Социализм сегодня – это рыночный социализм

Мы видим, как усиливаются социалистические настроения. Но что понимается под социализмом сегодня? Почему социалистические движения находят финансирование у капитала? Чем удобен социализм капиталистической экономике?

Это четвертая глава работы Рыночный социализм

Перейти к следующей главе:  Социализм сегодня – это рыночный социализм

Вернуться к предыдущей главе:  Вопрос о построении социализма в отдельно взятой стране и ключевая ошибка марксизма

Несмотря на то, что опыт построения социалистического общества, предпринятый в XX-м веке, в целом провалился, социализм по-прежнему популярен. Исторический социализм вспоминают как строй с человеческим лицом, и это воспоминание явно выигрывает на фоне вездесущего прагматизма, присущего нынешнему капитализму. Личные трагедии, порождённые крутыми мерами, с помощью которых огосударствлённый капитал выстраивал систему своего централизованного накопления, ушли на второй план. Их принято списывать на персональные ошибки руководителей, побочный эффект социальной мобилизации ("лес рубят – щепки летят"), защитную реакцию нового общества, оправданную  значительным количеством внутренних врагов и существованием внешнего враждебного окружения.  Куда приятнее выглядит поздний социализм, в котором государство приняло на себя обязанность заботиться обо всех своих гражданах. Если сравнивать капитализм, постоянно воспроизводящий неравенство, и социализм, с его системой распределения, имеющей социальное равенство в качестве официального принципа, которому так или иначе приходилось следовать, последний легко мог претендовать на звание справедливого общества. 

Несправедливость чужда человеческой этике, и потому необходимость жить в обществе, которое интерпретируется как несправедливое, психологически тяжело. 

Сегодня можно услышать, что мир устал от капитализма. Эта усталость – вовсе не следствие жизни под непомерным бременем тягот эксплуатации. Современному человеку не приходится работать всё больше и больше. Тенденция роста эксплуатации в абсолютных показателях, зачатки которой наблюдал Маркс, в итоге не сложилась, а вернее, пресеклась – благодаря активизации рабочего движения и возникновению социалистической альтернативы. Трудящийся нашего времени живёт гораздо лучше, а работает менее изнурительно по сравнению с рабочим из эпохи написания "Капитала". 

Однако если эксплуатацию оценивать как отношение доли капитала к доле работников в общем объёме выручки, то она явно выросла.  Развитие техники, технологий и организации производства позволило многократно увеличить производительность труда, и почти весь полученный эффект был экспроприирован капиталом. 

Первые капиталисты выглядели лишь как более предприимчивые люди. Каждый мог начать взращивать свой капитал. Разница между позициями работника и капиталиста  была непринципиальной, она во многом определялась выбранной моделью поведения, личными способностями и, конечно, удачей. Кто-то взобрался наверх, кто-то остался внизу, но горка, с которой владелец дела поглядывал на своих работников, была рукотворной, и все помнили, как она создавалась. 

Время шло, и картина менялась. В конкурентной борьбе выигрывал тот, чей бизнес развивался быстрее. Капиталы росли, и разрыв между владельцем бизнеса и его персоналом стремительно увеличивался. Выйти из числа наёмных работников и обзавестись своим делом становилось сложнее. Разновидностей бизнесов с относительно невысокой ценой входа оказывалось всё меньше. 

Если поначалу капитализм казался весьма демократичным – открытым полем возможностей, где всё зависит только от тебя, то к настоящему времени он достиг состояния, в котором человек сам по себе ничего не значит. Рядовой человек чувствует свою незначительность, смысл его существования неясен, а это угнетает больше, чем скудость жизненных благ. Мир делится на немногих хозяев жизни, которым принадлежит почти всё, и основную массу людей, призванных играть роль экономических статистов (рынка сбыта)[1] и больше ни на что не востребованных. Ущербность подобной структуры очевидна. И значительное число людей считают современное нам социальное устройство мира несправедливым. 

Таким образом, социалистические настроения имеют весьма мощную подпитку. Общество мечтает о социализме. Вот только о каком? 

