Часть вторая. Трансцендентальная логика

Из книги «Критика чистого разума» Иммануила Канта в доступном изложении

Читать:
 Предисловие
 Часть первая. Трансцендентальная эстетика  

Введение. Идея трансцендентальной логики

Как мы уже сказали ранее, все наши знания возникают благодаря двум способностям человека: а) чувственности и б) мышлению. В «Трансцендентальной эстетике» мы исследовали способность чувственности. Выяснили, что её познавательными инструментами являются две формы чистого созерцания: пространство и время. Благодаря этим формам в сознании человека возникают образы чувственно воспринимаемых предметов. Далее нам предстоит исследовать способность мышления, найти те его познавательные инструменты и правила деятельности, посредством которых оно (мышление) создаёт понятия предметов. Наука о мышлении называется логикой. 

I. О логике вообще 

Сколь многогранна жизнь человека, столь многогранна и деятельность его мышления. Поэтому, вступая в сферу науки о мышлении, мы должны первым делом определить тот вид его деятельности, который мы намерены исследовать. С этой целью нам потребуется произвести в сфере науки о мышлении ряд размежеваний. 

Первое. Деятельность мышления подразделяется на теоретическую и практическую. В ходе теоретической деятельности мышление познаёт окружающий мир, в ходе практической деятельности преобразует его. Нас здесь интересует только теоретическая деятельность мышления, которая нацелена на познание окружающего мира.

Второе. Познавательная деятельность мышления подразделяется на общую и частную. Сообразно этому наука о мышлении также делится на две части, суть – две логики. Первая логика исследует общие началапознавательной деятельности мышления, которые не зависят от специфики познаваемых предметов. Она называется общей или начальной логикой. Вторая логика исследует частные правила познания, которые определяются специфическими особенностями познаваемых объектов. Такие частные логики существуют в составе многих наук, где они играют роль пропедевтик. Сюда относятся: математическая логика, логика химического анализа, логика социального познания и т.п. Предметом нашего исследования является только общая (начальная) логика, в которой наше мышление имеет дело с самим собой, со своими собственными познавательными инструментами и правилами. 

Третье. Познавательная деятельность мышления интересует нас здесь в своём чистом виде. Это значит, что из неё должно быть исключено влияние тех факторов, которые обуславливаются индивидуальными особенностями самих познающих субъектов: их полом, возрастом, привычками, предпочтениями, страстями, и т.д. Все эти факторы должны рассматриваться не в логике, а в психологии.

Таковы исходные требования, которым должна соответствовать интересующая нас здесь наука о познавательной деятельности мышления. 

[Об общей  логике – С.Т.]

Теперь обратимся к тому логическому наследию, которым мы располагает. В настоящее время существует только одна логика, которая имеет свои предметом общие начала познавательной деятельности мышления в их чистом виде. Её основные положения были разработаны более двух тысяч лет назад Аристотелем. Эта логика имеет много названий: аристотелевская, начальная, классическая, традиционная, обычная, формальная, общая. Мы будем называть её общей, а также формальной и аристотелевской.

Чем занимается общая логика? Она исследует формальную сторону познавательной деятельности мышления. Её интересуют: 

а) понятия, которыми оперирует мышление.

б) законы, в соответствии с которыми оно связывает эти понятия в суждения и умозаключения.

в)  виды самих суждений и умозаключений.

Свою задачу общая логика видит в том, чтобы:

а) находить эти формы мышления,

б) описывать их,

в) приводить их в систематический порядок. 

В этом она схожа с естественными науками. Учёные-естественники также находят различные предметы природы, описывают их и распределяют по видам и родам. То же самое делает и общая логика в отношении мышления. Разница состоит лишь в том, что естественные науки исследуют реальные предметы природы, тогда как общая логика – идеальные формы мышления. Объединяет же их то, что и логика и естественные науки находят и описывают эти предметы в готовом виде и не задаются вопросом об их происхождении.

Сказанное означает, что общая логика не занимается проблемой происхождения тех форм мышления, которые она исследует. Как возникают понятия, виды суждений и умозаключений, законы мышления? Эти вопросы общая логика обходит стороной. 

