Националист как отражение либерала и проекция большевика

О национализме как очередной опасности для русского народа (после большевиков и либералов)

Либерал – это традиционный враг русского народа. Враждебность либерала обнаружить легко: он презирает «эту страну» и «этот народ». Он может пытаться сдерживать себя, но презрение, так или иначе, прорывается, маркируя либерала как неизбежного русофоба.

Эту либеральную русофобию принято критиковать с националистических позиций. Мол, проклятые либералы ненавидят русский народ. А сами с этого народа кормятся. За рубежом российского либерала нигде не ждут. Поэтому как им ни противно постоянно сталкиваться с теми, кого они ненавидят, другой возможности обеспечить приемлемый для себя уровень жизни у них нет. Вот они и паразитируют на русских.

При таком повороте темы либерал русским не может быть по определению. Он должен быть «инородцем». И когда жизнь преподносит сюрприз  в виде либерала с русской национальностью, начинаются поиски черной кошки в тёмной комнате: надо доказать, что русскость такого либерала обманная. Надо найти чуждую кровь, хотя бы осьмушку, и на основании этой осьмушки считать, что задача решена: либерализм данной персоналии получил объяснение.

Но как быть с теми, кого осьмушка инородческой крови не делает либералами? Или как быть с теми из либералов, в ком не находится даже осьмушки? С точки зрения последовательного националиста эти крайности сходятся: если не нашлось крови, значит, плохо искали или либерал хорошо прячет концы, маскируясь под русского. Если же чужая кровь есть, а либерализма нет – опять-таки, плохо искали: надо как следует покопаться, глядишь что-нибудь либеральное и сыщется. Тождество либерализма и инородчества нарушено быть не может: инородец должен быть либералом, точно также как либерал должен ненавидеть русский народ.

На этом национализм останавливается. Он не пытается ответить на неизбежно возникающий в этом месте вопрос: а за что либералы ненавидят русских?

С националистической точки зрения вроде бы и неважно за что. Для националиста важен сам факт ненависти. Он этой либеральной ненависти  даже рад, поскольку оказывается в привычной для себя системе координат, и ему понятно, как действовать: вы ненавидите нас, мы - вас. Вы хотите эксплуатировать русский народ, а мы погоним вас и в хвост и в гриву, так что и духу вашего не останется. Да здравствует война до победного конца!

И ведь действительно, хорошо бы избавить Россию от либералов. Но вот вопрос: обязательно ли для борьбы с либерализмом становиться русским националистом? Для националиста ответ очевиден. Поскольку националист не хочет задумываться, он выбирает простые решения. Кто не с нами, тот против нас. Предполагается, что поскольку националисты борются за благое дело (за интересы русского народа), то они и представляют правую сторону. Все остальные оказываются на другой стороне, а там правды нет. В итоге националисты получают вывод, кажущийся им логичным: национализм и борьба за правое дело это одно и то же.

Но это логическая ошибка. Человек иногда может летать (на самолете), но это не значит, что способность летать присуща человеку по существу. Так и националисты порою могут говорить правильные вещи, но это еще не означает, что национализм – квинтэссенция истины.

Национализм предпочитает энергетически сильное чувство – ненависть – всем остальным движениям души. Любовь для националиста вернее всего выражается через ненависть: любить русский народ означает, прежде всего, ненавидеть его врагов. Это бросает специфический отсвет и на понимание националистами русского народа. Русский народ – это общность, на которую нападают злые враги (в частности, либералы).

Националисты любят прибегать к символике Третьего Рима, говорить о мессианстве русского народа, о сакральном смысле русскости. Это, пожалуй, основное, что они легко усваивают из всего комплекса русского Православия. Остальные аспекты православного мировоззрения воспринимаются гораздо хуже. И это понятно.

Константин Васильев, "Автопортрет", 1968

Национализм нуждается в мистике. Он видит мир в виде бинарной системы, где абсолютное зло противостоит истинному добру. Националист защищает истинное добро, а поскольку он защищает русский народ, русский народ и есть это истинное добро. Почему – добро? Да не важно, главное мистическое чувство святости собственного дела. Мистическое зло (либералы) атакуют мистическое добро (русский народ). Детализация картины не требуется. Любые попытки анализа – отвлечение от борьбы, аналитические потуги ослабляют боевую позицию и потому должны быть отброшены…

Между тем, либеральная русофобия объясняется не просто тем, что плохие ребята должны ненавидеть хороших.  Ненависть, которую либералы испытывают к русскому народу вполне рациональна. Более того, она прямо вытекает из либеральности этих самых либералов. Либерал не может оставаться либералом и при этом избежать русофобии.

Либерал – это тот, кто из собственной свободы, данной ему Богом, сотворил идол. Либерал не желает признавать приоритет общего над личным ни в каком виде. Он радеет о правах и только терпит обязанности. При слове "служение" он морщится, а слово "империя" вызывает у него изжогу.

