О деньгах и экономической программе

Довольно часто можно услышать утверждения, что нам не хватает денег. Но есть ли прямая зависимость между количеством денег и качеством жизни? Какова реальная связь между деньгами и богатством?

Мы часто жалуемся, что нам не хватает денег. Денег не хватает на всех уровнях: их недостаёт людям, предприятия постоянно ощущают нехватку инвестиционных фондов и оборотных средств, государственная власть вынуждена ограничивать расходы и урезать бюджет. Денег всегда мало, и мы ищем, откуда их взять. Иной раз кажется, что источник недостающих сумм обнаружить несложно. Например, деньги, выводимые за рубеж. Надо ограничить вывоз капитала, и денег в стране окажется больше. Ещё лучше вернуть уже вывезенный капитал в страну. Можно добавить денег государству, национализировав частные капиталы; если бы удалось перевести на государство те суммы, которые хранятся на частных счетах в зарубежных банках (а происхождение этих средств – часто сомнительное), то был бы явный прибыток. 

На самом деле, получить деньги ещё проще. Что такое деньги в современной экономике? Это запись на счёте. Деньги можно просто "нарисовать". Конечно, приписать кому-либо доллары государство не может – это чужие деньги, но с рублями – проблем нет. Ничто не может появиться из ниоткуда, поэтому итог измениться не должен. Основа бухгалтерского учёта –двойная запись: на один счёт сумма записывается в плюс, на другой – в минус. У субъекта экономической деятельности одновременно появляются и деньги и задолженность. Центробанк и сегодня так вбрасывает деньги в экономику, кредитуя коммерческие банки. Центробанк может так кредитовать и государство. 

По этой схеме накачаны финансовые мускулы США. Государство выпускает облигации, которые покупаются Центробанком (в случае с США – банками ФРС). Теоретически государство когда-нибудь должно эти деньги вернуть, но практически такой задачи не ставится. Достаточно того, что выплачивается минимальный доход на облигации. Долг же потихоньку накапливается, а чтобы проще было с ним обращаться, увеличивается доля бумаг с более отдалённым сроком погашения. Основная масса казначейских облигаций США сейчас – 10-летние, но доля 30-летних растёт. Потом можно будет перейти на 50-летние, так что резерв есть. Расплату по долгам всегда можно отодвинуть в далёкое будущее. Зато деньги в кармане государства появятся прямо сегодня. 

Так что, в принципе, в экономику может быть вброшено любое количество денег. Также в любой момент у государства может оказаться столько денег, сколько оно пожелает. Но станет ли оно от этого богаче? 

Выражается ли богатство в деньгах? Мы привыкли оценивать имущество в пересчёте на деньги, поскольку практически у всего есть цена, выраженная в деньгах. Но цены меняются; имущество, хотя и подвержено износу, более постоянно. Подлинное богатство измеряется не суммой на счёте, а тем количеством благ, которое ей соответствует. Деньги виртуальны, богатство материально. 

Если же говорить о связи между деньгами и богатством, то она существует в двух видах. Первый вид связи определяется долей денег, приходящейся на данного участника экономических отношений. Богаче тот, чья доля больше. Сама сумма (количество нулей после первой цифры) значения не имеет. Важно лишь, что из общего количества обращающихся в экономике денег, тебе принадлежит некая весомая часть. Богатеет тот, чья доля увеличивается быстрее, чем растёт совокупная масса денег. В противном случае, ты можешь беднеть, владея номинально всё возрастающей суммой. 

Очевидно, что доля одного экономического субъекта может увеличиться только за счёт уменьшения доли других. Каждый пытается подтянуть денежное одеяло экономики в свою сторону. Именно поэтому экономическая жизнь рождает военные метафоры – захват рынка, удержание позиций и т.д.: она по своей сути является непрерывной борьбой. Не будешь прикладывать усилий к увеличению своей доли, будешь её терять, поскольку другие-то усилия прикладывают. Агрессия и несправедливость, таким образом, заложены в саму природу товарно-денежных отношений. 

Второй вид связи между деньгами и богатством определяется тем, сколько реальных благ приходится на равную долю денег. Правильнее говорить именно о равной доле, а не об одной денежной единице.  Количество благ на единицу денег неизбежно снижается,  поскольку рост денежной массы в норме должен опережать рост производства благ. Это связано с кредитным происхождением денег. Центробанк сначала перечисляет деньги (переводит на счета коммерческих банков), а уже потом они начинают обслуживать экономические операции. Таким образом, на любой, произвольно взятый момент времени денег в экономике пока ещё больше, чем благ. Побочным эффектом  такого механизма является инфляция (обесценивание денег). Небольшая инфляция - это нормальное явление. 

