Культуролог в ЖЖ 
Культуролог в ВК
Ф.И. Тютчев о разделении понятий «Европа» и «цивилизация» |
 Письмо Фёдора Ивановича Тютчева (русского поэта и дипломата) князю Петру Андреевичу Вяземскому (тоже поэту, литературному критику, историку, переводчику, публицисту, мемуаристу, государственному деятелю), написанное в марте 1848 г. Ваша книга[1], князь, доставила мне истинное наслаждение, ибо действительно испытываешь наслаждение, читая европейскую книгу, написанную по-русски, книгу, к чтению которой приступаешь, не спускаясь, так сказать, с уровня Европы, тогда как почти всё, что печатается у нас, как правило, стоит несколькими ступенями ниже. А между тем именно потому, что она европейская, ваша книга – в высокой степени русская. Взятая ею точка зрения есть та колокольня, с которой открывается вид на город. Проходящий по улице не видит его. Для него город, как таковой, не существует. Вот чего не хотят понять эти господа, воображающие, что творят национальную литературу, утопая в мелочах. Наибольшего, чего можно пожелать – не вашей книге, а публике, которая будет ее читать – это, чтобы она сумела уразуметь то, что пишется между строк. Достигнув этого, она уже достигнет многого. Очень большое неудобство нашего положения заключается в том, что мы принуждены называть Европой то, что никогда не должно бы иметь другого имени, кроме своего собственного: Цивилизация. Вот в чем кроется для нас источник бесконечных заблуждений и неизбежных недоразумений. Вот, что искажает наши понятия… Впрочем, я более и более убеждаюсь, что всё, что могло сделать и могло дать нам мирное подражание Европе – всё это мы уже получили. Правда, это очень немного. Это не разбило лед, а лишь прикрыло его слоем мха, который довольно хорошо имитирует растительность. Теперь никакой действительный прогресс не может быть достигнут без борьбы. Вот почему враждебность, проявляемая к нам Европой, есть, может быть, величайшая услуга, которую она в состоянии нам оказать. Это, положительно, не без промысла. Нужна была эта, с каждым днем все более явная враждебность, чтобы принудить нас углубиться в себя, чтобы заставить нас осознать себя. А для общества, так же как и для отдельной личности – первое условие всякого прогресса есть самопознание. Есть, я знаю, между нами люди, которые говорят, что в нас нет ничего, что стоило бы познавать. Но в таком случае единственное, что следовало бы предпринять, это перестать существовать, а между тем, я думаю, никто не придерживается такого мнения[2]. Прощайте, князь. Еще раз благодарю вас. Рассчитываете ли вы отправиться сегодня вечером к госпоже Смирновой[3]? С глубочайшим почтением. Ф. Тютчев ******************************** В этом коротком письме содержится ценная и глубокая мысль. Российское тяготение к Европе и подражание ей, имеющее место
и во время жизни Тютчева, и за сто лет до того, полностью не исчезнувшее и сегодня,
объясняется смешением понятий. Мы тянулись не собственно к Европе, нам хотелось
усвоить комплекс элементов, называемый цивилизованностью. Слово «цивилизация»,
используемое Тютчевым, означает не какую-то особенную специфику (одну
цивилизацию из многих) - такое понимание свойственно более позднему времени, а
противопоставление цивилизации и варварства. Россия пыталась научиться у Европы
тому, как преодолеть в себе варварство. И то, как замечает Тютчев, заслуга
Европы в развитии России небольшая. Мы больше использовали пример Европы как
стимул, хотя какие-то элементы цивилизации всё же заимствовали. Но нас влекла именно цивилизация. Но было бы ошибкой считать
Европу и цивилизованность синонимами. В чём-то Европа опережала Россию (в сфере
культуры, в науке и технологиях), но быть европейцем вовсе не означает
автоматически быть цивилизованным человеком. Европа может быть по-своему
варварской. И сегодня мы видим, что понятия «Европа» и «цивилизация» (в
Тютчевском смысле) всё больше расходятся. Интересна также мысль Тютчева, что дальнейшее развитие
России может быть достигнуто только через конкуренцию (вплоть до военного
противостояния) с Европой. Путем мирного
заимствования можно получить лишь знания. Навыки же обретаются только через
собственный опыт. Живя за чужой счёт (в культурном и технологическом смысле),
нельзя стать действительно передовой страной (великой державой, как бы сказали мы
сегодня). Примечания: [1] Имеется в виду сочинение кн. П.А. Вяземского «Фон-Визин» (СПб., 1848), в котором автор попытался дать целостный очерк развития русской драматургии и художественной культуры России XVIII века. Написанное в 1830 – 1831 гг., и высоко ценное близким кругом автора (в частности, Пушкиным и Гоголем), оно было опубликовано незначительным тиражом (700 экз.) в 1848 и прошло практически незамеченным. О судьбе данной работы кн. П.А. Вяземского см.: Бондаренко В.В. Вяземский / В.В. Бондаренко. – М.: Молодая гвардия, 2004. [2] Замечания, высказанные Ф.И. Тютчевым в данном письме, составляют один из моментов развиваемой им в 1843 – 1850 гг. историософской доктрины, выраженной в ряде статей, напечатанных в зарубежной прессе [см.: Тютчев Ф.И. Письмо доктору Густаву Кольбу, редактору «Всеобщей газеты» <Россия и Германия> // Тартуские тетради / Сост. Р.Г. Лейбов. – М.: ОГИ, 2005. – С. 323 – 344], и в незавершенной (подготавливаемой Тютчевым именно в это время) книге «Россия и Запад» [опубликован: Литературное наследство. Т. 97, кн. 1. – М.: Наука, 1987. – С. 183 – 230]. [3] Смирнова-Россет, Александра Осиповна (1810 - 1882). Воспитывалась в Санкт-Петербургском Екатеринском институте, где преподавателем русской словесности состоял П.А. Плетнев, познакомивший ее, в частности, с творчеством А.С. Пушкина и писателей «пушкинского круга», к которому принадлежал сам, сумел (по крайней мере, отчасти) ввести ее во внутренний смысл литературного движения 20-х годов. В дальнейшем, будучи фрейлиной императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны, познакомилась и близко сошлась с Пушкиным, а в особенности с Жуковским (через последнего установилось знакомство с Гоголем, с которым в дальнейшем, вплоть до смерти последнего, А.О. поддерживала близкие отношения – ей адресована часть «Избранных мест из переписки с друзьями», 1847). После замужества за Н.М. Смирновым несколько отдалилась от прежнего круга общения, однако и в 40-е – 50-е годы (во время ее пребывания в столицах) салон Смирновой-Россет являлся одним из литературных и культурных центров России. А.О. Смирнова оставила после себя значительное мемуарное наследие, в котором, в частности, содержатся важные сведения о ее общении с кн. П.А. Вяземским и Ф.И. Тютчевым. См.: Смирнова-Россет О.А. Дневник. Воспоминания / Изд. подгот. С.И. Житомирская; отв. ред. В.Э. Вацуро. – М.: Наука, 1989. Напечатано: Тютчев Ф.И. Сочинения. В 2-х т. Т. 2: Письма / Общ. ред. К.В. Пигарева, сост. и подгот. текста Л.И. Кузиной. – М.: Правда, 1980. С. 103 – 104. | |
23.12.2018 г. | |
Наверх |
