Цензура и закон

Как ввести государственное регулирование публичного пространства, не вводя цензуры.

Что такое цензура. Как мы без неё сегодня обходимся.  

Пункт 5 статьи 29 Конституции РФ гласит "Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается". 

29-я статья вообще посвящена правам гражданина в сфере информации. Она гарантирует свободу слова. Однако свобода слова не означает право каждого на любое высказывание. Есть вещи, запрещённые законом. Запрещена, например, пропаганда фашизма. Недопустимо публичное употребление матерщины. Запрет на мат не является цензурой. Почему? Потому что это – некое общее условие, принятое обществом и закреплённое законом. 

Что же тогда есть цензура? Цензура представляет собой административный запрет на конкретное высказывание. Закон может ограничивать публичную активность, но он равнозначен для всех; он описывает ситуацию, используя формальные признаки. Закон может запретить мат, поскольку формальный признак тут очевиден – маркером нарушения являются собственно матерные слова. Но с помощью закона запретить в публичном пространстве, например, пошлость не получится, так все признаки пошлости формально определить невозможно. Цензура действует по-другому. Для неё формальные признаки необязательны. Высказывание не соотносится с некой базой, в которой описаны возможные нарушения, а оценивается само по себе. Функция цензора как раз и состоит в том, чтобы давать в значительной степени субъективную оценку и на основании своего мнения как эксперта выносить вердикт о допустимости или недопустимости данного высказывания. 

Таким образом, преимуществом цензуры является возможность коррекции публичных высказываний любой сложности, независимо от их содержания и формы выражения. Оборотной стороной этой универсальности является неизбежный субъективный характер принимаемого решения. Цензура всегда граничит с произволом. Опираясь на цензуру, удобно затыкать рот тем, чья позиция отличается от твоей, а несёт ли она какую-нибудь угрозу для общества, тут уже вторично. Ты всегда можешь убедить себя, что несёт.  Общество, допускающее цензуру, лишает себя публичной критики действий власти, а потому многие процессы теряются из виду, уходят "под ковёр", и такое общество оказывается более уязвимо. 

С другой стороны, мы видим, что правом на публичное высказывание злоупотребляют. Формальные ограничения легко обойти. В публичное пространство вбрасывается масса вредных идей и соблазнов. Нравственное состояние общества остаётся плачевным. Каждое мгновение приносит новое основание для разделения, разобщённость возрастает. Жизнеспособность такого общества падает. Законодательные изменения запаздывают: когда угроза становится серьёзной, принимаются поправки к законам, призванные её блокировать, но пока наши власти осознают одну опасность, возникнет ещё десяток новых угроз. 

Эта поза – в раскоряку между свободой слова с одной стороны и сложностью законодательного регулирования злоупотреблений ею с другой – настолько неудобна, что приводит к патологической реакции: всё активней используется 282 статья Уголовного кодекса, предусматривающая наказание за "действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет". 

Эта статья затрагивает только один тип возможных злоупотреблений свободой слова, может быть, самый болезненный, но не самый опасный. Наиболее опасно разрушение традиционных устоев, негласных общественных соглашений. То и дело мы говорим о том, что открылось какое-то новое "окно Овертона": нечто, прежде немыслимое, стало обсуждаться как потенциально (или уже реально) возможное. Из-под ног вымывается культурная почва. И 282 статья тут ничего не сделает. 

Но и там, где эта статья применима, мы видим, что сила закона, призванная защищать конфигурацию общества, используется для провокаций, раскачки ситуации и разрушения существующего порядка, поскольку закон формален и допускает любое использование в рамках заданных им условий. В сравнении с цензурой он проигрывает в оперативности: сначала нечто недолжное попадает в публичное пространство, и только потом поднимается карающий меч закона. Цензура выигрывает и в гуманности. За злоупотребление свободой слова в соответствии с 282 статьей УК можно лишиться свободы, тогда как цензура просто купирует твоё высказывание. 

