Бессмысленность жизни

Одни философы полагают, что существование смерти обессмысливает жизнь, если есть смерть, то жизнь теряет смысл. Другие же, наоборот, полагают, что только смерть придает жизни смысл, ибо жизнь бесконечная чревата бессмысленностью. Е. Н. Трубецкой писал, что «жизнь бессмысленная всегда представлялась ему в виде замкнутого в себе порочного круга. Это - стремление, не достигающее цели, а потому роковым образом возвращающееся к своей исходной точке и без конца повторяющееся»1.

Утрата смысла жизни характеризуется такими переживаниями, как зависть, скука, депрессия, бездеятельность, тоска, раздражение, отсутствие значимых целей, одиночество, эскапизм, увлечение эрзац-смыслами в виде алкоголизма, наркомании и т. п. Чувство бессмысленности В. Франкл называл «экзистенциальным вакуумом»2. Ситуация бессмысленности легко толкает человека к агрессивности и разрушительности. Поэтому наилучшей профилактикой преступности и насилия является помощь людям в поисках смысла жизни.

Истоки негативного осмысления человеческого существования можно обнаружить в античности и даже раньше. В египетских текстах есть спор разочарованного со своей душой, где неизвестный автор пишет, что загробное существование проблематично, ибо никто еще не вернулся оттуда, чтобы рассказать об этом. Нравы все хуже и хуже, люди все злее и бессердечнее, бескорыстия и милосердия среди них не встретить. То же мы находим у Платона и Гесиода, которые обозначили эту закономерность как регрессивное развитие человечества. Но ведь почти то же говорят современные старики, что раньше все было лучше, а теперь все стало хуже. В чем же дело? Это связано с психологической закономерностью вытеснять из памяти негативные воспоминания, оставлять только позитивные. Отсюда и происходит склонность к идеализации прошлого и проецированию его в будущее в качестве «светлого будущего».

Как заметил Гегель, «свободный человек не бывает завистливым, а охотно признает великое и возвышенное и радуется, что оно есть»3. Важнейшей причиной зависти является нереализованность смысла жизни. Если человек не нашел свой смысл жизни или потерял его, не сумев реализовать в полной мере, тогда он неизбежно относится с завистью к успеху своего соседа, который в этом плане преуспел. Отсюда возникает стремление разрушить успешное существование соседа, навредить ему, напакостить.

Зародыши пессимизма можно найти у античных стоиков и скептиков. Проблему бессмысленности человеческого существования хорошо показывают греческие мифы о бочках Данаид, о камне Сизифа, а также произведения Артура Шопенгауэра, Мартина Хайдеггера, Альбера Камю и Жана Поля Сартра. Одним из наиболее ярких сторонников идеи бессмысленности человеческого существования и мировоззренческого пессимизма был Артур Шопенгауэр, полагавший основой мира слепую и бессмысленную волю как энергию, пронизывающую природный мир на всех уровнях: материально-природном, растительном, животном и человеческом. Лишь человеку дано осознать эту волю, неподвластную его слабым возможностям, а то и нередко использующую человека в своих разрушительных энтропийных вихрях. Не в силах ей противостоять, он может лишь испытывать эстетическое чувство возвышенного по отношению к этой разрушительной и могучей стихии, неподвластной ему и не угрожающей непосредственно. Однако «воля к жизни как таковой» - бесцельна, мир как воля есть «вечное становление, бесконечный поток». Пессимизм является выражением негативного отношения к жизни, где невозможно счастье, но торжествуют зло, обман и бессмыслица4.

«Ничто» присутствует в нашем бытии, писал Хайдеггер, и проявляется через Ужас: «Ужас - с нами. Он только спит. Его сквозное дыхание веет в нашем бытии - меньше всего в склонном "ужасаться"; неприметно - в деловитом с его "да-да" и "нет-нет"; раньше всего в затаенном; уверенней всего в потрясенном и дерзновенном человеческом бытии»5.