Сегодня, пожалуй, не найти идеолога социализма, который бы продвигал идею тотального обобществления средств производства. Планы по национализации касаются лишь ключевых предприятий, – прежде всего, добывающей промышленности, металлургии, тяжёлого машиностроения. В той части экономики, которая ориентирована на личное потребление, допускается частная инициатива. Таким образом, под социализмом понимается система, в которой при очевидном доминировании государства сохраняется многоукладность хозяйствования. 

Понятно, почему выбрана именно такая конструкция. Присутствие элементов рынка в секторе производства предметов потребления необходимо для того, чтобы сохранить достаточный уровень предложения таких товаров.  Господство обобществлённого капитала здесь не должно быть полным, поскольку иначе будет воспроизведена типичная для классического социализма ситуация, когда капитал будет выводить ресурсы из сферы обслуживания людей для обслуживания собственного роста, интерпретируемого как общегосударственные интересы. Мелкий частный бизнес, таким образом,  играет роль предохранителя от падения уровня потребления и качества жизни. Рыночная прививка должна сделать социализм более ярким, живым, насыщенным и интересным. А государственное основание политической системы – гарантировать обеспечение ожидаемого объёма справедливости. 

Однако подобная прагматика вступает в конфликт с теорией. Там, где допускается частный бизнес, допускаются личное обогащение, эксплуатация и неравенство, причём всё это  приходится принимать как вариант нормы. Хотя воспроизводство несправедливости и предполагается ограничить с помощью государственного регулирования, оно неизбежно. Как неизбежны социальное расслоение и конкуренция уровней жизни. 

Самое же главное, что такую систему нельзя считать стадией перехода к обществу полной справедливости. Частное предпринимательство больше не мыслится как атавизм – остаточное явление, обречённое на вытеснение и исчезновение. Оно – полноправная часть социальной конструкции. Поэтому сегодня предпочитают уходить от концентрации внимания на коммунизме. Социализм позиционируется уже не как промежуточный этап на пути к коммунизму, а как вполне самостоятельный строй. Именно построение социализма декларируется в качестве конечной цели социальных преобразований. 

Коммунизм утопичен, поскольку реальный человек имеет грешную природу и не может действовать так, как, согласно с теорией, должен был бы вести себя человек новой формации. Поэтому коммунизм невозможно построить. Но если представить, что все необходимые условия соблюдены и коммунистическое общество существует – как глобальная система прямого распределения, не имеющая альтернативы в виде товарного рынка и воспроизводящая "правильного" человека, то с экономической стороны оно будет устойчивым. В нём нет внутренней экономической проблематики. А в социализме есть. 

Любая попытка реализовать социализм на практике обязательно выявит ключевую проблему: социализм имеет меньшую продуктивность, чем рыночная экономика. Там, где система позволит существовать рынку, социалистический уклад неизбежно станет проигрывать. Достаточно того, что в капиталистическом секторе люди будут получать больше, чем они смогут заработать на аналогичных социалистических предприятиях. Наиболее предприимчивые, продуктивные и успешные постепенно мигрируют в частный бизнес, и это ещё более усугубит ситуацию. Вес капиталистического сектора экономики будет постоянно расти, а наиболее значимым проявлением социализма станет государственная опека над теми, кто по каким-то причинам не смог встроиться в бизнес и "остался" в социалистическом секторе. 

В сущности, это – некоторая срединная точка, к которой можно подойти с любой стороны. Один путь – через кардинальное переустройство (социальную революцию).  Какие бы лозунги в тот момент ни звучали, желание сохранить преобразованное общество заставит поступиться чистотой принципов и допустить частную инициативу. Но ведь можно двигаться и от капитализма, сохраняя рыночную свободу и постепенно наращивая объём социальной ответственности государства. 

