Утопический телеологизм

Льюис Мэмфорд предложил различать «утопию бегства» и «утопию реконструкции». Как указывал П. Александер, «построение утопий повсеместно считается вредным делом и притом по двум взаимоисключающим обстоятельствам: а) утопия несбыточна, б) реализованная утопия - это тоталитарное государство»1. На самом деле утопии необходимы, потому что помогают осмысливать жизненные перспективы. Число произведений, в которых описываются разные типы утопий, насчитывается уже более двух тысяч.2

Опыт внутриутробной гармонии - это такой архетипический опыт, который оказывает огромное влияние на телеологическое планирование жизненной стратегии и подталкивает к попыткам представить себе «светлое будущее» и сочинять утопии. По словам польского историка А. Свентоховского, «утопия, как идеал общественных отношений, представляет собой наиболее всеобщий элемент в духовном мире. Входит она в состав всех религиозных верований, этических и правовых теорий, систем воспитания, поэтических произведений - одним словом, всякого знания и творчества, дающего образцы человеческой жизни. Невозможно представить себе ни одной эпохи, ни одного народа, даже ни одного человека, который не мечтал бы о каком-то рае на земле, который бы не был в большей или меньшей степени утопистом. Где только существует нищета, несправедливость, страдание, - а существуют они всегда и везде, - там должно появиться также искание средств для искоренения причин зла. Через всю историю культуры проходит целая лестница самых различных видов утопий - от представлений дикого кочевника до размышлений современного философа...»3.

Карл Мангейм выделял четыре типа утопического сознания: «оргиастический хилиазм анабаптистов», связанный со средневековыми мечтами о «небесном Иерусалиме» (Томас Мюнцер); либерально-гуманистическая идея (Просвещение); консервативная идея (от Платона до Гегеля); социалистическо-коммунистическая утопия (Маркса и Ленина)4.

Одним из источников утопических идей с полным основанием можно считать древнееврейскую секту ессеев, которая существовала с 145 года до н. э. до 72 года н. э. в Палестине. Секта была схожей с орденом монахов, претендентов испытывали в течение нескольких лет прежде, чем принимали в общину. Секта жила на коммунистических началах, отрицала частную собственность, роскошь, рабство, семью. Все, что зарабатывали члены секты, клали в общий котел, а потом каждому выдавалось необходимое попечителями по уравнительным нормам и по потребности. Идеология ессеев имеет немало сходства с гностиками, есть основания предполагать, что Иисус Христос был знаком с ессеями, а может быть, жил у них5.

Традиции ессеев продолжают современные еврейские коммуны-киббуцы, которые успешно существуют в Палестине. Правда, идеологи этого движения говорят о кризисе, опираясь на то, что половина детей, выросших в коммуне, покидают ее, но вторая-то половина остается!

Истоки утопических концепций государства обычно возводят к Платону, но если говорить об утопическом социализме как интеллектуально-умозрительной модели государства, то классический утопический социализм связан с именами Томаса Мора, Томазо Кампанеллы, Роберта Оуэна, Шарля Фурье, Клода Анри Сен-Симона и др.

Слово «утопия» (греч. ou - нет и topoz - место или eu - благо и topoz - место) прочитывается как «не-место» или «место блага», «благое место». Буквально говоря, «утопия» - это несуществующее место. В трактате «Утопия» (1516) Мором было изображено якобы обнаруженное неким моряком на острове общество, где ликвидирована частная собственность и введены равенство потребностей, общественное производство и быт. Труд организован по норме и по обязанности, потребление - по разумным и нормированным потребностям. Изображение идеального общества сопровождалось критической оценкой современной Мору Англии6.

Для Мора и его последователей характерны:

- отрицание частной собственности;

- утверждение тех или иных форм общественного производства вместе с всеобщей обязанностью трудиться;

- строго ограниченная продолжительность рабочего дня и использование свободного времени для развития личности работника;

- соединение земледельческого труда с ремеслом;

- распределение готовой продукции с общественных складов;

- отсутствие денег.

Томазо Кампанелла в трактате «Город Солнце» (1623), написанном в тюрьме инквизиции, изобразил страну, где благодаря общности имущества нет ни богатых, ни бедных, а труд, являющийся обязанностью всех жителей, обеспечивает удовлетворение всех потребностей. В городе Солнца существует общность жен и детей и жестко регламентируется жизнь каждого человека. В романе В. Тендрякова «Покушение на миражи» содержится сатирическая попытка представить прибытие Кампанеллы в реализованный город его мечты, где его ожидало бы жестокое разочарование.

Роберт Оуэн - создатель коммун «Новая гармония» в США (1825-1829) и «Гармони-холл» в Англии (1839-1845). Известно, что наследник русского императорского трона Александр посетил английскую коммуну и весьма заинтересованно изучал ее устройство. По мнению Оуэна, причина всех форм социального зла - общественный строй, основанный на частной собственности. Вслед за философами-пози-тивистами и материалистами он считал, что источник человеческих пороков - условия жизни. Преобразуя эти условия, можно создать новый, лучший мир. Поэтому он пытался реализовать социальную организацию, основанную на семейной общине, занимающейся производством.

В основе теории Шарля Фурье лежит критика «социэтарного» общества, основанного на эксплуатации и вражде каждого к другим. Источник социального зла - торговля как система узаконенного обмана. Среди основных положений можно назвать следующие: требование права на труд; наивная вера в гениальную личность, которая поведет человечество в царство социальной гармонии, где общество сможет обеспечить своих членов всем необходимым.

