В начале всего было слово

Первая строка Библии: «В начале всего было Cлово», говорит, что мир был создан «Словом».

«Слово» может не только создавать, но и изменять мир, слово обращает наше внимание на что-то, или уводит наше внимание в другую сторону. Каждая национальная культура своим словарем, просто количеством употребляемых слов, обозначает жизненные приоритеты. 

История подтверждает, что те, кто владел «Словом», тот и формировал, контролировал общество. Раньше церковь, государство, идеология, пользуясь «Словом» оказывали огромное влияние на общественное сознание. В нашу, технологическую эпоху, гигантская индустрия «Слова» изменяет общество эффективнее, чем все, что мы знаем из предшествующей истории. 

Все представления об окружающем мире признаются действительными лишь когда они выражены в словах. Найти или создать имя вещи или явлению – значит дать ему жизнь. Без имени, вещь и явление, не существуют. Имя дает жизнь вещи, явлению, действию, без имени их нет. Безымянные – значит не существующие. 

Эскимосы, живущие в снегах, имеют огромный словарь, описывающий снег в самых различных его состояниях. В американском английском, словарь бизнеса значительно шире, чем в каком-либо другом языке мира. Во французском, количество слов, описывающих чувственное восприятие мира, превышает все что есть в других языках. В русском языке доминируют слова, выражающие различные психологические состояния. Термин «достоевщина» мог возникнуть только в русском языке с его огромным вниманием к внутреннему миру человека. 

В то же время, ни один язык не имеет универсального определения для каждого слова или фразы. Любой язык содержит неясности, противоречия, парадоксы, и текучесть, изменяемость языка делает единственное возможное прочтение невозможным. В сложной динамике отношений между людьми одна и та же фраза может иметь несколько смыслов, часто противоречивых. 

В отличии от математики, которая прошла большой путь от линейного осмысления мира к трехмерному, а затем, и к многомерному описанию мира, язык, как способ описания и понимания мира, сохранился в том виде, каким он был две тысячи лет назад, во времена Аристотеля. 

Его теория языка была построена на линейной логике, принципе «да-нет», «это существует или не существует». Идеи, люди или явления могут быть или не быть, существует выбор между правдой и неправдой. Таким образом, язык аннулирует противоречивость явлений, поступков, мыслей. Право на существование имеет только одна мысль, явление или объект – истина не может быть противоречивой – «это не логично». 

Вся природа построена на противоречиях, на сложном переплетении и взаимодействии элементов. Логика же, принятая, как единственный возможный инструмент понимания мира, отрицает противоречия – они разрушают искусственный мир, созданный человеком. Человеческий разум описывает мир только в линейных формах, в двух измерениях. В языке, на котором человек говорит с компьютером, тот же биполярный принцип, да-нет, 1-0, доведен до абсолюта. 

Словесная система, т.е. система описания мира, не изменившись со времен Аристотеля, сводит окружающий нас мир, построенный на многослойных взаимосвязях, к элементарным биполярным составляющим, отделяя существующие в нерасторжимой органике явления на отдельные, независимые составляющие – мозг и тело, мысли и чувства, интеллект и эмоции, сознательное – бессознательное. В реальном мире ничто не существует в изоляции. 

На логике Аристотеля построен и обыденный здравый смысл – все имеет «две стороны медали», в то время как любое явление имеет неисчислимое количество сторон. Но даже две стороны для многих слишком много. Президент Никсон жаловался на своих советников, представлявших ему две стороны проблемы. По-английски эта идея звучит по-другому – «On one hand or on another hand», с одной руки или с другой руки, и в шутку, настаивал на том, чтобы ему подобрали одноруких советников. 

Современный английский обогатился за последние 150 лет огромным количеством слов, его словарь составляет более полумиллиона. Но это особый язык, отличающийся от других высоким уровнем утилитарности понятий. Специфика американского английского начала формироваться в период роста машинного производства, которое потребовало приспособления языка к новым условиям. Он должен был стать ясным и конкретным, как и мир машин. 

Искусственное создание человеческого разума – машина, потребовала от своей обслуги стандартизированного языка, лишенного двойственности, нюансов и разночтений. Стандартизированный язык сводит индивидуализированные формы общения работников к единообразным, всеобщим. Он обладает свойством снимать конфликты между людьми – разнообразие темпераментов, взглядов, мнений, выражаемое в зафиксированных, неизменяемых формах, нейтрализуют эмоции и делает все отношения функциональными. 