Одно время у нас было модно говорить о «шведском социализме», который чуть ли не ставился в пример классическому советскому. Под «шведским социализмом» понималось общество, обеспечивающее высокий уровень социальной поддержки, но не отказывающееся от рыночной экономики. Конечно, с точки зрения строгой марксистской теории, начинающей анализ с оценки собственности на средства производства, строй в Швеции был капиталистическим, а специфику его составляла организация распределения, сложившаяся во многом под влиянием исторического социализма. Однако шведская модель стала существенным толчком для расширительного истолкования понятия «социализм», и сегодня можно констатировать, что семантический сдвиг произошёл – изменение семантики состоялось. 

Для современного человека социализм определяется, прежде всего, как общество, гарантирующее каждому из своих членов приемлемо высокий уровень потребления. Если попытаться перевести это на язык политических лозунгов, получится что-то вроде "трудящиеся имеют право на безбедную жизнь". Концентрация на распределении, изначально присущая социализму, кажется, достигла своего максимума. Важно, сколько ты получаешь, а не то, что и сколько ты делаешь. Всякий разрыв в потреблении осознаётся как несправедливость, при этом причины такого разрыва в расчёт не принимаются. Общественное сознание словно перескочило в коммунизм: хочется получать по потребностям уже сейчас; ждать и выкладываться, создавая условия для лучшей жизни, человек больше не хочет. Политэкономическая кухня, обеспечивающая достижение справедливости на низовом хозяйственном (производственном) уровне, никому не интересна. Возникает иллюзия, что социальные проблемы можно разрешить одной лишь коррекцией в сфере распределения. 

Концепция роста уровня потребления беднейших слоёв населения за счёт создания соответствующего механизма государственного перераспределения благ сегодня и называется социализмом. При этом на такие базовые инструменты капитализма как институт частной собственности на средства производства, товарное производство и рыночные отношения покушаться никто и не думает. Место классического социализма, в силу своих внутренних противоречий потерпевшего историческое фиаско, занял рыночный социализм. 

Когда мы говорим о социалистических настроениях как части современного  политического мейнстрима или "полевении" западной элиты, речь идёт о продвижении социализма именно в его рыночном изводе. Этот "сдвиг в социализм" отлично соответствует духу времени. 

Культурной средой современности является постмодернизм. Для постмодернистского сознания привычно сочетать самые разные элементы, вырывая их из естественного культурного ложа и не заботясь о том, как они согласуются между собою. Экономическая же реальность сегодня описывается как финансовый капитализм (финкап). Для финкапа производство безразлично, он оперирует, прежде всего, финансовыми инструментами. Деньги (D) должны приносить деньги (превращаться в D'), чем быстрее, тем лучше. Между D и D' должно быть как можно меньше итераций. Это означает утрату глубины видения. Взгляд человечества сосредоточен на текущем моменте. В цене умение получить максимум в текущей ситуации (real politics), выжать как можно больше из тех возможностей, что есть здесь и сейчас. Фундаментальные процессы, не дающие быстрого выхода в прагматику, мало кого интересуют. Их стараются игнорировать. 

Поэтому никто не будет искать ответ на вопрос, как возможен социализм. Его давно заместили другим вопросом: чем социализм может быть полезен? Дискурс о социализме – это дискурс о социальной справедливости. Если справедливость в дефиците, в обществе нарастает социальное напряжение. Следовательно, внедрив в социальную практику нечто, интерпретируемое как социализм, можно добиться снижения напряжения. 

В постиндустриальном обществе существует переизбыток людей. Рынок держат крупные корпорации,  конкуренции с которыми мелкий бизнес выдержать не может. В историческом пределе количество рабочих мест стремится к числу мест, которые могут  предоставить крупные компании. А оно ограничено. Концентрация капитала снижает издержки на его обращение, в том числе и затраты труда. Для обеспечения воспроизводства капитала (функционирования экономики) требуется гораздо меньше работников, чем уже сейчас есть на рынке рабочей силы. 

В то же время сокращение населения капиталу невыгодно. Чем меньше людей, тем меньше рынок. Даже лишь снижение темпов роста населения, которое наблюдается сейчас на Западе, оказывается значимым фактором экономического торможения. Рынок – это не только продавцы (капитал), но и покупатели (конечные потребители). Первая составляющая без второй существовать не может. 