И всё же вводить цензуру нельзя. Не только потому, что это требует правки 2-й главы Конституции, входящей в число "заповедных" – механизма для изменения которых ещё не существует. Но главным образом потому, что цензура  – непременный элемент тоталитаризма, и её введение подтолкнёт к возникновению новой редакции тоталитарного строя. В то же время текущая ситуация с регулированием публичных высказываний также никуда не годится. Требуется срединное решение, обладающее лучшими чертами цензуры, но сохраняющая необходимый уровень свободы слова. 

Такое решение, конечно, не может лежать в сфере прямого административного регулирования, единственно возможный путь –это принятие закона, который, однако, должен предусматривать механизмы, которые бы, работая автономно, ограничивали наполнение публичного пространства нежелательным содержанием. 

Публичное пространство и необходимость его регулирования 

Сегодня у нас есть закон о средствах массовой информации (Закон РФ N 2124-1), который, с одной стороны, раскрывает конституционную норму о недопустимости цензуры, определяя её как "требование от редакции средства массовой информации со стороны должностных лиц, государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений предварительно согласовывать сообщения и материалы (кроме случаев, когда должностное лицо является автором или интервьюируемым), а равно наложение запрета на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей" (статья 3), а с другой стороны, предписывает не допускать злоупотреблений свободой слова, перечисляя всё, что запрещено (статья 4). И этим вмешательство государства в публичное пространство заканчивается (за малым исключением в виде государственных программ, поддерживающих создание контента, которое государство считает нужным или правильным). В итоге мы имеем весьма либеральную информационную среду. Между тем, государство могло бы, не указывая прямо на допустимость или недопустимость конкретных высказываний, т.е. не скатываясь к цензуре и тоталитаризму, задать конфигурацию публичного пространства, которая поддерживала бы лучшие и тормозила худшие устремления человека. Иными словами, нам необходимы поправки в закон о СМИ и новый, более фундаментальный закон о публичном пространстве. 

Публичное пространство –это пространство публичного высказывания. 

В быту каждое высказывание имеет адресата. Мы сообщаем друг другу информацию, задаём вопросы и получаем ответы, просим, а порою и требуем, и всегда тот, к кому мы обращаемся, имеет конкретные черты: нашего родственника, друга, соседа, продавца, просто прохожего, и только старые одинокие люди имеют привычку бормотать себе под нос, адресуясь и к себе, и сразу ко всем, и ни к кому. 

В хозяйственно-бюрократической деятельности высказывания тоже адресные. Адресуя письмо контрагенту, мы не можем точно сказать, что за человек будет его читать (характеристики его как личности нам неизвестны), но мы знаем, какова его функция, к которой, собственно говоря, и обращаемся. Директор предприятия может не знать даже фамилии тех, кто попадает под действие подписываемого им приказа, однако любой, кто занимает соответствующую должность, получает касающееся лично его предписание. 

Публичное высказывание имеет принципиально другую природу. Оно не привязано к адресату ни личностно, ни функционально. Реципиентом его может быть каждый. Автор вбрасывает своё высказывание в публичное пространство  (например, публикуя пост в интернете или статью в СМИ), а поскольку мы все, так или иначе, охвачены этим пространством, кто-то пересекается с данным высказыванием и воспринимает его. 

Свобода слова в её классическом понимании – это право на генерацию высказывания. Право это мыслится как всеобщее, но на деле есть те, кто этим правом пользуется, и те, кто обладает им чисто номинально. Любой может завести блог и выкладывать в него свои мысли. Но в большинстве случаев у сказанного не будет слушателей. В то же время, есть люди, занимающиеся генерацией публичных высказываний профессионально – журналисты, блогеры. Они или сами работают над увеличением охвата, или это делает СМИ, дающее им площадку. Профессионал "говорения" имеет гарантированную аудиторию, что бы он ни говорил, то есть независимо от содержания своих высказываний. Только сообщество профессионалов, по сути, и пользуется свободой слова, у них действительно есть право на высказывание; остальные же служат прикрытием, позволяющим профессионалам извлекать выгоду из своих прав. 

Таким образом, публичное пространство заполнено содержанием, которое создаёт сравнительно узкая группа лиц. Большинству же приходится обходиться тем, что им предложат истинные выгодополучатели свободы слова. 

