Великая Триада: наука, техника и технологии

Настоящий материал представляет собой главы из книги "Философия науки, техники и технологий " (М., МАКС Пресс 2014).

Современные понятия «техника» и «технологии» хотя и происходят от греческого слова «технэ» – искусство, мастерство, умение, но не тождественны ему. Слитые воедино представления греков в настоящее время надо разделить на три составные и взаимосвязанные части.

Техно (технэ) – это способности и навыки человека, которые имеют отношение к преобразованию объектов[1]. Это воздействие человека на природу осмысленное, не спонтанное, преследующее определенные цели. В этом «технэ» отличается от всего сделанного по наитию, без образования: спонтанных проявлений поэзии, сказительства, живописи – любых форм творчества, не имевших периода ученичества. Все, что было передано в качестве некоторой рефлексии над объектом, а также созданное на основании знания (науки), является «технэ». Провести грань трудно, практически невозможно в наше время: все что мы делаем, за малым исключением, – это «технэ». Разве только детское творчество может рассматриваться как максимально «нетехническое». Во взрослой жизни поток информации всегда научает нас тому или иному действию, редко кто решается действовать при операции с предметами, не задумавшись о последствиях. Такое широкое понятие как «технэ», естественно, получало более конкретные трактовки. Так, в качестве частей появились орудия труда, инструменты, механизмы, заводы и т.д. Градация вещественных проявлений «техне» привела к установлению понятия «техника», которое должно было бы применяться к артефактам, но в связи с утратой первоначального понятия «технэ» стало применяться вместо него. В результате этого возникала путаница. Ведь первоначально техника – это вещественные объекты, а не само технэ, «техника» только след «технэ» в создаваемом человеком мире. Возникшая путаница усугублена тем, что технике стали приписывать позабытые свойства «технэ», возвращая древнегреческое представление об искусстве и умении в понятие «техника». В широком понимании «технэ» – это техническая реальность: знания об мире, созданные человеком изменения мира, организация использования техники и последствия ее применения. Таким образом, «технэ» – это и знания, и полученные результаты и, как это ни прискорбно, побочные и непредсказуемые последствия человеческой деятельности.

Если рассмотреть все значения «технэ», то они предполагают определенную градацию навыков: от простого умения до мастерства, а вслед за этим и рефлексией различной проницательности о собственных действиях и свойствах элементов мира, подвергнутых воздействию «технэ».

Наконец, содержащаяся скрыто (имплицитно) в «технэ» эпистема (достоверное знание) – наука – часто воспринимается только как естествознание. Игнорирование гуманитарного и социального знания обедняет представление о возможностях технической реальности и поле ее применимости. Как отдельный человек, так и социальные группы являются объектом воздействий и, следовательно, частью технической реальности.

Искусство – неотъемлемая часть «технэ»: в качестве артефакта (воспроизведение музыкального произведения, его запись на носитель, картина, здание и др.), а также используемых для его создания материалов и инструментов – это техника; в качестве навыков, умений и знаний, использованных при его создании, – наука; в качестве потребления обществом (выставки, аукционы, коллекционирование и т.д.) – социальные технологии. Реставрация, хранение, транспортировка объектов искусства включают в себя естественнонаучные и социальные технологии.

Интегральное понятие «технэ», русифицированное как «техно», становится наименованием того явления, которое позволяет нам преобразовывать действительность, создавая новую реальность – техническую, – и соучаствовать в коэволюции СТБГС {социо(техно)-био-геосистемы}.

Разнообразные проявления технической реальности были бы невозможны без единства трех элементов: науки, техники и технологий, но только в Новое время они стали соединяться в единое целое.  Промышленная революция, научно-технический прогресс и новое состояние – научно-технологическая эволюция[2] – стали результатами этого процесса. Поэтому я сосредоточу внимание именно на рассмотрении этих трех элементов, обозначаемых в дальнейшем как Великая Триада.