[Здесь надо принять во внимание тот уровень развития конкретных наук, современником которого был И. Кант. Их главной задачей в тот период было описание всего многообразия предметов природы: звёзд, растений, насекомых, животных, минералов, и т.д. Вопросы происхождения и развития этих предметов ещё не стояли в повестке дня. Этими вопросами они начнут заниматься только со второй половины XIX в.

В этом смысле наука о мышлении, в лице Аристотеля, опередила науки о природе на два с лишним тысячелетия. В силу этого она уже в XVIII веке смогла позволить себе, в лице Канта, задаться вопросом о происхождении мышления и его форм. Тогда как естественные науки того времени ещё не могли себе этого позволить, по причине отсутствия у них первичных знаний о природе.] 

II.  О трансцендентальной логике

Слова о том, что общая логика не занимается проблемой происхождения понятий, означают, что она не исследует процесс познания как таковой. Её не интересует то, как наше мышление производит знания, посредством каких инструментов и правил оно выстраивает понятия предметов. А раз это так, раз общая логика не занимается проблемой познания, то значит должна существовать ещё одна логика, которая имела бы своим предметом собственно познавательную деятельность мышления как таковую. А коль скоро такой логики нет, то, стало быть, её надо создать. Время требует разработать новую логику, которая показывала бы, как мышление производит знания об окружающих нас предметах, посредством каких инструментов и правил оно выстраивает их понятия. Задачу создания такой логики мы возлагаем на самих себя. А назовём мы её трансцендентальной.

Определение «трансцендентальная» означает, что предметом этой логики должна быть только априорная составляющая процесса познания. Выше, в «Трансцендентальной эстетике», мы уже говорили, что все наши знания возникают в результате взаимодействия двух сторон: а) познаваемых объектов, и б) познающих субъектов. Познаваемые объекты – это реальные предметы природы, которые даны нам в ощущениях. Такие предметы образуют апостериорнуюсоставляющую процесса познания (a posteriori – из опыта). Познающие субъекты – это люди, которые обладают двумя познавательными способностями: чувственностью и мышлением. Вот эти способности образуют априорнуюсоставляющую процесса познания (a priori – независимо от опыта).

Каждой из этих способностей присущи свои собственные инструменты познания. У чувственности, как мы уже знаем, такими инструментами являются чистые формы созерцания: пространство и время. У мышления такими инструментами, как мы полагаем, являются чистые понятия.

В отличие от ступени чувственности, познавательная деятельность мышления состоит из двух ступеней. На первой ступени – рассудочного познания – мышление производит понятия чувственно воспринимаемых нами предметов. На второй ступени – разумного познания – оно стремится свести эти понятия в единую упорядоченную систему. Сообразно этим целям на каждой из этих ступеней мышление использует особенный вид чистых понятий. На ступени рассудка таковыми являются категории (синоним – чистые понятия рассудка), на ступени разума – трансцендентальные идеи (синоним – чистые понятия разума). С помощью категорий мышление выстраивает эмпирические понятия чувственно воспринимаемых нами предметов. Посредством трансцендентальных идей оно пытается сводить эти понятия в единую упорядоченную систему.  

Таким образом, предметом «Трансцендентальной логики» являются чистые понятиямышления, а именно: категории рассудка и трансцендентальные идеи разума, а также правила применения этих понятий.   

[Трансцендентальная логика является логикой истины – С.Н.]                 

Мышление не только производит понятия, но и дальше продолжает работать с ними. Понятия – это его рабочий материал. Оно выстраивает из них суждения, умозаключения, теории, учения. Но чтобы эта деятельность была результативной, мышление должно быть уверено в том, что используемые им понятия являются истинными.

Согласно общепринятой формуле истина есть соответствие понятия своему предмету. Если имеющееся у нас понятие соответствует своему предмету, оно признаётся истинным, если – нет, то – ложными. Критерием здесь служит отсутствие противоречия между понятием и предметом. Однако данный способ определения истины является, по нашему мнению, поверхностным. И вот почему.

Во-первых, при таком способе определения истины понятие сравнивается не с самим предметом в его натуральном выражении, а с его идеальным образом. (Любой реальный предмет попадает в наше сознание, только приняв идеальную форму образа, представления или понятия). Фактически же при данном способе определения истины сравнению подлежат два понятия об одном и том же предмете. Первое понятие показывает его таким, каким он должен быть в теории или, как ещё говорят, в принципе. Второе понятие показывает его таким, каков он есть на практике или – по факту. 

