Развитие значений слова

Данный материал представляет собой главу из книги К истокам слова. Рассказы о науке этимологии.

Скачать книгу полностью можно, перейдя по этой ссылке>>> 

Нам уже неоднократно приходилось сталкиваться с примерами, когда в результате языковых изменений слово преображается не только внешне, но и внутренне, когда меняется не только фонетический облик слова, но и его смысл, его значение. Так, например, этапы семантического развития слова рамень  могут быть представлены в виде: ‘пашня’ → ‘пашня, поросшая лесом’ → ‘лес на заброшенной пашне’ → ‘лес’. Аналогичное явление имело место в случае со словом коровай : ‘резень, кусок’ → ‘кусок пищи’ → ‘кусок хлеба’ → ‘хлеб’ → ‘круглый хлеб’.

Нередко в истории языка встречаются случаи семантических изменний, засвидетельствованные документально. Вот один из таких примеров.

«Прелесть» князя Витовта

В Псковской первой летописи о захвате Смоленска литовцами во главе с князем Витовтом рассказывается следующим образом:

«Князь Литовскiи Витовтъ Кестутьевичь взя Смоленескъ прелестью и свои намhстники посади».

Не правда ли – странно? Ещё можно было бы понять, если бы литовская княгиня или княжна своей прелестью покорила защитников Смоленска. Но князь?! А ларчик, оказывается, просто открывался. Слово прелесть , как и бесприставочное лесть , означало в древнерусском языке ‘обман, хитрость, коварство’. Это значение у «родственников» слова лесть  до сих пор сохранилось в целом ряде славянских языков.

Вот почему, читая в старинных документах, что Лжедимитрий (Гришка Отрепьев) писал прелестные письма, мы не должны думать, что письма эти названы прелестными из‑за их изысканного стиля или милого сердцу летописцев той поры содержания. Нет, это были лживые, крамольные письма, целью которых было совращение, призыв к измене, к подчинению иноземным завоевателям.

Таким образом, слова прелесть  и прелестный  претерпели в русском языке весьма существенные семантические изменения, приобретя при этом вместо резко отрицательной положительную эмоциональную окраску. Интересно отметить, что английское прилагательное nice  [найс] ‘милый, приятный’, близкое по своему значению к слову прелестный, означало когда‑то… ‘глупый’ (от латинского nescius  [нéскиус] ‘не знающий’).

«Прошу простыню за грехи свои»

Вообще, если мы обратимся к древнерусскому языку, на котором говорили наши предки во времена Киевской и Московской Руси, то окажется, что многие привычные для нас слова выступают в памятниках древнерусской письменности в совершенно неожиданных сочетаниях. Значения этих слов оказываются подчас весьма далёкими от их современных значений – даже, казалось бы, у самых обыденных слов. Возьмём, к примеру, слово простыня .

В одном из памятников XI века мы находим такое странное сочетание слов (орфография даётся в упрощённом виде): простынею  и послушаниемъ украшена … Прежде всего, трудно себе представить, чтобы простыня могла служить украшением кому‑либо; кроме того, в сочетании простынею и послушаниемъ украшена , кажется, несколько хромает логика.

В другом древнерусском памятнике XVI века (это уже эпоха Ивана Грозного) мы читаем о человеке, который просил и получил простыню… за многочисленные свои грехи.

Попробуем разобраться во всех этих «простынях». Наше современное слово простыня  является производным от прилагательного прост(ой). Простыня – это простое  (то есть не сшитое и не стеганое) покрывало на постель. В первом из приведённых древнерусских примеров слово простыня  (с ударением на ы ) также этимологически связано с прилагательным простъ  (как гордыня – с гордъ ). Простыня здесь имеет значение ‘простота, скромность’. Следовательно, слова простынею и послушаниемь украшена  означают: ‘украшена скромностью и послушанием’. Во втором примере слово простыня  этимологически связано с глаголом простить  и означает оно ‘прощение’. Таким образом, речь здесь идёт всего лишь о прощении за грехи…

Примеры со словами прелесть  и простыня  показывают, с какой осторожностью следует относиться к значению тех древнерусских слов, которые, казалось бы, нам хорошо знакомы. Но семантические изменения не всегда документированы в памятниках письменности. Нередко они могут быть восстановлены только в случае привлечения материала родственных языков.