Появление нового, стандартного языка предвидел Жан-Жак Руссо, говоривший, что «когда весь язык будет формализован, прекратятся конфликты между людьми». 

Формальный язык, отсекая импровизацию, упрощает язык до словесных формул, трафаретов, что делает все отношения людей эффективными в процессе деловых отношений, и создает жесткий барьер индивидуальному видению и пониманию мира и этим предупреждает конфликт. 

Новый, формальный язык был создан в период интенсивного роста индустриальной экономики, и назван – «Standard English», стандартный английский. В созданном человеком мире машин, мире индустриального производства, стандартизация языка была необходимостью. Формальный язык упорядочивал отношения работников в индустриальном производстве, и затем был освоен культурой, политикой и повседневной речью. Новый язык стал мощным средством контроля массового сознания во всех сферах общественной жизни. 

Более 2000 лет тому назад, Платон советовал управляющей элите контролировать язык, создавая словесные клише и идиомы, так как они являются мощным средством политического контроля. 

Во времена Платона процесс контроля над языком, создание «политически корректных» словесных форм было затруднено. Во второй половине двадцатого создание языка, подчиненного политическим задачам, стало возможным. Этот новый язык получил название – political correctness. 

Стандартизированный язык создает новые формы – эвфемизмы, подменяющие реальные явления стерильными фразами без конкретного содержания и исключает традиционные определения явлений, событий, поступков. Если же для определения конкретных явлений жизни нет слов, тогда явления не воспринимаются сознанием и, следовательно, не существуют. 

Политически правильный язык принято называть «politicobabble», политические пузыри, так как он не фиксирует и объясняет политические и социальные процессы, а формирует те представления о социальной реальности, которые необходимы системе. 

Словесные пузыри имеют и другие лингвистические формы – «newstalk and academese», академические пузыри и пузыри новостей. Практической задачей этих языковых форм является фальсификация информации, создание декораций, которые закрывают доступ к реальным проблемам. 

В индустрии психологического сервиса своя лингвистика, «psychobabble», задача которой не раскрывать реальные, чаще всего социальные причины психических и психологических аномалий, а формировать новое восприятие и отношение к миру. 

Как бы иронически публика не относилась к новым формам языка, называя их словесными пузырями или словесным мусором, «language junk», воспринимая их лишь как звуковой фон, бессмысленный шум, но – «слова могут стать действием, когда они производят много шума.» Самсон Леон. В экономическом обществе действие важнее слов, но у этого отношения к словам есть и другая сторона – слова, связанные с размышлениями и идеями воспринимаются, как бессмысленное времяпровождение, поэтому язык, на котором говорит Америка, это язык действия, а не язык описаний и размышлений. Существительные и прилагательные трансформируются в глаголы – to clerk, to room, to deputize, to locate, to enthuse, to corner.Повседневная смекалка считается мудростью: kitchen wise – кухонная мудрость, streetwise – уличная мудрость, business wise – деловая мудрость. 

Америка – страна бизнеса, а бизнес требует сведения языка к формам действия, к конкретным обозначениям физического мира, к самому ясному определению поступков, явлений – через цифры. В технологическом обществе, язык все больше стал приближаться к языку техники и науки, языку рационального анализа, и начал приближаться к математике. 

В 80-ые годы прошлого века появились новые компьютерные языки, которые называли «машинными языками», на которых человек мог общаться с машиной-компьютером, и язык машины стал идеалом современного языка. 

Специалисты машинных языков превратились в представителей нового, высокого разума. Для людей, машинными языками не владеющими, начали издаваться пособия с характерными названиями – инструкции для идиотов – «FoxPro for idiots», «Excel for idiots», «Microsoft for idiots». Знание машинных языков стало приравниваться к принадлежности к особой, более высокой расе. 

Традиционный язык сложился в результате многообразных и многослойных связей между людьми, он был глубоко субъективен и требовал постоянной импровизации. Он использовал широкую палитру красок, в нём была глубина, множество недосказанностей, так как мир воспринимался не только, как физический, в восприятии людей присутствовало духовное, метафизическое начало. 

Главной функцией традиционного языка было познание мира, общества, человека. Функция же стандартного английского языка – не познание, а воздействие на мир, создание нового мира. «Слово» инструмент создания и передачи знаний, и тот, кто владеет языком владеет знанием, а знание – это сила, знание – это власть.