Наука как знание, техника как инструмент и технологии как последовательность действий – три составные части «техно» – существовали всегда, но только в XIX веке произошло событие, принципиально изменившее их отношение друг к другу. Наука как вербализованное знание стала оказывать влияние на дальнейшее развитие техники, а потом и на создание технологий. То, что знали в основном на интуитивном уровне, повторяя эмпирически найденные рецепты и алгоритмы деятельности, получило свое формальное выражение. Научные методы познания были перенесены в новые области и дали мощный импульс для развития. Без науки современное развитие и существование технологий, создание техники невозможны, а без техники и технологий развитие науки неосуществимо. Возник резонанс, когда все три элемента стали оказывать влияние на развитие друг на друга. Раздельное и совместное рассмотрение элементов Великой Триады, естественно, требует своего объяснения. Либо три элемента существуют относительно самостоятельно, либо они «три стороны одной медали». Несмотря на то что элементы Великой Триады могут рассматриваться самостоятельно, их связывает внутренняя зависимость. Наука (знание) делает возможным создание техники и технологий, которые, в свою очередь, влияют на развитие науки (знания).

Развитие науки, техники и технологий не протекало в башнях из слоновой кости, а было вплетено в ткань общих социальных и культурных процессов, происходящих в обществе, в частности экономических и политических процессов. Именно они диктовали условия развития таких «локомотивов» экономики XIX в., как пароход и паровоз. Потом военные потребности стимулировали развитие химии и т.д.

Для понимания эволюции современного общества необходимо рассмотреть Триаду: науку, технику и технологии – в контексте социальных отношений, порождаемых ими в обществе. При существующей скорости научного и технико-технологического прогресса возрастает опасность протекания в социуме непрогнозируемых, неконтролируемых и нежелательных процессов [140, c. 10-11]. А воздействие техники на окружающую природную среду делает глобальные экологические изменения значимой частью условий, определяющих экономические, политические, социальные и культурные процессы.

Устоявшееся представление о научно-техническом прогрессе не отвечает различному воздействию науки, техники и технологий на общество. Новый феномен «технологий» остается неопределенным и таинственно неразличимым за понятием «техника». Именно применение новых технологий оказывает широкомасштабное воздействие[3] на все стороны жизни людей, быстро изменяет характер социальных коммуникаций, влияет на их динамику и формирует принципиально новые общественные явления, не имеющие аналогов в прошлом. Новые социальные процессы мифологизируются только потому, что технике приписываются все новые и новые свойства, а другой реальный участник происходящих трансформаций – «технологии» – остается в тени.

Использование для описания процессов неадекватной терминологии оказывает реальное воздействие на принятие неправильных решений как на государственном уровне, так и в управлении отдельными предприятиями. Причинами, тормозящими выработку действенных программ модернизации экономики, являются стереотипы поведения и мировоззренческие установки, сформированные в условиях второй половины XX в.. Для дальнейшего развития необходимо достигнуть лучшего понимания предметной области, связанной с наукой, техникой и технологиями.

Рассмотрим одну из ошибок прошлого: непонимание связи развития науки, техники и технологий с социальными процессами. Одним из ее следствий было игнорирование этических факторов развития техногенного общества. Причем вниманием были обделены как сами этические проблемы, сформированные под воздействием технологий, так и проблемы перспективной этической оценки возможных последствий от их внедрения. И если биоэтические комитеты становятся социальной реальностью, то аналогичное отношение к другим технологиям еще впереди.