Гость и гостиный двор

Возьмём хотя бы русское слово гость. В латинском языке ему полностью соответствует – как в фонетическом, так и в словообразовательном отношении – слово hostis  [хóстис]. Но вот значение латинского слова, казалось бы, не имеет ничего общего с русским гость . Дело в том, что латинское слово hostis  означает ‘враг’.

Как можно объяснить столь существенные семантические расхождения? Обратимся к истории русского языка. Оказывается, в древности слово гость  имело значение ‘купец’. Вспомните, например, варяжского или индийского гостя из оперы Н. А. Римского‑Корсакова «Садко». Или самого Садко – новгородского гостя. Глагол гостити  имел в древнерусском языке значение ‘торговать’, ‘приезжать с торговой целью’, и только позднее слова гость  и гостить  приобрели их современное значение. Следы более древнего значения слова гость  сохранились и в наши дни. Взять хотя бы Гостиный двор  в Петербурге. Раньше гостиным двором называлось место, где останавливались приезжие купцы и торговали своими товарами.

Но как же быть со значением латинского слова hostis  ‘враг’? Оказывается, это значение также не было первичным. Сравнение со славянскими и другими индоевропейскими языками показывает, что наиболее древним у слов hostis  и гость  было значение ‘чужой, чужеземец’. Отсюда в латинском языке возникло значение ‘враг’, а в русском – ‘чужеземный купец’ и ‘купец’ вообще.

О свежем и чёрством хлебе

Как‑то раз один чешский студент, учившийся в Москве и не очень хорошо знавший русский язык, зашёл в булочную купить хлеба. Продавщица любезно предупредила его, что хлеб, который он выбрал себе; – чёрствый. Студент‑чех поблагодарил продавщицу и сказал, что это как раз то, что ему нужно. Но увы – оказалось, что покупатель и продавщица не поняли друг друга. Дело в том, что чешское čerstvỷ chlẻb  [чéрствы: хле: б] означает совсем не черствый, а, наоборот, ‘свежий хлеб’.

Такие недоразумения особенно часто встречаются в близкородственных языках.

Например, сербское слово зной  значит ‘пот’, куча  – ‘дом’, úграти – ‘танцевать’, слово  – ‘буква’, кúснути  – ‘мокнуть’, любити  – ‘целовать’; болгарское стая  имеет значение ‘комната’, гора  – ‘лес’, дума –‘слово’, неделя  – ‘воскресенье’, стол – ‘стул’ и т. п. Сербское слово домовина  означает ‘родина’, а украинское домовина – ‘гроб’.

Иногда расхождения в значении слов ограничиваются лишь стилистической окраской. Так, русские слова сдохнуть  и издохнуть  употребляются обычно только по отношению к животным. В применении к людям этот глагол приобретает оскорбительно‑бранный оттенок.

А вот сербское издáхнути , наоборот, имеет возвышенное значение: ‘скончаться, испустить дух’. На первый взгляд такие расхождения могут показаться несущественными. Но попробуйте сказать: «Опочившую лошадь свезли на живодёрню» или в предложении «Наполеон умер на острове Святой Елены» заменить слово умер глаголом издох – и вам сразу же станет ясной разница в употреблении соответствующих слов.

Как стая стала "комнатой"

Почему же слова, несомненно восходящие к одному и тому же общему источнику, приобретают иногда даже в близкородственных языках совершенно различное значение? Как это происходит?

Возьмём в качестве примера русское слово стая  и болгарское стая  ‘комната’. В древнерусском языке и в диалектах современного русского языка словом стая  обозначалось ‘стойло, хлев’. Этимология этого слова достаточно прозрачна: стая  представляет собой место, где стоит  скот.

Позднéе значение слова стая развивалось в двух различных направлениях:

1) ‘стойло’ → ‘стоянка скота’ → ‘стадо (домашних животных)’ → ‘стая’ (русский язык); 2) ‘стойло’ → ‘сарай’ → ‘помещение’ → ‘комната’ (болгарский язык).

Подобного же рода семантические изменения произошли и в других приведённых выше случаях. Но подробный их разбор занял бы слишком много места и времени.

