С точки зрения философии нового человека это – просто преступно. Как следствие, теряет популярность и становится анахронизмом сама идея какой-либо концептуальной верности. Неогуманизм  не допускает нашей последовательной приверженности задачам, которые составляют суть любого цивилизационного проекта, классической политической программы, любой идеологии. Человек эпохи неогуманизма аполитичен, вернее, его вовлеченность в политику чисто ситуационна: его волнует мусор на улице, неработающий светофор, вырубка ближайшего леса. К масштабным проектам он относится скептически – готов критиковать и не готов в них участвовать. Население, проникнувшееся неогуманистическим духом, больше не представляет для власти проблему: работать с ним просто, - достаточно время от времени решать локальные задачи, а это можно делать весьма эффективно. Бунта по идеологическим соображениям более не предвидится. С другой стороны, власть уже не может рассчитывать на поддержку населения в любых вопросах, выходящих за рамки «здесь и сейчас». Энтузиазм – этот источник социальной энергии – в мире неогуманизма попросту невозможен.

В личностном измерении сужение горизонтов приводит к снижению профессионализма. Стремление стать мастером своего дела в рамках неогуманизма уже не является действенной мотивацией. Гораздо важнее внешние признаки успеха: востребованность (известность), доход, причастность к нужному кругу лиц и т.п. Всё это может быть достигнуто непосредственно, стоит только направить усилие на достижение именно этих целей. Мастерство, профессионализм воспринимаются лишь как ступень на пути к подлинной цели, как лишнее звено, которое при удачном стечении обстоятельств может быть выброшено. Опять-таки, новый человек призывается к самореализации в своём нынешнем статусе, нет смысла ждать, когда в тебе что-то изменится (накопится); ожидая этого, ты упускаешь возможность для самовыражения.

Полнота самовыражения достижима только при условии свободы. Поэтому свобода становится ключевой категорией неогуманизма. Несмотря на то, что свобода новому человеку нужна, вроде бы, для достижения конкретной цели – самореализации, это – свобода, скорее, в негативном, а не позитивном смысле. Ничем не ограниченная самореализация по своей сути бессодержательна. Цель созидательной деятельности – это всегда перестройка предмета приложения труда. А этот предмет, будь то окружающая среда или мы сами, обычно сопротивляется нашим усилиям, то есть накладывает на нас определённые ограничения.  Новое создаётся на пересечении с этими ограничениями. Грубо говоря, если ты хочешь что-либо сделать, то для этого нужен материал, а любой материал имеет свои свойства, которые тебя ограничивают.  Именно поэтому созидание – это труд: трудность обусловлена сопротивлением материала. Убери сопротивление, исчезнут и труд и созидание. Свобода самореализации - это недеятельная свобода: можно делать всё, что угодно; это означает, что всё равно – делать что-либо или не делать. Или, если расставить акценты немного иначе, свобода самореализации избавляет от неизбежности труда по организации собственных усилий каким-то конкретным образом (в том числе – от необходимости работы над собой).

Главной заботой того, кто стремится к подобной свободе, становится не достижение позитивных результатов, а избавление от влияния внешних факторов. Чем дальше зашло освобождение, тем произвольнее возможна самореализация.  Если придерживаться этого последовательно, индивид начинает восприниматься безлично – как канал, через который реализуется  некое множество возможностей, присущее человеку как таковому, или говоря языком современной культуры – бессознательное. Получается, что требование свободы в значительной степени  сводится к требованию обеспечить условия, способствующие максимальному проявлению бессознательного в человеке.

Однако даже в мире неогуманизма какие-то ограничения самореализации всё же предполагаются. Они связаны с тем, что право на самореализацию одного индивида не должно приводить к ограничению этого права у другого. Навязывать какие-либо формы (мышления, восприятия, поведения, социальной организации и т.п.) кому бы то ни было нельзя. При этом даже простое утверждение о необходимости существования общих (а тем более – обязательных) форм считается навязыванием. В результате столь последовательно проводимой защиты индивида от различных видов принуждения возникает обратный эффект: человеку навязывается модель, в которой обязательные формы запрещены. Неогуманизм требует от каждого, чтобы он согласился с тем, что нет ничего общепринятого, а есть лишь результат его личного выбора (произвола). Фактически от человека требуется отречение от традиции.