В принципе, эта ситуация мало чем отличается от положения в других сферах человеческой активности: мы едим пищу, которую нам предлагают профессиональные производители (за исключением тех, кто пользуется продуктами со своего огорода), ездим на транспорте, который нам могут предоставить профессиональные перевозчики (за исключением тех, кто сам садится за руль) и т.д. Однако свобода действий поставщиков товаров и услуг обычно довольно жёстко ограничивается государством. И это регулирование не исчерпывается статьями уголовного кодекса. Существует, например, стандартизация продукции. Производитель должен обеспечивать соответствие продукта или государственному стандарту (ГОСТу) или техническим условиям (ТУ), принятым на конкретном предприятии. Грубо говоря, характеристики большинства товаров, выведенных на рынок профессиональными участниками, не могут быть произвольными. Государство обеспечивает необходимый уровень качества (особенно там, где речь идёт о продукции, способной повлиять на здоровье людей). И только в сфере информации понятие качества отсутствует, хотя употребление той или иной информации влияет на духовное, а порою и физическое здоровье человека. Публичное пространство у нас либеральнее любого отраслевого рынка. 

ГОСТы защищают права потребителей. Но в парадигме свободы слова люди почему-то представлены только как источник высказываний (сторона говорения), но не как потребители наличной массы высказываний (слушающая, принимающая сторона), т.е. реципиенты. Предполагается, что человек сам определяет содержание своего восприятия. В том и проявляется свобода, что никто ничего не навязывает. 

Такова теория. На практике возможность свободного выбора весьма ограничена. Человек может купить любую книгу (по крайне мере, в электронном виде) или скачать и посмотреть фильм (прослушать музыкальную запись) по своему вкусу, это действительно так. Но не так уж часто совершаются подобные действия. Они возможны только в часы досуга и требуют специально выделенных времени и места. Между тем, мы редко покидаем публичное пространство. Существует потоковая информация, которая насыщает нас высказываниями в автоматическом или полуавтоматическом режиме. Пребывание во многих местах протекает на фоне проигрывания музыки, радио- или телетрансляции. Невольное прослушивание сопровождает наши покупки, приём пищи, ожидание своей очереди, а порой и перемещение в транспорте. Через визуальный канал в нас вкладывается информация с открытых нами сайтов, рекламных поверхностей, информационных панелей. Пока мы совершим путь (виртуальный или реальный), чтобы получить то, что соответствует нашему сознательному выбору, мы получим значительный объём потоковой информации, на восприятие которой не давали никакого согласия. 

Отдельно стоит отметить, что в атмосфере, признающей допустимость наполнения публичного пространства содержанием любого качества, невозможно воспитать действительно хороший вкус. Если сопротивление потоковой информации отсутствует, человек привыкает к низкопробному содержанию и в силу этой привычки, совершая уже осознанный выбор, выбирает то же самое. 

Проблема эта –не только проблема самой личности. Происходит массовая культурная деградация. Доля дурного содержания в публичном пространстве растёт. Качество общества падает. Через какое-то время общество станет просто нежизнеспособным. 

Следовательно, необходимы механизмы обеспечения и контроля качества содержания публичной среды. Мы должны ввести в законодательство права реципиентов высказываний, организовав их защиту. Свободу слова, то есть возможность поместить в публичное пространство своё мнение, следует дополнить регулированием обращения высказываний, гарантирующим, что высказывания низкого качества не попадут в потоковые каналы информации. Отдельная задача –стимулирование естественного отбора более качественных высказываний в масштабах всего публичного пространства; это – необходимое условие сохранения нации и государства. 

Возможное решение 

Как же возможна борьба за качество содержания публичных высказываний в условиях свободы слова? 

Прежде всего, необходимо ввести систему статусов информационных каналов. Статус канала определяется способом генерации аудитории. Например, некое СМИ распространяется исключительно по подписке. Оно может иметь статус D, дающий возможность публиковать любые высказывания, допускаемые законом. Сторонний человек не может случайно оказаться потребителем контента такого канала. Тот, кто на него подписался, тем самым дал согласие на потребление распространяемого им содержания. Данный принцип применим и к интернету. Если информация цифрового СМИ доступна только для зарегистрированных пользователей после того, как они введут свой логин и пароль, то она подпадает под статус D. В социальных сетях таким статусом обладают записи, доступные лишь френдам или членам сообщества. 