Представления об этической нейтральности техники и технологий – следствие доминирования в обществе объективистской установки естествознания и распространения технократического мышления. Свойственная технократизму ценностная ориентация влияет на все сферы деятельности людей и на их мировоззрение, закрепляется в культуре и противостоит религиозной иерархии ценностей. Этическая нейтральность науки и техники не более чем эвфемизм, призванный замаскировать систему ценностей технократии. В мире, пронизанном техникой и объединенном технологическими процессами, опора на ценности, сформированные исключительно на основе профессиональных взаимодействий, представляется проявлением однобокого технократизма. Если мы согласны с тезисом, что «данный мир не мир техники и технологий, а мир людей и для людей», то необходимо рассмотреть формирующиеся под воздействием науки, техники и технологий ценности, а также предложить альтернативные ценности, исходя из обывательской точки зрения [81, с. 242-244]. Обывательская точка зрения здесь противопоставлена профессиональной точке зрения. Все мы обыватели, выступающие как профессионалы только в узкой предметной области. Все остальное, затрагивающее нашу жизнь и связанное с наукой, техникой и технологиями, должно рассматриваться с позиции «здравого обывательского смысла». Конечно, «здравый смысл» – понятие растяжимое, и то, что кажется одним «здравым», может вызывать активную неприязнь у других. Тем не менее иного выхода нет. Попытки отдать экспертизу научно-технических проектов на откуп профессионалов в данной области приведут к принятию решений, выгодных только для определенных групп специалистов и оплативших их работу властных структур, а не для широких масс людей. Поэтому для создания «хорошего общества» [175] необходимо создавать условия для реализации активности граждан. Вторым шагом станет институциональное оформление подобной активности в «техноэтических комитетах», создаваемых вслед за «биоэтическими комитетами». Необходимо институционально оформлять возможность контроля граждан планируемых и реализуемых технических проектов. Активность граждан в развитии или сохранении существующих градостроительных решений, защите окружающей среды и значимых исторических, культурных, социальных, природных объектов продолжает возрастать.

В современном мире технологии, техника и наука становятся этически значимыми объектами, развитие и применение которых должно подвергаться внешней оценке непрофессионалов[4]. Причем оценке, дифференцированной в зависимости от воздействия, оказываемого членами этой Триады на общество, а также и обратное воздействие общества на науку, технику и технологии.

Выявление этого разнонаправленного процесса взаимодействия технической реальности и общества, а также воздействие общества на техническую реальность позволяют мне утверждать принципиальное различие между техникой и технологиями, рассматривать технологии раздельно, как многомерный объект, не допускающий обезличенного определения как некая единая «технология». Далее будет показано, что наука, техника и технологии по-разному влияют на общество и, в свою очередь, различным способом оказываются под влиянием социально-культурных процессов.

Великая Триада как куматоид

Роль и место человека в Великой Триаде еще недостаточно обозначены.

Человек, рассмотренный со стороны науки, – носитель научной информации[5], ее добытчик, применитель и передатчик. Научные теории не возникают из ничего (ex nihilo– лат.) – они создаются учеными, отстаиваются ими в научных спорах и вненаучной деятельности (политической, религиозной и др.), применяются на практике (в экспериментах, лабораторной и промышленной деятельности), транслируются и передаются путем образования, популяризации научных достижений и т.д.

Встав на точку зрения техники, человек окажется лишь элементом (пушечное мясо, электорат, винтик социального механизма, производительная сила всего человечества, школьник, студент, офисный «хомячок» и т.д.), включенным в технологический процесс. Человек в этом аспекте – техника говорящая.

В технологиях человек – их неотъемлемая часть. Он выступает как в роли субъекта, так и объекта действия. Последняя роль исполняется различными способами. Во-первых, объектом действия человек становится, участвуя в производственном процессе, выполняя предписанные действия. Подчиняясь ритму и правилам, он приобретает разнообразные профессиональные и человеческие качества. Во-вторых, его трансформация выступает целью для разнообразных технологических процессов (образовательных, медицинских, пропагандистских и др.). В-третьих, он как потребитель технологий обретает новые возможности и ограничения, изменяет свое поведение, свою психику и соматику. Человек соединяет воедино все три элемента Великой Триады, а саму Триаду делает частью общего социального и культурного процесса.

Связь индивидуума и социума с Великой Триадой неразрывна. Триада является составной частью культуры конкретного народа и человечества. Надчеловеческой науки не существует, «третий мир» – реальность лишь в мире попперианских фантазий. Достижения науки могут становиться частью мирового человеческого достижения, но лишь в той мере, в которой их способен усвоить конкретный человек, получивший достаточный для этого уровень образования. А такое образование можно получить не у всех народов[6], и далеко не всегда национальные традиции обучения позволяют усвоить достижения мирового уровня. Общество обеспечивает и ограничивает веер возможностей образования, научно-преподавательский коллектив обеспечивает качество преподавания, и, наконец, от действий личности[7] зависит конечный результат.