Нигилизм. Термин «нигилизм» был введен в обиход философских споров Ф. Якоби и Д. Йенишем в 1796 году, но первым наиболее активно стал его использовать Фридрих Ницше6. Он начинал с критики общественного сознания, стереотипов, предрассудков и иллюзий: «Заблуждение (вера в идеал) не есть слепота, заблуждение есть трусость... Я не создаю новых идолов, пусть научатся у древних, во что обходятся глиняные ноги. Мое ремесло скорее - низвергать идолов - так я называю "идеалы"»7.

В России слово «нигилизм», выражающее некоторые важные особенности русского социализма, было введено И. С. Тургеневым, который назвал этим словом умственное и нравственное течение в русской интеллигенции 1850-1860-х годов. Типичная формула нигилиста: «Природа не храм, а лаборатория, и человек в ней работник». Так декларировал свои позиции герой Тургенева Базаров. Нигилизм характеризуют два полярных вектора: скептический критицизм, сомнение во всем, и безотчетная вера в правду, в идеалы истины и добра. Как писал П. Кропоткин, «прежде всего нигилизм объявил войну так называемой условной лжи культурной жизни. Его отличительной чертой была абсолютная искренность. И во имя ее нигилизм отказался сам - и требовал, чтобы то же сделали другие, - от суеверий, предрассудков, привычек и обычаев, существования которых разум не мог оправдать. Нигилизм признавал только один авторитет - разум, он анализировал все общественные учреждения и обычаи и восстал против всякого рода софизма, как бы последний ни был замаскирован. ...По философским своим понятиям нигилист был позитивист, атеист в духе Спенсера или материалист... Нигилисту были противны бесконечные толки о красоте, об идеале, искусстве для искусства, эстетике и тому подобном, тогда как и всякий предмет искусства покупался на деньги, выколоченные у голодающих крестьян или у обираемых работников. Он знал, что так называемое поклонение прекрасному часто было лишь маской, прикрывавшей пошлый разврат. Нигилист тогда отлил беспощадную критику искусства в одну формулу: "Пара сапог важнее всех ваших мадонн и всех утонченных разговоров про Шекспира"»8.

Желая понять и объяснить возникновение русского нигилизма и атеизма, Бердяев подчеркивал, что он появился из «сострадания, из невозможности перенести зло мира, зло истории и цивилизации. Это был своеобразный маркионизм (гностик Маркион отрицал божественную природу Христа. - В. П.), пережитый в сознании ХIХ в. Бог - Творец этого мира, отрицается во имя справедливости и любви. Власть в этом мире злая, управление миром дурное. Нужно организовать иное управление миром, управление человеком, при котором не будет невыносимых страданий, человек человеку не будет волком, а братом. Такова первоначальная эмоциональная основа русской религиозности, такова подпочва русской социальной темы»9.

Герой романа Жана Поля Сартра «Тошнота» занимается историческим исследованием, работая над биографией одного дворянина, жившего в XVIII веке. Однако постепенно перед ним возникает кардинальный вопрос: «Зачем все это? Зачем писать книгу о человеке, который не вполне заслуживает такой книги, никому не известен и ничем не примечателен?» Следствием этого сомнения является утрата интереса к жизни и почти физическое ощущение бессмысленности своего существования, которое он переживает как тошноту, позывы к рвоте, поскольку все вокруг представляется глупым, отвратительным и опротивело до тошноты. Эта же тема является ключевой во многих других его произведениях, например, в пьесе «Дьявол и Господь Бог», где герой обращает к Богу гневные слова обвинений и упреков, полагая, что именно он виноват в существовании зла в мире. «Я молил, я выпрашивал знака небес. Слал небесам мольбы - ответа нет. Небеса не знают даже моего имени. Я вопрошал себя ежечасно: чтó я в глазах господа? Теперь я знаю: ничто. Бог меня не видит, бог меня не слышит, бог меня не знает. Ты видишь эту пустоту над головой: то бог. Ты видишь щель в двери: то бог. Ты видишь дыру в земле: то бог. Бог есть молчание, бог есть отсутствие. Бог есть одиночество людское»10.