Человек, находящийся внутри традиции, исходит из того, что есть нечто, его регулирующее. Есть нормы, которые не обсуждаются. Принимая традицию, ты принимаешь её целиком, и если твои представления или действия не совпадают с тем, что несёт традиция, ты стараешься изменить именно их, а не традицию. Подход неогуманизма противоположен: он обязывает человека выбрать из традиции только то, что ему понятно и совпадает с его текущими представлениями. Всё остальное должно быть отброшено, а если размежевания не произойдёт, это будет означать, что человек участвует в утверждении тех ценностей и положений, которые не воспринимает сам, что является нечестным и осуждается. Таким образом, любая традиция  на уровне индивида превращается в выборку, персональную «нарезку», и возникает вопрос, а можно ли тогда считать данного человека участником той или иной традиции? По сути, неогуманизм направлен на размывание традиции как принципа организации человечества.

Когда мы говорим о традиции, прежде всего, имеются в виду религии. Неогуманизм воспринимает мировые религии как набор систем интеллектуального и поведенческого принуждения. С  точки зрения неогуманизма индивиду надо помочь получить большую степень свободы внутри религиозной системы, а сами системы необходимо модернизировать. Модернизация религий означает расширение поля возможного, то есть снятие традиционных ограничений. Если подобную модернизацию действительно провести, то идентичность религии окажется утерянной, останутся только внешняя оболочка и наименование, обозначающие площадку для свободного самовыражения  индивидов.

Схожим образом неогуманизм перерабатывает и атеистическую традицию.  В классическом варианте атеизм строится на последовательном и повсеместном рационализме, выводящем картину  мироздания исключительно из познанного с помощью разума. Для классического атеизма Бог и суеверие – явления одного порядка. И то и другое – мифологизация реальности в условиях дефицита достоверного знания. Рационализм, исповедуемый как универсальный метод, заставляет человека принуждать себя принимать на веру несуществование отрицаемого точно так же, как религиозная традиция побуждает принимать существование того, что не входит в наш непосредственный опыт. С точки зрения неогуманизма последовательный рационализм – одна из систем принуждения, связывающая свободу самовыражения индивида. Индивида необходимо освободить из-под диктата рационального принципа. Новый человек вовсе не обязан отрицать существование того, что не познаётся рационально. На практике это означает, что суеверия должны быть реабилитированы. Любой мистицизм допускается, единственное, что оказывается предосудительным – это принятие религиозной системы. Можно сколько угодно говорить о Боге и религиозном чувстве, понимая под этим всё, что угодно, но мостика от Бога к религиозной традиции перебросить нельзя.

Отношение неогуманизма к традиции отображается в его отношении к ценностям. Новый человек сам составляет собственный набор ценностей, включая туда только то, что ему кажется ценностью в настоящий момент. Ценность перестаёт задавать планку, на которую надо равняться. Вернее, степень этого «надо» определяется самим индивидом: он может учитывать ценность чего-либо, что традиционно считается ценностью, в своей деятельности, а может исключить её из своего списка ценностей. И, наоборот, в список может попасть нечто, что для классического человека немыслимо посчитать ценностью.

Для нового человека не существует общественной нравственности, может быть только общественная мораль. То есть, публичные действия могут быть ограничены, но – лишь, если они препятствуют самовыражению других людей. Например, ходить голым по улице неправильно – так как другие люди не хотят находиться в подобной обстановке, однако если никто возражать не будет, то ничего предосудительного в таком поведении нет. В соответствии с идеологией неогуманизма, общество ещё регулирует взаимодействие людей с различным пониманием нравственности, но на сами нравственные установки права уже не имеет. Никто не может указать другому, что ему считать нравственным, а что нет. Нравственность становится лишь личным, персональным выбором каждого индивида.