В философии традиционно противопоставлялись культура и цивилизация. Философы кон. XIX – нач. ХХ вв. мучительно пытались сохранить политическое и культурное влияние в обществе, в котором инженер и ученый стремительно завоевывали общественное признание. Со второй половины прошлого столетия причины этого направления мысли питались экологическим кризисом и отсутствием естественнонаучных знаний. Большая часть гуманитариев была по-детски испугана происходящими изменениями и заглушала словесным потоком все непонятное и пугающее в этом мире. Напротив, ученые-естественники, встраиваясь в философский процесс, обоснованно писали о происходящих событиях, концентрируя внимание на конкретных экологических проблемах.

Вся экологическая философия, а равно и реальная политическая деятельность привычно разбивается мной для анализа на два взаимосвязанных направления: рационализм и его запредельную форму – технократизм.

Последний демонстрирует вершину бездушного описания, безоговорочно отдает пальму первенства науке, представляя человека исключительно в качестве объекта. При технократическом подходе человек – возобновляемый ресурс. Признание ничтожности человеческой личности перед стоящими глобальными или локальными проблемами облегчает принятие решений, оправдывает и цели, и полученные результаты. Но даже рациональный подход при изучении человека позволяет социологам предсказывать массовое поведение в отрыве от индивидуальных особенностей. Технократизм заключается не в выборе точки зрения, при которой наука влияет на общество, а в абсолютизации данной точки зрения.

Избежать технократической парадигмы можно, исследуя связь социума и Великой Триады.

Для описания науки как социального института М.А. Розов ввел понятие «куматоида» от греческого слова kuma – волна. «Специфическая особенность куматоидов – их относительное безразличие к материалу, их способность как бы «плыть» или «скользить» по материалу подобно волне» [148, c. 87]. Существование социальных куматоидов обеспечивается непрерывной заменой составляющих элементов. Подобное фундаментальное представление позволяет сохранить в модели социальные элементы, отразить значение преемственности поколений, учесть социальный характер научного знания, преемственность в методологии, а также роль личности в научной, проектировочной и технической деятельности. Это будет социальный куматоид, но для упрощения можно временно отвлечься от социального фактора. Лишь для упрощения, но не в качестве руководящего принципа!

Если техника рассматривается в отрыве от общества, то такой подход будет аналогичен научно-исследовательской программе И. Лакатоса. Сегодня отстаивание подобных представлений является технократизмом, естественно, такая оценка неприменима к самому И. Лакатосу. Он решал сугубо философские задачи рациональной реконструкции истории науки, что ему удалось при сознательном отказе от учета социального влияния.

Точка зрения технократизма – техника сама посебе – куматоид. Но оставленная без надлежащего обслуживания техника начинает разрушаться, а биологическая техника может погибнуть или возвратиться к природному состоянию. Исключение составляет техника, созданная из устойчивых к природным воздействиям материалов, камень, керамика, различные виды пластмасс и др. Эти объекты обычно являются самостоятельными техническими объектами, не имеющими внутреннего строения. В случае биологических объектов, имеющих внутреннюю структуру, то еще Ч. Дарвин написал, что голуби различных пород, предоставленные для свободного скрещивания, вырождаются в голубя средиземноморского, из которого когда-то были выведены селекционерами. Биологическая техника если не погибает в природных условиях, то вырождается. Данное условие не применимо к отдельным видам, полученным при помощи генной модификации. Опасность появления в природе новых рукотворных видов, равно как и перенесение видов из привычных ареалов обитания в новые представляет угрозу нуждается в научном мониторинге. В любом случае эффекта социального куматоида не возникает. Человеческие сообщества, утратив культурное единство, разрушаются как и остальные виды техники. Но мы не простая техника, и память о прошедших и исчезнувших эпохах интегрируется в культуру более поздних сообществ. Так, гибель Помпеи нашла свое место в культуре Европы и большей части остального мира.

