Знания — массам

«Наша цивилизация хвастается распространением образованности и знания, а распространяет невежество и беспомощность».

      Бернард Шоу

Существует огромная мифология, связанная с образованием и приобщению к знаниям. Они расширяют кругозор, дают возможность выработки собственного мнения, формируют полноценного человека, приобщают его ко всему богатству культуры. Но широко разветвленные системы массового образования ХХ века поставили на конвейер выпуск, по термину, запущенному в употребление Солженицыным, «образованщины», специалистов, не знающих ничего, кроме своего дела.  

Знание в условиях экономической демократии необходимо лишь для подготовки квалифицированной рабочей силы. Рыночное общество не нуждается в гуманитарном знании, цель которого — формирование понимания общественных процессов и обогащение интеллектуальной и эмоциональной жизни. Гуманитарное знание дает осознание мира и осознание себя в этом мире, а в рыночном обществе это знание опасно для системы.  

Раньше считали, что раб подчиняется хозяину, пока он безграмотен, пока он не понимает природы общества, которое превратило его в раба, но, даже не понимая механизма общественной системы, он стремился стать свободным. Сегодня большинство работников в индустриальных странах понимают, что они — не больше, чем винтики индустриальной машины, что они свободны только как производители и потребители, но в процессе борьбы за выживание они безропотно принимают свою роль рабов системы  

Казалось бы, что образование может дать ключи к пониманию и, следовательно, к сопротивлению системе. Но, если это так, то почему многие поколения выпускников университетов не превращаются в критиков системы, а, приходя в нее в качестве работников, забывают об уважении к истинному знанию и правде, которое им прививали в университете?  

По-видимому, этические нормы и понимание механизмов системы, которые получают студенты в университетских «замках из слоновой кости», не выдерживают пресса реальной жизни, а средства массовой информации обладают большей силой убеждения, чем университетские профессора. Блистающий эрудицией профессор имеет низкий социальный статус, потому что: «тот, кто умеет, делает, кто не умеет, учит». После окончания университета выпускники, входя в деловой мир, утрачивают всякий интерес к знаниям, не приносящим доходы, так же, как и все население в целом.  

Литературный критик Освальд Вейнер, исследуя комиксы — рисованные картинки с рисунками (самый популярный вид чтения), — отмечал, что наличие ума у героев этого жанра ставит персонаж в разряд отрицательных. Наличие интеллектуальных способностей выше нормы, то есть выше посредственности, в глазах читателя — патология, претензия быть лучше других.  

Сам образ жизни воспитывает неприязнь к широте восприятия мира, глубине знаний, пониманию сложности общественной жизни. Эти качества не имеют ценности в общественном мнении, зато практическая информация ценится высоко, она гарантия жизненного успеха.  

В прошлом источником богатства была земля, сегодня источником богатства является информация. Количество информации увеличивается с каждым годом, увеличивается количество газет, книг, журналов, телевизионных каналов, с невероятной скоростью развивается Интернет. 40 лет назад американское телевидение предлагало 4 канала, сегодня более 500 каналов, 40 лет назад количество радиостанций было чуть больше 2,000, сегодня более 10,000. Это они формируют мировоззрение и образ жизни. Это они являются институтом образования, воспитателем масс.  

Обращаясь к многомиллионной аудитории, масс-медиа представляет лишь тот спектр тем и мнений, который соответствует их задачам как коммерческим организациям и взглядам заказчиков, рекламодателей.  

Теле- или радиоканал, газета, журнал никогда не поместит мнение, которое бы противоречило интересам рекламодателя, так как реклама составляет основной источник дохода всех средств масс-медиа. Общественному мнению, безусловно, есть место в средствах массовой информации, но только в том случае, если оно совпадает с мнением и интересами корпораций.  

Масс-медиа пытается представить себя как общественный институт, задача которого —служить общественным интересам, представлять весь спектр мнений и взглядов. Но даже неискушённому наблюдателю видно, что несмотря на многочисленность и разнообразие тем, различной манеры подачи, у всех одна и та же унифицированная позиция, заданная теми, кто контролирует каналы информации.  

Мнения, противоречащие линии, принятой средствами передачи информации, не появляются ни на одном массовом канале. Разнообразие оценок существует, оно необходимо для создания у зрителя впечатления существующей острой дискуссии, но дискуссии, как правило, затрагивают лишь периферийные темы, это бури в стакане воды.  

«Свобода мнений гарантирована лишь тем, кому принадлежат средства передачи мнений», — гласит старая истина, и это не мнения, взгляды массовой аудитории, а мнения и взгляды владельцев средств массовой информации. Но, даже когда представляютcя темы, волнующие все общество, они проходят многоступенчатый процесс обработки, стерилизации, в котором утрачивается глубина и объем обсуждаемых проблем.  