Нравственная свобода, в первую очередь, интерпретируется как свобода сексуальная. Любая сексуальная ориентация признаётся допустимой. Каждый решает сам, какого он пола (независимо от физиологии, полученной при рождении). Каждый решает сам, каким образом ему получать сексуальное удовольствие. Главное, чтобы при этом не было насилия над другим индивидом, а по взаимному согласию возможно всё…

Сексуальность становится базовым качеством человеческой индивидуальности. Именно в сексуальной сфере человек являет себя таким, каков он есть, то есть, в соответствии с идеологией неогуманизма, реализует полноту человеческого бытия. Сексуальность также  менее всего поддаётся рациональному регулированию, - для неогуманизма это признак её первичности, большей онтологичности, фундаментальности. Сексуальная энергия (или, как говорится в неогуманистической литературе, либидо) для нового человека становится главной и чуть ли не единственной силой, обусловливающей все виды человеческой деятельности.

Центральное место сексуальности в портрете индивида, заставляет воспринимать её как абсолютную ценность.  Никто не вправе ограничивать личную сексуальную свободу. Индивида обязательно следует известить о его сексуальных правах. Всё это легко сосуществует внутри неогуманистического мировоззрения вместе запретом общезначимых ценностей. Неогуманизм не замечает здесь противоречия.  Для неогуманистического сознания естественным стратегическим  преимуществом обладает «пустая», нейтральная  позиция, которую можно наполнить любым содержанием, то есть позиция, из которой ещё можно перейти в любую другую. Механизм, защищающий преимущество «пустой» позиции, называется толерантностью.

Обычно под толерантностью понимают идеологию, согласно которой любое проявление самовыражения индивида, не направленное на принуждение других, имеет право на присутствие в публичном пространстве и должно восприниматься как нормальное положение вещей.  Фактически толерантность защищает интересы индивидов, чья персональная система ценностей отличается от классической.

Для человека с традиционными, классическими ценностями принять концепцию толерантности означает поступиться местом своей традиции в картине мира: он должен признать ограниченность значимости ценностей, утверждаемых традицией, - они справедливы уже не для всех… В какой то степени, это и есть отречение от традиции.

Толерантность для индивида с персональной системой ценностей означает отказ от претензии на общезначимость данных ценностей. Толерантность избавляет его от необходимости пропагандировать и даже защищать свои ценности. В толерантном мире нет причин мотивировать, почему у тебя именно такие взгляды. Можно просто быть, каким хочешь, не задумываясь над своим бытием.  Наиболее комфортно будет чувствовать себя тот, кто достигнет полного безразличия в отношении собственного мировоззрения. Именно такой человек будет в максимальной степени толерантен: право других иметь персональную систему ценностей для него будет подтверждено правом иметь самому какие угодно ценности. Человек, который последователен в собственных взглядах, неизбежно будет ожидать такой же последовательности от окружающих, то есть он будет менее толерантен.

Новый  человек должен быть избавлен от классических ментальных структур, поскольку они естественным образом  несут в себе жесткую иерархию ценностей.  Поэтому все социальные связи, построенные на классическом мировоззрении, должны быть расторгнуты, и на месте традиционной социальных образований создаётся социальность нового типа. Во многом это пересекается с тем, о чем уже говорилось ранее: место политических партий занимают  сиюминутные политические кампании, недалеко ушедшие от уличных флеш-мобов (что, впрочем, не означает их неэффективности, - мы уже видели примеры революций, организованных подобным образом), голосования в интернете и т.п. Исторически сложившиеся церкви переживают трудные времена. Количество конфессий и юрисдикций будет увеличиваться. Внутри любой церкви следует ожидать возрастание требований учитывать взгляды тех или иных групп, то есть налицо рост сектантского сознания. С точки зрения неогуманизма именно секты (и, желательно, мелкие) должны прийти на смену крупным традиционным конфессиям. Наконец, видоизменяется семья – этот фундаментальный и наиболее консервативный модус человеческой социальности. Классическая семья неизбежно связана с вполне конкретным восприятием мира. Новая семья должна быть избавлена от всего, что выходит за пределы наличного («здесь и сейчас») сосуществования нескольких индивидов. Соответственно, семья начинает восприниматься как временное соглашение, совместное предприятие, с правом выхода любого участника в любой момент времени.

