Ограниченность социалистической идеи

Политэкономический очерк

    Давно назревавший кризис советской общественно-экономической системы, неотвратимое приближение которого тщательно  скрывалось политическим руководством СССР,  был  все-таки непроизвольно вызван новой генеральной линией КПСС, именуемой перестройкой.  Задуманная  в качестве средства     оздоровления обездвиженного в партийных тисках советского общества, перестройка началась со свободы слова, превратившейся в самом скором времени в неконтролируемую  свободой действий в виде неуправляемого самопроизвольного процесса в общественных и экономических отношениях. Задуманная в качестве средства повышения эффективности управления народным хозяйством страны, которое  довело производство и экономику в  целом  до  критического  уровня  застойных явлений, она значительно ускорила развал народно-хозяйственного комплекса СССР, ограничившись  бесплодными призывами к гласности и переходу к некоему новому мышлению. В результате относительно спокойное протекание  процесса  загнивания  и  разложения советского общества сменилось резким его обострением, исключившим возможность влияния партийного руководства на дальнейшее развитие общественно-экономических процессов в стране.

Неконтролируемая свобода слова нарушила существовавшее ранее сплоченное единомыслие советских экономистов, бывших до того убежденными сторонниками социалистического реализма в экономике. Можно было бы  подумать,  что  все они определили свои новые взгляды на основе глубокомысленных научных выводов, если не глядеть на то, с  какой  злобой  они  швыряют  друг  в  друга увесистые идеологические булыжники, подчинив свою профессиональную деятельность интересам тех или иных политических группировок. Одни из них, безошибочно  почувствовав  собственную выгоду,  без колебаний  отдали  бывших  советских  трудящихся   на   откуп новоявленным  нуворишам. С  достойным  лучшего  применения   усердием превозносят они общечеловеческие ценности, которые  представляются  им в виде переполненных прилавков  тамошних  супеpмаpкетов. Другие все еще блуждают в поисках сермяжной правды, пытаясь более справедливо переделить неделимое. Ни одного из них нисколько не смущает то обстоятельство, что еще совсем недавно  все они угодливо, стройным хором и наперебой, спешили обосновать  задним числом  любые  некомпетентные  исторические  решения  высшего политического руководства страны в народно-хозяйственной сфере.

Политика всегда  там,  где  происходят  столкновения  человеческих интересов, которые бессильна разрешить любая естественная  наука,  так как  даже  самая  фундаментальная  из  них  изучает   не   более,   чем столкновения физических объектов окружающего нас материального мира. Выяснить  возможность  приемлемого разрешения многочисленных  противоречий в человеческом обществе должна была бы такая общественная наука как политическая экономия, однако  введение  в свое время в псевдонаучный обиход Краткого курса пролетарской политэкономии надолго приостановило ее собственное развитие. Действительно, разве можно представить себе пролетарскую физику или, скажем, буржуазную математику? Вот так и политическая экономия, являясь ведущей общественной наукой, должна выяснить возможность перехода к более качественной общественной и экономической организации к нашему всеобщему, а не  только пролетарскому удовольствию.

Очевидно, что  незначительная эффективность  советской общественно-экономической системы является  следствием  утверждения   в   стране   впервые победившего   социализма   крайне некачественных   экономических отношений.  Причиной  тому  могут  быть   два   обстоятельства:   либо экономическая теория Маркса является  следствием искаженного  отражения  в его сознании основных закономерностей общественного бытия, либо имеет место неправильное  ее толкование и соответственное практическое применение. Прежде,   чем   приступить   к   решающему    испытанию    догматов коммунистической веры, обратимся к  социалистической  идее, являющейся одним из множественных проявлений гуманизма, который, в свою  очередь, представляет собой течение человеческой  мысли,  возникшее  на основе длительного  наблюдения  издавна утвердившейся   в человеческом  обществе  несправедливости.

Социалистическая идея получила свое обоснование  и  развитие  в  теоретических  трудах  и практических    социальных    экспериментах    основоположников     и последователей утопического социализма. Но и до социалистов были люди, которые считали необходимым, чтобы члены общества, имеющие слишком много, поделились частью своего непомерного  богатства с теми, которые и вовсе ничего не имеют. Однако такое перераспределение, пусть и  в  далеко  не достаточной  мере,  уже осуществлялось отдельными членами общества подачей  милостыни  сидящим на церковной паперти, например, и в  виде  других  индивидуальных  актов  благотворительности. 