Тут, видимо, необходим комментарий (как бы в скобках). У нас любят ссылаться  на прецедент снижения цен в послевоенное время. Как пел В.С. Высоцкий: "Было дело, и цены снижали". Но то снижение надо расценивать как аномальное. В СССР существовало два вида денег –безналичные, обращающиеся среди предприятий, и наличные. В войну основная товарная масса была военного назначения и не выходила за пределы безналичного оборота. Товары для населения выпускались по остаточному принципу, их было мало, цены на них были высокими. После войны доля продукции, продаваемой исключительно за безнал, снизилась, товаров для населения стало больше. Произошло резкое перераспределение благ в сторону наличных денег, а поскольку количество последних сильно не выросло, цены упали. 

Но вернёмся к основной теме. Количество благ, приходящееся на равную долю денег, является основным показателем общественного достатка. Уровень жизни в том или ином обществе определяется как раз тем, эквивалентом скольких благ является некая равная доля. Взяв конкретную долю общей денежной массы за единицу, мы можем сравнивать продуктивность экономик разных стран, а также оценивать рост экономики любой страны. В первом случае мы сопоставляем количество благ, приходящихся на одну и ту же долю денег в разных странах, а во втором - в разное время в одной стране. 

В реальности такой показатель не используется, поскольку не очень понятно, что можно противопоставить деньгам. Мы пересчитываем разнообразные блага в деньги, и у нас нет иной меры для репрезентативного представления благ. Впрочем, при желании тут можно что-нибудь придумать. 

Однако сейчас для нас важно другое. Мы должны чётко осознавать, что качество нашей жизни выражается не в деньгах, а в благе, соответствующем равной доле совокупной денежной массы. Если в экономику просто добавить денег, то денежная масса вырастет, а количество благ останется прежним. Уровень жизни не возрастёт. 

Деньги потому и утекают из страны, что они здесь оказываются лишними. В действительности нам не хватает не денег – нам не хватает благ. На деньги мы хотим подкупить благ, но где их взять? Увеличение денежной массы приведёт лишь к  удешевлению денег. Мы будем оперировать возросшими суммами и получать тот же результат. 

Конечно, недостающие блага можно купить за границей. Но покупать там надо уже за чужие деньги, которые ещё необходимо как-то получить. Как? Продав за рубеж какой-нибудь товар. Но это означает, что мы не просто получаем блага из-за границы, а обмениваем одни блага на другие. 

Допустим, мы продаём то, что нам не нужно. Например, оружие в мирное время. Но всё равно это оружие надо произвести. На него тратятся ресурсы – материалы, человеческий труд. И то, и другое можно использовать иначе; в результате чего у нас были бы блага, которые мы теперь закупаем у иностранцев на деньги, вырученные за продажу того, что нужно не нам, а им. 

Получается, что выгоднее всего торговать сырьём (если его много). На превращение сырья в товар тратится минимум сил, и в итоге мы приобретаем больше, чем теряем. Следовательно, не потому страны бедны, что торгуют сырьём, а потому торгуют сырьём, что бедны (они реализуют наиболее экономически выгодную схему). Наша пресловутая зависимость наполнения бюджета от продажи сырья, которая потихоньку снижается, есть следствие нашего скромного достатка. Достаток увеличивается и экспорт диверсифицируется. 

Сырьевой экспорт позволяет снабжать страну тем, что она не может произвести сама. Но это – выживание, а не развитие. Экспорт стимулирует развитие национальной экономики только в том случае, когда он привносит нечто, изначально отсутствующее: начинают использоваться ранее неведомые технологии; люди получают навыки, которыми ранее не владели; возникают технологические цепочки, которых прежде не существовало. В результате на этой базе начинают создаваться новые блага, не только на вывоз, но и для внутреннего потребления. Так с помощью экспорта Китай вышел в экономические лидеры. Но теперь Китай решает задачу развития внутреннего рынка, и это правильно. По-настоящему сильная экономика должна строиться на развитом внутреннем рынке. А что такое "развитость" рынка? Её следует интерпретировать как высокий уровень благ, приходящийся на равную долю совокупной денежной массы. 

Это и должно быть конечной целью экономической политики. Не деньги, не количество нулей, тем более в долларовом измерении (т.е. в оценке на вывоз), а объём благ.  Диспропорция распределения, при которых доля одного неизмеримо больше доли другого, конечно, выглядит некрасиво, но сама по себе не является главной бедой. Беда заключается в том, что на минимальную равную долю приходится мало благ. Есть и другая беда: значительные силы уходят на присваивание себе чужой доли. Если эти силы вкладывать не в перетягивание одеяла, а в созидание, эффект был бы более впечатляющий. Но сами участники экономических отношений отказаться от борьбы не могут. Снизить, скажем так, "затраты на конкуренцию" может только государство – через регулирование экономической среды. 

Стимулирование производства, ориентированного на национальное потребление, и регулирование экономики, направленное на снижение остроты экономической борьбы, – это самое лучшее наполнение экономической части необходимой сегодня политической программы.