Из всех государств либерал больше всего не любит русское государство, в котором личность, персона, индивидуум никак не могут попасть на пьедестал. Не терпит русский народ этих кумиров.

Русский народ - общинный, имперский. Он верит своей власти (быть может, больше чем следует), уважает государство и государственность как общий принцип. Вот в этом-то и причина лютой русофобии либералов. Либералы на протяжении истории неоднократно предпринимали попытки навязать русскому народу либеральное устройство ума. Принести в Россию свободу европейского разлива: не внутреннюю свободу в Боге, которая естественна для русского человека («свободу для»), а свободу внешнюю - в реализации персональных прав («свободу от»). Но – не получилось. Русский народ устоял перед европейским соблазном, несмотря на все перипетии недавнего прошлого.

Либералы поняли и приняли это. Об этом говорят, например, клички, звучащие в адрес населения Новороссии со стороны свiдомого (то есть «сознательного»), реализовавшего свой европейский выбор Киева: ватники, колорады... За этими именами стоит именно верность общинности и идее большого государства (Империи).

Националист, который, вроде бы, критикует либералов, сам не очень любит империю. Поэтому он никак не может публично признаться, за что либерал ненавидит русский народ. Националист и сам не очень доволен народом, и хотел бы его переделать. Побудить, например, выгнать всех инородцев... Терпимость русского народа к инородцам и тем же либералам для националиста непонятна. Националист просто не способен осознать, что русская душа велика и вмещает многих; он хочет произвести кастрацию русской души...

Получается, что в чем-то националисты и либералы довольно похожи. И их политическая смычка в борьбе против российской государственности отнюдь не случайна. И либералы, и националисты – носители зудящего духа, которому противен традиционный российский консерватизм.  И тут стоит вспомнить еще один тип борца с консерватизмом – большевика.

Националист – это сегодняшнее воплощение большевика (или его предтечи - народовольца). Народоволец шел в народ, чтобы побудить его прочувствовать свою угнетенность. Пробудить к борьбе против помещиков и всякого там буржуазного элемента. Националист обращается к русскому народу, также побуждая и пробуждая его: мол, пора бороться против инородцев и либералов...

При этом народовольцы не были собственно народом. Они являли собой матрицу "заботы о народе извне". Подобную же матрицу реализуют и националисты. Из этого видно, что и они - не народ.

Некогда для большевиков, а сегодня -  для националистов существующая государственность не представляет никакой ценности. Националисты согласны замечать страну, то есть землю русского народа, но вот политическое образование на этой земле они считают каким-то чужеродным наростом. То, что государство обеспечивает продолжение бытия своих граждан изо дня в день, гарантируя преемственность состояний, оборачивающееся для народа той ожидаемостью и предсказуемостью, при которой только и возможна нормальная жизнь, для националистов ничего не значит. Они готовы разорвать ткань обыденной жизни ради идеи. Готовы развалить государство, не опасаясь последствий. Любые последствия лучше, чем "господство инородцев".

Б.М. Кустодиев "Большевик", 1919

Это - опять калька с большевиков. Идея важнее жизни народа. И народ это чувствует. Поэтому националисты неизбежно будут отторгаться русским народом как чужеродный, опасный и враждебный русскому народу элемент.

Пока националисты не у власти, они будут заигрывать с народом, обещая ему счастливую жизнь, в которой никто не будет ущемлять права русских. Их ходовой лозунг: у русского народа должна быть русская власть. Так-то оно так, но говоря о русской власти, националисты видят в этой роли себя. И если вдруг им удастся пробраться или прорваться к власти, русскость станет ключевой темой проводимой политики. Это неизбежно, ибо на национальном вопросе у них завязано всё и другого содержания эти люди предложить просто не могут. Как для большевиков основной характеристикой человека было классовое происхождение, так для националистов такой характеристикой станет чистота крови.

Большевикам русский народ дал себя обмануть. Пошел за обещанным счастьем и потерял  Православие, Империю, традицию и культуру. Вернее, почти потерял. Православие удалось сохранить, благодаря жертве тысяч новомученников. Остатки традиции и культуры  уцелели в годы культурной ломки только потому, что они – неотъемлемая часть национальной идентичности. Утрать их, русский народ просто перестал бы существовать. Из СССР получился слепок с Империи: черты узнаваемы, но подлинной жизни нет.

Народ дал себя обмануть и либералам. Потерял СССР. Еще раз испытал на прочность свою традицию и культуру. Что-то утратил, но что-то удалось и вернуть. Вообще, либералов русский народ пережил гораздо легче, чем большевиков. Либералам не удалось пролезть в душу народа глубоко, их обольщение оказалось, по большей части, поверхностным, наносным. И теперь либералы злятся, понося русский народ при каждом удобном случае.

Это вселяет надежду, что и националистам не удастся перебить становой, имперский хребет русского народа. Будем надеяться, что мы чему-нибудь всё-таки научились и не вверим себя воле очередных обольстителей. Поскольку знаем, что воля, противопоставляющая себя российскому государству, не может оказаться благой.