Первым  достижением  в процессе теоретического развития социалистической идеи явилась мысль о  необходимости участия   в   помощи нуждающимся  всем, достаточно для того имущим. Следующий шаг в этом  направлении  сделали социалисты-утописты, потребовавшие,  уже  от  капиталистов, не  только обязательность участия, но и необходимость  обеспечить,  уже  рабочим, определенные человеческие условия существования.  Если  обязательность вместе с необходимостью выражались ими в сослагательном наклонении, то социал-демократы   придали   им   категорическую   форму,   твердо   и недвусмысленно заявив о том, что выполнение выдвигаемых    тpебований не должно зависеть от желания и настpоения капиталистов.

То   есть,   теоретическое   и практическое  развитие   социалистической   идеи, должное выяснить хотя бы принципиальную возможность перехода к более качественной общественной и экономической организации, происходило     в    направлении    организационного совершенствования,  самопроизвольно возникшей   на   определенном    этапе    имущественного    расслоения человеческого общества, добровольной    благотворительности. Однако всеобщее равенство, экономическое прежде  всего, явно  не  устраивало значительную и наиболее могущественную часть общества. Капиталисты  не шибко торопились следовать настойчивым призывам социалистов, имея собственное,  более  соответствующее  их   корыстным   интересам, представление о необходимых человеческих условиях  существования  рабочих.  Не испытывая никаких   иллюзий относительно возможности получить в обозримом будущем согласие капиталистов на выполнение выдвигаемых ими требований, наиболее  настойчивые   из   социалистов   выдвинули коммунистическую идею, представлявшую  собой  попытку преодолеть не только упорство капиталистов, но и заметную уже тогда недостаточность идеи социалистической. Эта ее недостаточность озадачила некогда одного из известнейших социалистов-утопистов своего времени, которым является Оуэн. Проведя очередной социальный эксперимент, он к своему величайшему огорчению обнаружил, что участвовавшие в его затее рабочие, несмотря ни на что, оставались его рабами.  Настолько обескураживающий результат он объяснил себе тем, что еще не создал для своих рабочих необходимые человеческие условия существования. В действительности причина заключалась в том, что оказавшись между капиталистом и  рабочими, он превратился для последних в непосредственный источник материальных благ, чем вполне объясняется образование непреодолимой социальной пропасти между незадачливым экспериментатором и остальными участниками неудачного социального эксперимента. Сохранение значительного социального неравенства даже в наиболее развитых капиталистических странах свидетельствует не только об ограниченности социалистической идеи, но и ее порочности.

В соответствии с коммунистической идеей  эксплуатируемые и угнетенные, избавившись неведомым, правда, образом от своих угнетателей, самостоятельно построят общество всеобщего благоденствия. Выдвижение коммунистической идеи убедительно свидетельствовало о том, что  на этот раз наиболее решительная часть социал-демократов одними благостными увещеваниями не ограничится, что и  было  подтверждено дальнейшим ходом событий. Такой, заведомо неприемлемый для капиталистов оборот  обусловил  перерастание глухого неприятия ими  социалистической  идеи  и нескрываемой неприязни   к   социал-демократии   в категорическое отрицание идеи коммунистической и в открытую ненависть ко всем ее  последователям,  которые  не  замедлили ответить со своей стороны полной взаимностью.

Несмотря ни на что, для всех предшественников Маркса необходимость избавления от капиталистов  оказалась неразрешимой задачей. Большей частью последователи коммунистической идеи  ограничивались гневными   обличениями   многочисленных    пороков    современного    им капиталистического  общества или  описаниями  умозрительных   построений свободных  от  эксплуатации  и   угнетения   человеческих общностей: «Солнечный город» - Кампанелла, «Утопия» - Т. Мор.  Однако  сам  Маркс, решительность которого оказалась безграничной, предложил использовать для избавления одной части общества  от  другой набор весьма  жестких  способов  -  от  экспроприации  до физической   ликвидации.   С    целью    теоретического    обоснования правомерности подобных действий  он разработал  соответствующую революционную теорию, которой, в ее  более  развитом  виде,  мы  имели несчастье воспользоваться в Октябре 1917 года. Эта псевдонаучная теория пригодилась всего лишь в качестве незаменимого практического  руководства к действию для будущих экспроприаторов и ликвидаторов.