В массовом сознании существуют две реальности: реальность фактов жизни и виртуальная реальность, создаваемая масс-медиа. Они существуют параллельно. Средний читатель или зритель может верить или не верить тому, что видит на экране компьютера, телевизора или читает в газете, это, в конечном счете, ничего не меняет, так как других источников у него нет. Он знает только то, что ему “положено знать”, поэтому он не в состоянии задавать “неправильные” вопросы.  

Авторитарные общества могли примириться с тем, что люди говорят одно, а думают другое, достаточно того, чтобы они подчинялись. Но откровенная лживость политической пропаганды приводила к сопротивлению, промывка мозгов часто не достигала своей цели. Демократическое общество, усвоив уроки истории, отказалось от откровенной лжи, от доморощенных, плоских пропагандистских трюков и использует приемы психологической манипуляции.  

В период Великой депрессии газеты, радио, Голливуд, уделяя огромное внимание деталям жизни “великого гангстера” Диллинджера, уводили публику от опасной темы — причины экономического краха. Миллионы лишились средств к существованию, но мало кто понимал систему обмана, проведённого финансовой элитой. Фигура грабителя-одиночки заслонила собой фигуры тех, кто ограбил всё общество. Пустые погремушки сенсаций отвлекали публику от наиболее важных аспектов их жизни.  

Пропаганда экономического общества не занимается прямой промывкой мозгов. Она использует мягкие, малозаметные терапевтические приемы, направляющие чувства, желания, мысли в необходимое русло, в котором сложность и противоречивость жизни выражается элементарными формулами, легко воспринимаемыми людьми любого образовательного ценза, и они закрепляются в массовом сознании благодаря профессиональному мастерству и впечатляющей эстетике.  

В условиях демократии не существует государственной цензуры; прямая цензура неэффективна, гораздо действеннее самоцензура работников индустрии информации. Они отлично понимают, что их профессиональный успех полностью зависит от умения чувствовать, в чем нуждаются те, кто обладает реальной властью. В их среде попытки представить своё мнение, противоречащее общепринятому, воспринимаются как непрофессиональное поведение. Профессионал служит заказчику и не должен кусать руку, которая его кормит.  

Средства массовой информации убеждают читателя, зрителя сделать “правильный выбор”, который, по существу, не в его интересах, но он вряд ли решится поделиться с кем-то своими крамольными мыслями; он боится быть не как все, вполне возможно, что что-то не в порядке с ним самим, все не могут быть неправы.  

«Общество накладывает запрет на мнение, отличающееся от общепринятого, что ведет к отказу от собственных размышлений», — писал Алексис Токвиль в начале 19-го века, а так как мало кто решается вступать в конфликт с мнением большинства, собственным мнением становится стереотипный набор общепринятых представлений и идей.  

Традиционная пропаганда манипулировала сознанием, но в постиндустриальном обществе она уже не обладает достаточной силой воздействия. Современные средства массовой информации используют другую технику — технику манипуляции подсознанием.  

«Чтобы добиться поддержки публикой той или иной инициативы, исходящей от экономической или политической элиты, необходимы новые методы пропаганды», — писал политический обозреватель 40– 50-х годов прошлого века Уолтер Липпман.  

Новые методы, о которых говорил Липпман, — манипуляция подсознанием, но новизна ее относительна. Она (правда, без современной технической базы) проводилась нацистским министерством пропаганды.  

Немецкий ученый, ученик Фрейда, Эрнст Дихтер, эмигрировавший в США в 1938 году, и занимавшийся психологией рекламы, писал: «Основные приемы манипуляции подсознанием, которые сегодня широко используются средствами массовой информации, были разработаны гитлеровской машиной пропаганды. Гитлер понимал, как никто другой, что самым мощным инструментом промывания мозгов является не воспитание критического мышления, а манипуляция подсознанием. Ее и использовала нацистская пропаганда. Впоследствии она получила научное обоснование и стала называться “Perception-altering technologies”, технология изменения восприятия. Термин “промывание мозгов” вызывает неприятие, он пришел из словаря тоталитарных режимов, а научный термин “perception-altering technologies” принимается безоговорочно».  

Масс-медиа сегодня уже не обращаются к массовой аудитории  (население утратило свою этническую, культурную и классовую однородность, это — конгломерат миллионов индивидов), поэтому они отрабатывают приемы убеждения, рассчитанные на психологию групп с различными интересами, на разнообразие индивидуальных желаний, иллюзий и страхов, существующих в различных слоях общества.  