Абсурд и бунт. Одним из самых ярких авторов, посвятивших свое творчество проблеме абсурда и бессмысленности существования человека, был Альбер Камю. В своих трактатах и художественных произведениях он описал драму поиска смысла жизни человеком. В философском эссе «Миф о Сизифе» и повести «Посторонний», к которым примыкает пьеса «Калигула», он раскрыл тему абсурда человеческого существования. Абсурд - это «состояние души, когда пустота становится красноречивой, когда рвется цепь каждодневных действий, и сердце впустую ищет утраченное звено»11. Второй волнующей его теме - бунта - он посвятил эссе «Бунтующий человек», роман «Чума» и пьесу «Праведники», полагая, что источник бунта и агрессивности современного человека связан с абсурдом и бессмысленностью существования человека.

Начало бунта можно найти у романтиков или у Ницше. Нередко под «сверхчеловеком» понимают фашиста или головореза с «большой дороги». Но такая трактовка едва ли верна. Дело в том, что обычно человек стремится получить свободу, не отягощенную ответственностью. Ответственность сковывает свободу, и это хорошо. Если же человек получает одну свободу, то это оборачивается произволом, деспотизмом, насилием и грабежом других. Ницшевский Заратустра - это «сверхчеловек» с пассионарным потенциалом деятельной энергии, способный взять на себя ответственность за свою свободу, в отличие от фашиста, который получил «свободу», не отягощенную ответственностью (о чем предупредил фюрер), или от «человека массы», который боится свободы, - ницшевский «сверхчеловек» уверен в своих силах и готов к полной ответственности за свою свободу. По словам современного философа-эссеиста И. Гарина, «считать Ницше предшественником фашизма - значит возвышать фашизм. Тоталитаризму нужна не философия, а идеология. Нацизм и утопия лишь эксплуатировали предшествующую философию в своих чисто практических, идеологических целях»12. Это привело к «эстетизации зла» в культуре романтизма и сохранилось в российской культуре как соблазн героизма13.

Революционно-народнический социализм возник на основе четырех основных источников: во-первых, «комплекса вины» русской интеллигенции перед народом, который, как показали Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский, сформировался в связи с традиционным недоверием народа к человеку «знающему», который и полезен, и опасен как «свой-чужой»14; во-вторых, просветительской мифологии разума, предлагавшей построить красивое и «правильное» общество с минимальными затратами в соответствии с геометрией порядка; в-третьих, православных традиций мессианского понимания смысла истории и культуры, когда человек должен пожертвовать собой ради блага будущего человечества; в-четвертых, позитивизма О. Конта, предлагавшего заниматься только тем, что полезно на практике, что может привести к реальным результатам.

Революционное народничество возникло как своеобразный и парадоксальный сплав наивного просвещенческого рационализма и религиозного романтизма, который на место христианского Бога поставил идею «светлого будущего», свято веря в возможность установления этого идеального общества на земле. Ради этого народник, не задумываясь, готов пожертвовать и собою, и своими ближними, полагая, что такой жертвой можно «выкупить» счастье народа.

У Арцыбашева героиня-революционерка, пытающаяся обнаружить смысл своей жизни, выдает один из глубинных мотивов этого революционного действия: «Я могла бы жить, если бы чувствовала себя вверху... над всеми... большой, смелой, гордой! А так, учить, ехать, одною из тысяч, в глушь какую-нибудь, лечить всю жизнь каких-то идиотов, состариться и умереть так же незаметно, как жила... Неужели ты не понимаешь, какой это ужас!.. Лучше смерть»15. Это выдает ее как романтика, не способного к систематической, настойчивой деятельности. Ее энергии хватает лишь на яркую вспышку насилия, с помощью которой она хочет сделать мир лучше и чище, но любое насилие дискредитирует цель, достигаемую с помощью такого насилия.