Бесценный – "дешёвый" и бесценный – "дорогой"

Иногда значение слова изменяется столь существенно, что оно приобретает прямо противоположный смысл. Так, например, сербское слово вредно  имеет значение ‘полезно’, спори[1] – ‘медленный’, польское uroda  [урóда] – ‘красота’, zapominać [запомúнач] – ‘забывать’. В диалектах русского языка слово ядовитый  может означать ‘съедобный, вкусный’, вонь  – ‘приятный запах’ (сравните благовоние), ученик– ‘учитель’. Одно и то же слово погода (без всякого определения к нему) в одних говорах русского языка значит ‘ясное, сухое время, вёдро’ (сравните погожий день ), а в других– ‘ненастье’.

Не только в диалектах, но и в литературном русском языке мы нередко сталкиваемся с такими же явлениями. Сравните между собой, например, выражения исход дела  и исходная точка , В первом случае исход  означает ‘конец’, а во втором – ‘начало’. Слово хулить , как свидетельствует его этимологический анализ, оказывается неразрывно связанным с противоположным по значению словом хвалить , д. хула  – с хвала. В слове честить  ‘ругать’ мы без труда ощущаем связь со словом честь  ‘почёт’.

Таких примеров можно привести немало из самых различных языков. Пути развития противоположных значений в слове не всегда одинаковы. И не во всех случаях эти пути могут быть прослежены с достаточной определённостью.

Сравнительно простой в этом отношении пример – развитие значений у слова бесценный . Если предмет не имеет никакой ценности, если он слишком дёшев для того, чтобы за него можно было назначить хоть какую‑то цену, его называли бесценным , то есть дешёвым. Это значение в современном русском языке является устаревшим, но оно сохранилось, например, в выражении купить за бесценок . Чешское слово becenny  [бэсцены:] также означает ‘ничего не стоящий’ и (в переносном смысле) – ‘ничтожный’. В настоящее время мы обычно употребляем слово бесценный  в прямо противоположном значении: ‘дорогой’. Такое употребление слова довольно легко объяснимо. Речь в данном случае идёт о столь дорогом предмете, который мы не согласны уступить ни за какую цену, о предмете, которому и цены нет. Так возникло у слова бесценный  его второе значение, ставшее основным в современном русском языке.

Пароход идёт… по суше

В большинстве рассмотренных нами примеров семантические изменения слова происходили в сравнительно давние времена. Однако не нужно думать, что в наши дни эти изменения прекратились. Они происходят в языке постоянно. Например, ещё во времена Пушкина слово пароход означало ‘паровоз’. До сих пор на концерте или по радио мы можем услышать несколько необычные для наших представлений стихи Н. В. Кукольника, музыку к которым написал М. И. Глинка:

Дым столбом стоит,

дымится пароход .

И быстрее, шибче воли

Поезд  мчится в чистом поле.

С точки зрения этимологической подобное употребление слова пароход было вполне естественным: ведь паровоз тоже «паром ходит». Однако позднее для обозначения сухопутного парохода стало употребляться слово паровоз.

Ещё позднее изменилось значение русских слов ударник  и ударная бригада . В первой четверти XX века наиболее распространённые современные значения этих слов ещё не существовали. Ударниками  во время Первой мировой войны называли тех, кто входил в состав ударной войсковой группы[2]. Ударные  батальоны и ударные  бригады представляли собой передовые воинские части, предназначенные для нанесения решающего удара по врагу. В советское время ударными бригадами  стали называть передовые производственные коллективы, а ударниками  – передовиков производства, систематически перевыполняющих задания.

Таким образом, мы видим, что изменение значения слов – это постоянно развивающийся процесс, характерный для языка в самые различные эпохи его истории.

Анализ семантических изменений

В большинстве случаев, когда языковеды обращаются к семантической стороне этимологического исследования, они сталкиваются с целым рядом значительных трудностей.

Прежде всего, бросается в глаза неимоверная пестрота, а подчас – неожиданность этих изменений. В рассмотренных нами выше примерах «пашня» свободно превращалась в «лес», существительные и прилагательные со значениями ‘враг’ и ‘гость’, ‘дешёвый’ и ‘дорогой’, ‘начало’ и ‘конец’, ‘полезный’ и ‘вредный’ оказывались словами общего происхождения. Еще более неожиданной представляется этимологическая общность таких слов, значения которых, на первый взгляд, даже логически трудно увязать между собой (‘простыня’, ‘скромность’ и ‘прощение’, ‘гроб’ и ‘родина’, ‘стая’ и ‘комната’).