Масс-медиа, будучи частью рынка продуктов массового потребления, стремятся выпустить как можно большее количество информационных продуктов, так как в конкуренции за рынки сбыта выигрывает не тот, кто поставляет самый высококачественный продукт, а тот, кто поставляет больше других. Высокое качество информационного продукта может оттолкнуть массового потребителя, приученного теми же средствами информации воспринимать только привычную, стандартизированную информационную жвачку.  

«Те, кто работает на информационном конвейере, умело манипулируют массовой психологией, используя методы социальной инженерии, в которой множество мелких направляющих тем, идей выстраивают широкий фронт атаки в формировании необходимого мнения, и эта тактика эффективнее прямого удара. Капсулы информации подталкивают внимание к нужному выводу, и они настолько коротки, что средний человек не в состоянии зафиксировать их сознанием».  (Социолог А. Моль)  

Все факты, как правило, верны, они тщательно проверяются, информация достоверна, но достоверна так же, как могут быть достоверны сотни фотографий человека, где видны отдельно его лицо, тело, руки, пальцы. Из фрагментов составляются разнообразные комбинации, необходимые их создателям, а цель их — сокрытие полного, истинного портрета общества и его целей.  

Кроме того, современная технология позволяет более широко и интенсивно использовать принцип, провозглашённый еще Геббельсом: «много раз повторенная ложь становится правдой». Повторение блокирует критическое восприятие и вырабатывает условный рефлекс, как у собак Павлова.  

Повторение способно превратить любой абсурд в очевидность, оно разрушает способность критического мышления и усиливает мышление ассоциативное, реагирующее только на привычные образы, знаки, модели.

Современные масс-медиа, используя высокие технологии, предоставляют не системное знание, а систему привычных образов, и обращаются не столько к здравому смыслу, сколько к трафаретному мышлению массового потребителя, которым они манипулируют.  

Потребитель информации, погруженный в огромный поток разрозненных фактов, не в состоянии выстроить собственную концепцию, выработать собственный взгляд, и бессознательно впитывает тот скрытый смысл, который заложен в информационном потоке ее создателями. Он — в количестве и отборе фактов, их последовательности, их длительности, в форме подачи.  

Скорость передачи информационных капсул нейтрализует осознанное восприятие, так как зритель не в состоянии переварить огромную массу фактов и мнений, и они вываливается из его памяти, как из дырявого решета, для того, чтобы на следующий день дать ей заполниться очередным информационным мусором.  

Когда-то, когда телефон став общедоступным сменил непосредственное общение на виртуальное, это произвело шокирующий эффект на публику.

В употребление вошло слово «phony», производное от слова telephone, его активные формы —  «phony up» («надуть») и «phony it up» («выдать одно за другое»); и общение по телефону воспринималось как подмена — подмена реального человека его звуковой фикцией.  

Кинематограф также подменил объемное видение мира в его реалиях образами на плоском полотне экрана, что воспринималось первыми зрителями как черная магия. Затем появились телевидение и, наконец, Интернет, воспитавший способность современного человека жить одновременно в реальном мире и мире фантомов.  

«Воображение правит миром, и управлять человеком можно только благодаря воздействию на его воображение», — говорил Наполеон.  

Как писал Оруэлл в 60-е годы прошлого века: «Цель средств массовой информации —дрессировка масс, они не должны задавать вопросы, угрожающие стабильности общественного порядка. … бесполезно обращаться к разуму и интуиции людей, нужно обработать их сознание таким образом, чтобы сами вопросы не могли быть заданы. …задача социальных инженеров, социологов и психологов, находящихся на службе у правящей элиты, — создание оптического обмана колоссальных размеров, в сужении всего объема общественного сознания до тривиальных, бытовых форм. Следующее поколение уже не будет ставить под сомнение правильность всего происходящего. Атмосфера общественной жизни будет такова, что невозможно будет даже задать вопрос, правильно это или нет».  

Американский футуролог Фукуяма после окончания холодной войны провозгласил наступление «Конца Идеологии» (конца массовой политической идеологии), она исчерпала свои возможности.

Информационная революция смогла растворить общие идеологические концепции во множестве информационных продуктов, внешне совершенно нейтральных. Идеология перестала восприниматься как пропаганда, так как ее проводит не государственное “Министерство Пропаганды”, а "свободные” средства информации, развлечений и культуры.  

Сменяющиеся цветные картинки на телевизионном или компьютерном экране создают ощущение огромной динамики, цель которой — скрыть узость и статичность содержания. Калейдоскоп массовой культуры примитивен, как цитатник Мао, и так же, как цитатник Мао, использует набор элементарных истин. Обрушивая на зрителя лавину образов и беспрерывного действия, он блокирует возможность разглядеть те несколько цветных стеклышек, из которых составлен калейдоскоп.  