Для прошлых веков продолжительность использования техники многократно превосходила продолжительность человеческой жизни. Носителем куматоида раньше являлся человек. Из поколения в поколения передавались правила использования техники, социальные нормы организации технологий. Для техники срок ее использования  измеряется годами. В наши дни природа куматоида изменилась, ее носителем стала техника. Критерием этого перехода является уменьшение срока применения техники до половины продолжительности человеческой жизни. Рубеж (точка перегиба) перехода от одного носителя к другому для различных видов техники, несомненно, различен. Продолжительность использования лошади как технического устройства значительно короче, чем жизнь современного человека. А здания по преимуществу используются дольше, чем человеческая жизнь. Надо отметить, что сокращение срока использования зданий существует и в архитектуре. Перестройке или уничтожению все чаще подвергаются здания, возведенные полстолетия назад. Общая картина такова, что уже в начале XX века технический прогресс превратил большинство видов техники в носителя социального куматоида. Интуитивно это явление осознал великий архитектор XX века Ле Корбюзье. В своих программных произведениях он решительно требовал сноса старых зданий, невзирая на их историческую и культурную значимость. Его метод «архитектурной хирургии» стал широко применяться в современной перепланировке Москвы. Вопреки другому его совету будем беречь «старые камни», сохранять наследие и культуру предков, включая и разнообразные технические объекты. От нас теперь зависит сохранение социальной преемственности, обеспечение связи времен. Это один из многих частных случаев (наряду с языком, религией и др.), из которых слагается единство культуры, а следовательно, сохраняется и народ, и форма его организации в государство.

Если мы отвлечемся от рассмотрения техники как социального куматоида, то локально отдельные виды техники также будут демонстрировать свойства волны. Для успешной эксплуатации техника нуждается в обслуживании, замене деталей или отдельных узлов. В своей эволюции многокомпонентная техника может быть модернизирована, то есть в ней можно заменить один элемент на другой. И в результате будут улучшены ее функциональные характеристики. (Машину можно укомплектовать не серийным мотором, а форсированным, использовать новые сорта бензина или производить иные действия, улучшающие качества данного технического устройства.) Наряду с этим процессом все шире распространяется иное направление эволюции техники – одноразовые устройства. Это охватывает не только простые инструменты, но и сложные технические приборы. Компьютер в наше время меняется гораздо чаще, чем он вырабатывает свой материальный ресурс (прекращает функционировать). На его примере хорошо заметны две борющиеся тенденции: модернизация и революция. Компьютеры с системным блоком типа tower допускают замену элементарной базы в узких рамках материнской платы и возможностей процессора. Ноутбуки практически не поддаются апгрейду.

В этой связи особо хочется отметить иное значение качества выпускаемой продукции. В наше время уже не имеет смысла делать ее настолько хорошо, чтобы она функционировала максимально долгое время. Срок службы техники в высокоразвитом потребительском обществе будет ограничен появлением новой модели. Законы экономики требуют извлечения максимальной прибыли, а также сохранения и увеличения спроса. Этого факта не учитывают отечественные экономисты и социологи, подсчитывая количество телефонов на душу населения в России, равно как и количество компьютеров. В их подсчеты попадают устаревшие и неиспользуемые технические устройства. В результате вместо реальной картины технического оснащения предприятий или благополучия граждан возникает мираж, не отражающий реальности, но имитирующий ее.

Сменяются поколения людей, создаются, разрушаются и уничтожаются объекты материальной и духовной культуры. Но каждый элемент, пришедший в негодность, заменяется либо таким же, либо другим, выполняющим аналогичную функцию. Так осуществляется эволюционное развитие куматоида. Хорошим примером могут служить торговые марки, которые поддерживают уровень качества разнообразных товаров (эволюция), а при продаже также и преемственность производителей, такой процесс обеспечивается социальным доверием потребителей и материальной заинтересованностью владельца торговой марки или знака в сохранении социального куматоида. Для технических устройств, за исключением объектов, состоящих из одного элемента, заменимость является важнейшим свойством, обеспечивающим их функциональное использование.

Образ социального куматоида оказывается эвристически эффективным при описании обоюдного взаимодействия технологии и общества – социальной философии техники и технологий.