Получается, что необходимо сохранить экономически избыточное население и при этом, с одной стороны, не допустить выплесков недовольства людей, оставшихся не у дел, а с другой, как-то обеспечить элементарную платежеспособность масс, без которой капитализму люди попросту не нужны. Эту задачу и призван решить рыночный социализм. 

Решение видится достаточно простым. Капиталу нужна прибыль. Это означает, что поток продаж не должен прерываться. Для этого потенциальным покупателям необходимо иметь на руках деньги. Если у людей нет работы, которая бы пополняла их кошелёк, необходимую для обеспечения базовой покупательской активности сумму им можно просто дать – в виде некоторого пакета социальных гарантий. Деньги сейчас и так активно впрыскиваются в экономику, только пока основным каналом является банковское кредитование. У кредитов есть существенный плюс: предполагается, что их надо будет вернуть, поэтому использование кредитных денег, по идее, должно быть обоснованным и ограниченным. Однако на практике о выплате всей суммы полученных кредитов речь не идёт. Одни кредиты подменяются другими, задолженность давно стала нормой. Рост рынка и обеспечение чаемой капиталом прибыли достигаются за счёт постоянного перехода границы целесообразности: заёмщики берут кредиты, не обдумывая, как они будут их возвращать, а банки навязывают кредитование всё более широкому кругу лиц, ухудшая совокупную платежеспособность. 

Таким образом, плюсы кредитования давно потеряны среди многих минусов. Одним из которых, например, является вход денег в экономику через банки. Это – довольно узкие воротца, далеко не все деньги их проходят и попадают в реальный сектор. Значительная их часть остаётся внутри банковской системы, питая различные финансовые пузыри. В итоге рост денежный массы создаёт условия для накопления прибыли преимущественно финансовым капиталом, а остальная экономика вынуждена прозябать. 

Между тем существует альтернативный канал для вброса в экономику денег. Это – социальные выплаты. Они идут непосредственно потребителям и сразу же увеличивают ёмкость рынка. Конечно, есть вероятность, что население решит не тратить, а копить, и тогда в выигрыше снова окажутся банки. Однако искус потребительства велик. Реклама давно изменила массовое сознание. Современный человек хочет хорошей жизни, и прямо сейчас. Поэтому, скорее всего, он сразу же потратит пришедшие к нему деньги, особенно, если будет знать, что это – регулярные поступления. 

Итак, рост социальных выплат будет укреплять рынок и способствовать оживлению экономики. На горизонте, конечно, маячит угроза гиперинфляции. Почувствовав обилие несвязанных денег, цены уверенно потянутся вверх, поскольку нет более простого способа увеличить прибыль, как поднять цену. Однако к настоящему времени накоплен немалый опыт государственного регулирования с применением самых различных инструментов, что позволяет надеяться на обуздание инфляции и удержание её в приемлемых рамках. 

Зато в обмен на "движение в социализм" можно получить самое управляемое общество. Выплаты легко увязываются с лояльностью: деньги получает тот, кто признаёт заданные правила игры. У того, кто пойдёт против правил, сразу же упадёт уровень потребления. Это означает, что таковых будет не много. 

Таким образом, социализм оказывается хорошим дополнением к рыночной экономике, способным помочь в решении сразу целого ряда проблем. Выгоды, которые он может принести, осознаются всё лучше, а потребность в социалистическом развороте ощущается всё острее. Этим объясняется очевидное "полевение" политического дискурса, которое  захватывает даже те политические образования, за которыми тяготения к социализму никогда прежде не замечалось. Структуры, именующие себя социалистическими, а порой и коммунистическими, всё легче находят финансирование – капитал готов проинвестировать закладку нового основания стабильного массового рынка. Набирают популярность такие "социалистические" идеи как гарантированный базовый доход. Формула нового социализма могла бы звучать так: работает тот, кто смог добиться работы, но каждый имеет право на гарантированный минимальный уровень потребления.

Вперед>>>

Назад>>>