Весьма пёстрым является и тот языковой материал, который позволяет констатировать наличие семантического изменения. В одних случаях это изменение или расхождение значений происходит в рамках самого русского языка, и мы можем установить его, не выходя за пределы последнего (прелесть  и прелестный, ударник ). В других – нам приходится прибегать к помощи близкородственных славянских языков, опираясь иногда также на данные русских диалектов (бесценный, чёрствый, стая ). Но часто и эти данные оказываются недостаточными, и тогда мы вынуждены историю значений слова, его семантических изменений и расхождений восстанавливать при помощи более дальних «родственников» русского языка (рамень, гость ).

Таким образом, перед нами – большое разнообразие случаев, отсутствие какого‑либо единого «штампа». А это, естественно, значительно затрудняет семантическую сторону этимологического анализа.

Стрелы и порох

Разнообразными являются также и типы семантических изменений. В одних случаях слово может расширить своё значение. Например, кров  этимологически означает ‘крышу’, но в сочетаниях типа гостеприимный кров  или делить и хлеб, и кров  (А. С. Пушкин) это слово имеет уже более широкое значение: ‘дом’. В основе подобного рода семантических изменений нередко лежит распространённый обычай употреблять в речи «часть вместо целого» (перевод латинского выражения pars pro toto  [парс про: тó:то:]); например: «Эй, борода! А как проехать отсюда к Плюшкину?» (Н. В. Гоголь).

В других случаях, напротив, значение слова могло сузиться. Выше в одной из предыдущих глав мы уже видели, что более древним значением слова порох  было значение ‘пыль’, что уменьшительной формой от порох  является слово порошок . Но в современном русском языке далеко не всякий порошок  является порохом, а только тот, который представляет собой особое взрывчатое вещество. Следовательно, слово порох  в истории русского языка сузило своё значение, к тому же стало специализированным.

Мы не будем перечислять здесь основные типы семантических изменений, так как это не входит в задачи нашей книги. Подчеркнем только ещё раз, что эти типы весьма разнообразны.

Различными являются также и причины изменения семантики слова. С некоторыми из них мы уже встречались. Так, например, слово может приобрести новое значение вследствие изменения того предмета, с которым оно связано. Например, мы до сих пор употребляем слово перо  и перочинный нож , хотя уже давно не пишем гусиными перьями, а перочинным ножом делаем всё, что угодно, но никогда не чиним перьев. Стреляем мы тоже не стрелами, и здесь опять причина семантического сдвига лежит в тех изменениях, которые произошли в реальной жизни.

Котелок не варит

Другая причина семантических изменений – это ироническое словоупотребление. «Отколе, умная  бредёшь ты, голова ?» (И. А. Крылов) – это обращение к Ослу, как известно, не отличающемуся высокими интеллектуальными достоинствами, является типичным примером подобного употребления слов. «Молодец, – говорит отец сыну, вернувшемуся из школы с очередной двойкой, – продолжай в том же духе!»

В обоих приведённых случаях слова умная голова  и молодец  сами по себе не приобрели ещё новогозначения. Они воспринимаются с отрицательной эмоциональной окраской только в определённой речевой ситуации. Но если подобная ситуация часто повторяется, если слово в его «ситуативном» значении начинает употребляться даже чаще, чем в прямом смысле, – это может привести к возникновению нового значения слова, и это новое значение может стать у него основным.

Образованный от существительного честь  глагол честить  когда‑то имел в русском языке значение ‘оказывать честь, чествовать, величать’. Но представьте себе, например, такую ситуацию: князь «распекает» за какую‑то провинность своего дружинника. «Ишь, как он честит его!» – замечает один из стоявших в стороне воинов.

Метко брошенное словечко понравилось – и пошло оно гулять по белу свету в своём новом значении. В современном русском языке глагол честить  в разговорной речи означает ‘бранить, ругать, поносить’, а его основное, исходное значение почти совсем забыто И в словарях даётся с пометой «устаревшее».

Котелок не варит  – довольно распространённое просторечное выражение, означающее ‘голова не соображает’. Здесь, как и в ряде других случаев, слово котелок  выступает в его переносном значении: ‘голова’, но при этом оно не утратило своего основного значения (сравните котелок щей ). Котелок ‘голова’ ясно воспринимается как переносное значение слова с ироническим оттенком. А вот аналогичное семантическое изменение в случае с латинским словом testa  [тéста] ‘горшок’', давшим итальянское testa  [тéста] и французское tête [тет] ‘голова’, привело к тому, что переносное значение слова стало здесь его основным значением.