Между тем, полная ликвидация капиталистов в  отдельно взятой  стране  исключила  возможность   использования   в советском обществе социалистического распределения. В  результате сплошного обобществления и поголовной коллективизации  оказалось,  что давать надо всем, да и обещано было немеряно,  а вот тех, у которых для этого можно было  хоть что-нибудь взять, в порыве революционного энтузиазма искоренили вчистую. Социалистическая  идея,  следовательно, не получила в советском обществе никакого  практического  применения.  Использование социалистического распределения в отношении всех членов общества и вовсе не  имеет  никакого  здравого смысла, так как сущность социальной политики есть перераспределение некоторой части материальных благ в пользу только  тех членов общества, которые   в   социальной   защите   нуждаются. 

Классическим пpимером  наиболее эффективного использования   социалистического    распределения    является пресловутая   шведская   модель гуманного и демокpатического капитализма, представляющая собой как, впрочем, и все иные модели не более, чем социал-демократический тупик. Предпринятая  шведской  социал-демократией  наименее   болезненная попытка решительного продвижения  к  обществу  всеобщего  благоденствия также   оказалась   бесплодной,    обернувшись    потерей    динамизма экономического  развития,   застойными   явлениями   в   производстве, политическим поражением  социал-демократов. Настолько  обескураживающий отрицательный результат объясняется тем, что  социалистическое    распределение является по своей  сути    распределением  внеэкономическим. Его доля в совокупном результате общественного производства имеет    некоторый    предел, одновременно с преодолением которого устраняется положительный субъективный фактор  в  производстве,  так  как  в  этом случае даже капиталист  теряет  личный  интерес  в  дальнейшем развитии  своего  производства.  Дальнейшее   увеличение доли внеэкономического    pаспpеделения заменило бы товарно-денежные отношения тотальным центpализованным pаспpеделением совокупного результата общественного производства, буpжуазную паpламентаpную  демокpатию –   тоталитаpной диктатурой,  экономическое  неpавенство –  неравенством номенклатуpным.   Однако, проявленное шведской социал-демократией здоровое благоразумие  избавило  общество  от подобной незавидной участи,  позволив ему своевременно вернуться к пока еще более приемлемой общественной  и  экономической организации.

Утвердившиеся  в СССР общественно-экономические отношения  явились  результатом практической материализации неприкаянно бродившего до тех пор по Европе призрака.  Коммунистическая идея, получив  свое  практическое воплощение  в  виде  крайне  некачественной  системы  экономических  и общественных отношений, которыми являются  тотальное  централизованное распределение совокупного результата общественного производства и  всеобъемлющая тоталитарная  власть соответственно,  оказалась полностью несостоятельной. А заманчивые  воображаемые видения бесконфликтного коммунистического общежития обернулись загаженными советскими коммуналками и переполненными бараками Гулага.

Социалистическая идея,  возвестив  о  своем  появлении  звоном  первого, брошенного  в  качестве  подаяния   медного   пятака, получила свое наиболее полное практическое воплощение  в виде развитой системы социальной защиты.  Будучи доведенной посредством государственного регулирования до наиболее высокоорганизованной  формы благотворительности, социалистическая идея уже полностью себя исчерпала, исключив тем самым для социал-демократии  всякую возможность дальнейшего теоретического и практического продвижения к своей заветной цели в виде общества всеобщего благоденствия.  Энергичная и достаточно результативная некогда деятельность социал-демократов направленная на переустройство     общественно-экономических отношений превратилась со временем в вялотекущую и совершенно непродуктивную составляющую мирового общественно-исторического процесса. Это означает, что за социалистическим  распределением в условиях капиталистического общества никакого социализма в качестве самостоятельной общественно-экономической системы нет и быть не может в принципе.

Таким образом, для выяснения возможности перехода к более качественной общественной и экономической организации необходимо преодолеть ограниченность и порочность  социалистической идеи, благоразумно воздержавшись от попыток достижения  заманчивой химеры идеи коммунистической в виде скачкообразного перехода к обществу всеобщего и вечного благоденствия.