Статус C может быть присвоен информационным каналам, контент которых, в принципе, доступен каждому, но только после осознанных действий реципиента, направленных на получение информации именно по данному каналу. Например, чтобы услышать конкретную радиостанцию, надо настроиться на её волну. Аналогичным образом пользователь выбирает телеканал, посетитель интернета переходит на страницу нужного ему сайта. Пока ты не совершил переход, ты не имеешь контакта с высказываниями, составляющими содержание этой информационной площадки. 

Но есть площадки, которые посещаются не специально. Мы ходим по улице вовсе не для того, чтобы любоваться наружной рекламой. Звуковую рекламу у входа в магазин могут слышать не только его посетители, но и каждый, кто идёт мимо. Да и в сам магазин человек заходит, чтобы совершить покупку того, что ему нужно, а не прослушать информацию о товаре,  который магазин хотел бы скорее продать. В эту же категорию попадают все корпоративные СМИ, с высказываниями которых человек пересекается в нагрузку к своей работе. Подобные информационные каналы должны обладать статусом B. Подобный статус должны иметь и сайты  с публичными сервисами, включая поисковики, он-лайн кинотеатры, интернет-магазины и т.п. 

Наконец, должен быть и статус A. Его предлагается предоставлять информационным каналам-донорам. Только контент СМИ со статусом A может быть использован для ретрансляции на других площадках. Если в каком-нибудь кафе или магазине звучит не собственный плейлист, а радио, то использоваться таким образом может трансляция радиостанции со статусом A. Если для развлечения тех, кто ждёт своей  очереди, включается телевизор, то он должен быть настроен на канал со статусом А. Для оформления витрины газетного киоска могут использоваться издания исключительно со статусом А. Информационная среда некоторых областей публичного пространства – прежде всего, тех, где неизбежно присутствие детей (школы, детские игровые площадки, зоопарки и т.д.) также должны подпадать под этот статус. 

Для информационных каналов статусов A, B и C следует разработать регламенты, задающие требования к допустимому контенту. Например, начиная уже со статуса C, уместно исключить использование содержания 18+. Для статуса B недопустима пошлость в любых видах. Требования к статусу A должны быть ещё более жёсткими – ведь именно данные каналы будут оказывать преимущественное влияние на общественное сознание и формирование личности. Каналы со статусом A должны нести позитивное содержание. Любая пропаганда пороков тут должна быть последовательно вычищена. Статус А – это витрина, тот облик, который  хотим обрести, наше желаемое будущее. 

Для того, чтобы регламенты статусов соблюдались, в каждой организации, управляющей информационной площадкой, должно быть назначено ответственное лицо, подобно тому, как в каждом здании есть лицо, отвечающее за пожарную безопасность. В случае, если это персональный блог или сайт, то таким лицом является его хозяин. Для каналов с большой аудиторией стоит ввести требование, чтобы лицо, отвечающее за соблюдение регламента, проходило соответствующее обучение и имело на руках удостоверяющий это сертификат. 

Общий контроль за соблюдением регламентов может решаться по-разному. Для статуса C его может осуществлять самоуправляющаяся организация, для статусов B и A, как имеющих более высокую социальную значимость, – государственная комиссия. При выявлении нарушений должны следовать санкции. При единичном нарушении в течении контрольного периода  делается предупреждение; при повторном накладывается штраф; если же регламент нарушается более часто, то сначала приостанавливается действие сертификата ответственного лица и лицензия СМИ, а потом они аннулируются. Аннулированный сертификат не подлежит восстановлению; тот, кому он принадлежал, больше не имеет право заниматься подобной деятельностью, ему также может быть запрещено выступать учредителем или руководителем СМИ. 

С достаточной степенью уверенности можно предположить, что введение такой системы значительно повысит качество информационной среды. Всё начнут думать, что они публикуют и кто это может увидеть. При этом не потребуется изменять Конституцию. Свобода слова не будет ограничиваться, и право людей на информацию не будет нарушаться. Если человек захочет макнуться в грязь, он легко найдёт такую возможность. Но хлебать грязь против своего желания уже не придётся.