Одиночество. Для многих людей смысл жизни тесно связан с осознанием того, что он кому-то нужен, он способен помочь своим близким, они на него рассчитывают и в нем нуждаются. Соответственно потеря такого ощущения чревата утратой смысла жизни. Такая опасность наиболее типична для стариков, которые вырастили детей и отправили их в самостоятельную жизнь, и очень часто родители детям уже не нужны. Пока престарелые супруги живут вместе, они еще нужны друг другу. Но если один из них уходит их жизни, то второй переживает трагедию одиночества и бессмысленности.

Это особенно актуально для нашей страны, где после развала социализма в сознании старшего поколения произошел страшный кризис. Все то, чему они поклонялись всю свою жизнь, что считали святым и основой смысла жизни, - в одночасье рухнуло. В последние годы из жизни уходят представители старшего поколения, которые могли бы еще жить. Конечно, здоровье их было подорвано страшной войной и непосильным трудом восстановления хозяйства после войны. Но самое главное - ощущение бессмысленности прожитой жизни, напрасности всех жертв лишает их сил бороться с болезнями, старостью и одиночеством.

Одиночеством страдают также и молодые люди, которые в период социализации нуждаются в понимании и поддержке со стороны близких людей. И если им не удается найти такое взаимопонимание, то возникает кризис одиночества. Социологи выделяют четыре типа поведения в такой ситуации: 1) печальная пассивность; 2) активное уединение;        3) растрачивание денег; 4) поиски социальных контактов16. Но бывает еще одиночество эгоизма, ярким примером которого является книга Макса Штирнера «Единственный и его собственность»: «Для Меня нет ничего выше Меня»17.

Если подытожить эти размышления, следует подчеркнуть: жизнь физическая, материальная, - бессмысленна, если не одухотворена. В воспоминаниях К. Г. Юнга приводится любопытный разговор между ним и вождем одного из племен американских индейцев:

«Видишь, - сказал Охвией Биано, - как жестоко выглядят белые. Их губы тонки, они остроносы, их лица покрыты морщинами и искажены складками. У них вытаращенные глаза; они всегда что-то ищут. Что они ищут? Белые всегда хотят чего-то; они всегда тревожны и беспокойны. Мы не знаем, чего они хотят. Мы не понимаем их. Мы думаем, что они сумасшедшие.

Я спросил его, почему ему кажется, что все белые сумасшедшие.

- Они говорят, что они думают головами, - ответил он.

- Ну конечно. Чем же думаете вы? - удивленно спросил я его.

- Мы думаем тут, - сказал он, показав на сердце»18.

Предыдущая глава

1 Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., 1994. С. 23-24.

2 Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 47.

3 Гегель Г. В. Ф. Философия истории. СПб., 1993. С. 83.

4 См.: Чанышев А. А. Человек и мир в философии Артура Шопенгауэра // Шопенгауэр А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1992. Т. 1. С. 12.

5 Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 24.

6 См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 783.

7 Ницше Ф. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 694-695.

8 Кропоткин П. Записки революционера. М., 1988. С. 283-284.

 9 Бердяев Н. А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 119.

10 Сартр Ж. П. Дьявол и господь Бог // Сартр Ж. П. Стена: Избр. произв. М., 1992. С. 358.

11 Камю А. Миф о Сизифе // Сумерки богов. М., 1989. С. 22.

12 Гарин И. Воскрешение духа. М., 1992. С. 273.

13 См.: Пивоев В. М. «Свой» против «чужих»: (Проблема героя в русской культуре) // «Свое» и «чужое» в культуре. Петрозаводск, 2001. Вып. 2. С. 14-20.

14 См.: Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Изгой» и «изгойничество» как социально-психологическая позиция в русской культуре преимущественно допетровского периода («свое» и «чужое» в истории русской культуры) // Типология культуры. Взаимное воздействие культур: Труды по знаковым системам. Тарту, 1982. Вып. 15. С. 111.

15 Арцыбашев М. П. Тени утра. М., 1990. С. 417.

16 Лабиринты одиночества. М., 1989. С. 336.

17 См.: Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков, 1994.

18 Yung С. G. Memories, Dreams, Reflections. N. Y., 1965. P. 247-248.