Клод Анри Сен-Симон полагал, что каждая общественная система - это шаг вперед в истории. Движущими силами общественного прогресса являются научные знания, мораль, религия. Труд - это первая и важнейшая моральная обязанность человека, капиталисты - доверенные лица общества, а главная задача социалистического преобразова-ния - всемерное развитие производства.

Антиутопия. ХХ век дал десятки утопий разных типов: от социологических очерков до социальной фантастики7, но появился и новый жанр - антиутопии. Авторы последних пытаются представить себе и нам, что будет, если утопию реализовать, построить реальное общество по принципам социализма. И тогда рождаются на страницах этих произведений страшные картины, где гротескно преувеличены доведенные до логического завершения черты реального социализма: Е. Замятин «Мы», Д. Оруэлл «1984» и «Скотский хутор», О. Хаксли «О, дивный новый мир», И. Ефремов «Час быка», В. Тендряков «Покушение на миражи».

Примером также может служить композитор А. Шнитке, которого долго преследовали, не исполняли его произведений. Последние годы он жил в Германии. В 1992 году в Амстердаме состоялась премьера его оперы «Жизнь с идиотом» по одноименному рассказу В. Ерофеева. В гротескно-абсурдной форме показано, как бездетная супружеская чета (Россия) выбрала в сумасшедшем доме и усыновила Вову (Владимира Ильича), который, отъевшись и отдохнув, принялся безобразничать и пакостить: отрезал голову прежней России, затем изнасиловал новую. Многоречивости исторического прообраза противопоставлено немногословие оперного персонажа, способного произносить лишь междометие «Эх!» с разными интонациями. Но основной смысл этого восклица-   ния - разочарование. Именно эта эмоция подводит итог жизни вождя, который по невежеству своему и наивности попытался реализовать в России утопию, не догадываясь, что утопии в принципе не должны воплощаться в жизнь, они не для этого создаются, это абстрактная от начала до конца и нежизнеспособная социальная модель.

Конечно, утопии обществу нужны. «Обществу, неспособному создавать утопии и воодушевляться ими, угрожает склероз и разрушение», - писал Э. М. Сьоран8. Неверно также считать утопии только несбыточной мечтой, дело не в этом. Утопию реализовать можно, коммунисты это доказали, но жить в утопии невыносимо тяжело. Об этом слова Н. А. Бердяева: «...Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит мучительный вопрос, как избежать окончательного их осуществления»9. Любые попытки с помощью насилия и миллионов жертв реализовать утопию могут дать лишь временный эффект, рано или поздно люди найдут способ избавиться от нее и начать жить по-человечески, а не по указаниям «мудрого вождя» и партийного руководства. Не понимать этого значит заслужить столь нелестный эпитет В. Ерофеева и А. Шнитке.

Как писал Ж. Эллюль, «все утопии были триумфом технологизма. То, что бессознательно предлагают нам футурологи, - это радикально технизированный мир, из которого убраны только явные, вопиющие неудобства техники; это абсолютный триумф технического рационализма под прикрытием мечты. Утопия есть самая монотонная, самая тошнотворно скучная из всех мыслимых вселенных. Характернейшая черта утопии - это маниакальная страсть к организованности. Обитатель утопии безнадежно и окончательно инфантилен»10.

Утопические социалистические идеи создаются интеллектуалами, которые склонны переоценивать свои знания, но впадают в соблазн попытаться силой навязать созданную ими «идеальную» модель государства обществу. Поскольку добровольно общество эти модели принимать не хочет, то часто появляется желание внедрить их силой. Здесь истоки экстремизма неотроцкистов, неоанархистов, маоистов и «новых левых».

Завершить этот раздел можно словами П. И. Новгородцева:

«1) Надо отказаться от мысли найти такое разрешительное слово, которое откроет абсолютную форму жизни и укажет средства осуществления земного рая.

2) Надо отказаться от надежды в близком или отдаленном будущем достигнуть такой блаженной поры, которая могла бы явиться счастливым эпилогом пережитой ранее драмы, последней стадией и заключительным периодом истории»11. Задача утопии не в том, чтобы дать практический рецепт создания земного рая, а в выражении нравственного идеала совершенной и гармоничной жизни, помогающего выстроить такую стратегическую программу, которая будет содействовать уменьшению дисгармонии, разрушительности и энтропии в жизни людей.

Предыдущая глава

1 Цит. по: Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время: В поисках утраченного. М., 1997. С. 318.

2 См.: Баталов Э. Я. В мире утопии. М., 1989. С. 3.

3 Свентоховский А. История утопий. М., 1910. С. 5.

4 См.: Мангейм К. Идеология и утопия // Мангейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 180-207.

5 См.: Полный православный богословский энциклопедический словарь: В 2 т. М., 1992. Т. 1. С. 872; Тексты Кумрана. М., 1971. Вып. 1. С. 13-14.

6 См.: Мор Т. Утопия. М., 1978.

7 См.: Утопия и утопическое мышление: Антология зарубежной литературы. М., 1991.

 8 Цит. по: Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С. 15.

 9 Бердяев Н. А. Новое Средневековье. Берлин, 1924. С. 121.

10 Эллюль Ж. Другая революция // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 147.

11 Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 33.