Действительно, сама возможность осуществления технологий напрямую связана с вовлечением людей в процесс производства (материального или информационного). Вне социального института технологии существовать не могут. В границах технологического процесса происходит смена людей, техники, знаний. Но и ускорение процесса научно-технологической эволюции приводит к быстрой смене поколений техники. Оба процесса накладываются друг на друга, но время жизни людей теперь больше, чем время смены поколений техники. Соответственно, социальный куматоид скользит по технике, используя ее как носитель. Не будем забывать о двойной роли человека: он может рассматриваться и как субъект действия, и как технический объект, но горе обществу, где человек только придаток технологии. Поэтому пусть читатель не удивляется, что технологии не только преобразовывают поступающие в них ресурсы, но и сами трансформируются благодаря протеканию сквозь них людских, информационных и материальных потоков. Выступая в качестве техники, человек преобразовывается под воздействием технологий, но, будучи объектом изменений, он сохраняет свою творческую сущность, предлагая пути усовершенствования технологического процесса. Человек един, и только в теоретических конструкциях он выступает в разных ролях: пассивной и активной. В реальности осуществляется лишь дихотомия Аристотеля, разделившего людей на тех, кто является «рабом по природе» [7, c. 383–385 (I, 2, 1254 25, 1255 5, 1255a 35 – 1255 a 2)], и тех, кто является по природе свободным. Первые будут слепо идти за технологиями, «технологично» снимая возникшие стрессы водкой или иными вредными способами. Остальные будут стараться в разной степени проявить свою самостоятельность и творческую активность.

Технологии становятся «открытыми термодинамическими системами». Но было бы поспешным утверждать, что технологии – самоорганизующиеся системы, подчиненные объективным законам природы. Они способны организовывать, тем не менее способы организации задают люди исходя из внетехнологических факторов (политических, экономических, этических, личностных и др.), а также на основе анализа (научного, технологического, организационного, экономического, финансового и т.д.) самих технологий. Технологии пронизаны организацией людей и процессов, подчиненных единой цели – производству продукта с однозначными свойствами. «В организации есть целесообразность, […] она вкладывется в нее организатором извне. Механизм составляется с подчинением его определенной цели, но он не рождается с присущей ему целью. Часы действуют очень целесообразно, но эта целесообразность не в них, а в создавшем и заведшем их человеке» [11, c. 150]. Таким образом, социальная связь технологий и общества неразрывна и составляет самую суть технологии как социального куматоида: до тех пор, пока социум поддерживает и определяет их развитие, существуют и технологии. Все в них основано на востребованности обществом результатов технологических процессов – техники. Этот результат может быть удачным или неудачным, но в любом случае он – плод усилий человека и общества, отраженный в организации технологического процесса и воплощенный в технике[8].

Представление о всей Великой Триаде как о социальном куматоиде позволяет точнее описать эволюцию и функционирование социо(техно)-био-гео-комплексов [102, С. 155-169].

Возникновение, существование, эволюция и смерть комплексов неразрывно связаны с процессами в обществе, которое поддерживает элементы Великой Триады. Появление новой техники и технологий и их внедрение в существующие комплексы приводит к изменениям в знаниях и навыках обслуживания технологий. При этом сохраняется как социальная традиция, так и эволюция самого комплекса. Куматоид может сохраняться и при смене оборудования, и при смене обслуживающего его персонала. В процессе эволюции технологии и общества наблюдается один социальный куматоид с носителем волны человеком и другой с носителем – техникой. В первом передаются знания, навыки, традиции и пр., а во втором – осуществляется текущий ремонт, модернизация и др. Учитывая, что смена технических устройств происходит чаще, чем смена поколений (продолжительность времени активной работы, возможность обучения и переобучения персонала), становится ясно, что совершенно не случайно ведущие мировые производители сопрягают оба куматоида. В результате при появлении новой технологии они предпочитают строить под нее новый завод, а не модернизировать старый, равно как и нанимать новый персонал на работу, а не переучивать старый.

Такая «двойная спираль» из двух взаимосвязанных куматоидов допускает проведение различных аналогий. Это увлекательное занятие оставлю для достопочтенных читателей.