Фантазии современной массовой культуры обладают значительно большей силой воздействия, чем пропаганда прошлого не только благодаря своему технологическому совершенству, но, также и тем, что массовая культура всех социальных систем ХХ века подготовила новое восприятие мира, способность жить в мире иллюзий.  

Массовая культура тоталитарных стран создавала убедительные политические фальшивки, о которых Оруэлл в своей книге «1984» говорил, что их влияние было настолько велико, что люди перестали отличать фальсификации от реальности. Французский философ Бодрийяр, однако, считал, что фальсификации, созданные пропагандой тоталитарных стран, были первоначальной ступенью в создании фундамента современного виртуального мира.  

В фантастическом фильме «Матрица», вышедшим на экраны в 1999 году, показывается будущее современного информационного общества, в котором манипуляция идеями сменяется на манипуляцию условными знаками, символами, кодами фрагментов реальной среды. Это игра тенями, плоскими отражениями реального мира, и, в этой игре, также как в пьесе Анатолия Шварца «Тень», отражение, тень, манипулирует Человеком.  

Матрица — это гигантская информационная сеть, дающая своим обитателям возможность свободно участвовать в создании виртуальной среды обитания, и они с энтузиазмом строят себе тюрьму. Однако, Матрица еще не доведена до совершенства, еще есть диссиденты, пытающиеся ей противостоять. Морфеус, лидер группы сопротивления, объясняет новичку Нео, что такое Матрица: «Матрица это пелена перед твоими глазами, которая развернута, чтобы скрыть правду и не дать увидеть истину. Это тюрьма для твоего разума».  

Тюрьма обычно представляется как физически существующее, замкнутое пространство, из которого нет выхода. Матрица — это качественно другая тюрьма, тюрьма виртуальная, в ней обитатель чувствует себя свободным, так как в ней нет решеток, клеток, стен. Нечто вроде современных зоопарков, воспроизводящих декорации природы, искусственную, улучшенную среду обитания, ничем не напоминающую железные клетки с бетонными полами старых зоопарков.  

В современных зоопарках нет клеток, животные могут свободно передвигаться, но лишь внутри невидимых границ. Свобода их передвижений иллюзорна, это лишь фантом свободы, декорации свободы, в которых неослабный и полный контроль перестает быть наглядным, видимым. Благоустроенный человеческий зоопарк современного общества создает ту же иллюзию свободы.  

Смена прямого, физически ощутимого контроля на виртуальный произошла настолько внезапно и незаметно для большинства, что сегодня мало кто способен отличить фальсифицированную свободу от свободы реальной, тем более, что свобода, как и все другие формы человеческого существования, условна, условность основное качество, отличающее общество от естественной природы.  

Жить в реальности — значит остановиться;  жизнь в своих глубинных принципах вечна, от библейских времен по сегодняшний день она повторяется, меняются лишь формы, суть остается той же. Для того, чтобы заставить людей находиться в движении, необходимы иллюзии, мечты, фантазии, которые должны быть привлекательнее реальности и постоянно обновляться.  

Культура любой нации имеет в себе элементы фантазии, использует образы, символы, формирует общественные иллюзии. Но способность воспринимать фантазию как реальность было специфическим свойством американской цивилизации, так как вырастала из присущего всей американской истории оптимизма, веры в то, что в этой стране любые фантазии можно претворить в жизнь. В процессе развития американской истории фантазии стали более убедительными, нежели реальность, и искусственный мир фантазий превратился в стену, за которой можно было укрыться от сложного и непонятного мира.  

Рабиндранат Тагор: «Они (американцы) боятся сложности жизни, ее счастья и ее трагедий и создают множество подделок, строят стеклянную стену, отгораживаясь от того, что не хотят видеть, но отрицают само ее существование. Они думают, что они свободны, но свободны они так же, как мухи, сидящие внутри стеклянной банки. Они боятся остановиться и осмотреться, как алкоголик боится моментов отрезвления».  

Рабиндранат говорил об Америке 40-х годов, когда еще не было телевидения, компьютера. В последующие десятилетия, когда “стеклянная банка“ была усовершенствована, открылись небывалые перспективы для полной подмены красочными иллюзиями истинных знаний о мире и обществе.  

Классик американской социологии Даниел Бурстин писал в 1960-е годы: «В индустрию информации …вкладываются огромные средства и используются все виды науки и техники. Вся мощь цивилизации мобилизована для создания непроницаемого барьера между нами и реальными фактами жизни».

Михель Гофман, кандидат социологии . Колумбийский университет.

Нью-Йорк. Специализация: Russian-American Cross-Cultural Understanding.