Стоит подчеркнуть, что логика неогуманизма приводит к тому, что на смену сущностной зависимости людей друг от друга, вытекающей, как из человеческой природы, так и внеположенных человеку оснований (впрочем, и сама наша природа – не есть следствие нашего выбора, она нам дана), и выражающихся в виде отношений, часто не поддающихся формализации (любовь, дружба, честь, долг, ответственность, признательность, благодарность и т.д.), повсеместно приходит система отношений, основанная на формальном определении прав и обязанностей.  Новый человек – это человек юридический.

Мир, регулирующийся правом, требует правового определения самых различных сторон человеческого бытия. Поэтому юридизму неизбежно сопутствует формализация. Формализация же имеет свою собственную логику, в соответствии с которой существует лишь то, что описано. Отсюда – две основных тенденции, осваивающих мир победившего юридизма. Первая: накапливание массива законодательства, перед лицом которого человек оказывается совершенно бессильным и ничтожным. Он больше не может знать все те законы, которые касаются его жизни. А ведь незнание закона не освобождает от ответственности. В каждое мгновение закон может быть применён, и неизвестно, что именно из нашей жизни окажется точкой приложения его надчеловеческой силы. Вторая тенденция: новый человек уже не смеет (и не умеет) жить, не подглядывая в закон (или какой-нибудь другой нормативный или официальный документ). Он стремится соответствовать тому, что предписано. То есть вся социальная жизнь, все его межличностные взаимодействия оказываются жестко регламентированы. Ему говорят, что он совершенно свободен, но эта свобода касается только его самого. В конечном счёте, в том и состоит свобода нового человека, что никто в целом мире не может вступить с ним в какие-либо отношения (хотя бы просто вызвать на контакт) вне рамок согласованного регламента. Каждый превращается в самовластного короля, каждый шаг которого предписан установленным протоколом.

Жить в таком мире тяжело. Любой король мечтает сбежать от протокола. Человек неизбежно ищет возможность выйти за пределы формального общения. Но что делать новому человеку, если в базисных социальных связях всё неформальное объявлено злостным нарушением  индивидуальной свободы и активно вытесняется?  Остаётся только одно: пытаться построить неформальные отношения на периферии социальности – в области случайных, необязательных и несущественных связей.

Отсюда – такой взлёт популярности социальных сетей в Интернете. Социальная сеть обеспечивает как раз желаемое сочетание  неформального общения с  необходимой для нового человека отстранённостью от самого акта общения. Общение в социальной сети в любой момент можно прервать; никто из участников общения не чувствует себя за что-то ответственным; такая форма общения позволяет не раскрываться и даже имитировать чуждые для себя квазиличности или состояния.

Интернет-общение – весьма показательный пример, как строит неформальное общение новый человек, но этот подход к общению присутствует не только в виртуальной среде. Точно так же организовано общение в клубах, на встречах по интересам и других подобных мероприятиях. Неформальная среда хорошо сочетается с тем, что называется хобби.

Хобби - это нерегулярная деятельность, в которой экономическая мотивация или вовсе отсутствует или не имеет решающего значения. Можно определить хобби и иначе: это деятельность, в которой человек не стремится достичь значимых результатов, а мотивируется исключительно получаемым от неё удовольствием. Поэтому, когда человек описывает свой досуг, он, прежде всего, говорит о своих хобби; таким образом, хобби – это планируемая и организованная система досуга.  

В неогуманистическом мире смыслы человеческой жизни всё более концентрируются в сфере досуга, а поскольку смыслополагание неизбежно рационально, -  то в той части этой сферы, где возможно рациональное устроение, то есть в области хобби. Здесь сосредоточено то живое, что ещё осталось от человека. И только здесь ещё возможно неформальные, подлинно человеческие отношения между людьми.

Человеческое вытесняется в детали, тогда как основное течение жизни оказывается, по сути, лишённым человеческой составляющей. Неогуманизм по своей природе античеловечен. Это – проект по преодолению, изживанию человечности.

Назад (глобализация)

Вперед (неототалитаризм)

В начало статьи