Во-вторых, оба сравниваемых понятия берутся в их непосредственности, без предварительной проверки их на истинность. В силу этого, оба они могут быть как истинными, так и ложными. Поэтому, прежде чем сравнивать эти понятия между собой, надо сначала убедиться в том, что каждое из них истинно само по себе. Сделать это можно, только путём сравнения их с теми правилами, в соответствии с которыми они должны были выстраиваться мышлением. Если понятие выстроено в полном соответствии с этими правилами, то оно истинно, если нет, то – ложно.

В-третьих, сами эти правила меньше всего зависят от познаваемых предметов. От самих предметов, как уже не раз было сказано, мы получаем только ощущения. Вся остальная работа по формированию из этих ощущений образов и понятий предметов осуществляется нашим мышлением. Следовательно, необходимые для определения истинности понятий правила познания должны выводиться не из реального мира, а из мышления. Вот эти правила и должна показывать нам «Трансцендентальная логика». Поэтому она, и только она, может быть названа логикой истины. 

III. О делении общей логики на аналитику и диалектику

Здесь встаёт вопрос: на что мы могли бы опереться при разработке заявленной нами трансцендентальной логики? Единственным ресурсом, которым мы располагаем, является уже существующая общая (аристотелевская) логики. Никаких других пособий для этого у нас нет.

Общая логика, как уже говорилось, исследует простейшие формы познавательной деятельности мышления: понятия, законы их связи, виды суждений и умозаключений. При этом – что очень важно и на что обычно не обращают внимания – она разделяет эти формы на две группы. Первую группу составляют естественныеформы, которые мышления применяет в ходе своей повседневной деятельности, при решении обычных будничных задач. Вторую группу составляют искусственные формы мысли, которые придумывают сами логики с целью построения каких-то отвлечённых мыслительных конструкций.  

Согласно этому, общая логика имеет два раздела. В первом разделе исследуются естественные (натуральные) формы мышления. Содержащиеся в этом разделе знания имеют достоверный характер и практическую значимость. Во втором разделе исследуются искусственные формы мышления, которые изобретаются самими логиками. Содержащиеся в этом разделе знания имеют только вероятностный характер и чисто теоретическое значение.

Оба эти направления общей логики были заложены уже самим Аристотелем. В первой части своих логических трактатов – «Аналитике», он исследовал естественные (натуральные) формы мысли. Во второй части – «Диалектике» («Топике»), он исследовал искусственно создаваемые формы мышления. Разработанное им в рамках этого диалектического направления пространное учение о четырех фигурах силлогизма представляет собой, по сути, искусство скрытного подведения под посылки категорического умозаключения заранее сформулированных выводов. За счёт этого создаётся видимость наличия значительно большего числа видов умозаключений, чем их существует в действительности.

В Средние века это диалектическое направление вышло на первый план и приобрело статус одного из семи видов свободных искусств. В задачу этого искусства входило обучение людей правилам классификации понятий, конструирования силлогизмов, ведения споров, и т.д. На деле же оно превратилось в культуру праздных спорщиков и болтунов, которые с помощью произвольно выстраиваемых силлогизмов, создавали лишь видимость производства новых знаний, а вовсе не сам эти знания. (Видимость есть признание истинности чего-либо при отсутствии на то достаточных оснований.)

Что касается первого – аналитического – раздела общей логики, то его польза очевидна. В нём содержатся положительные знания о естественных формах нашего мышления: понятиях, законах их связи, видах суждений и умозаключений. Именно эти знания мы намерены использовать при разработке «Трансцендентальной логики». Что касается второго – диалектического – раздела, то его польза подобна пользе от игры в шахматы. Переставляя на доске фигуры, шахматисты продумывают различные комбинации, благодаря чему тренируют и развивают свой ум. То же самое происходит и при занятии диалектикой. Опыт изобретения произвольных форм мысли и их сочетаний так же способствует развитию ума. Но это занятие не даёт никаких новых знаний о познавательной деятельности мышления как таковой.

По этой причине мы оставляем диалектическое направление общей логики за рамками нашего исследования, и берём с собой только те знания, которые содержатся в её аналитическойчасти.

IV. О делении трансцендентальной логики на трансцендентальную аналитику и трансцендентальную диалектику 

Познавательная деятельность мышления, как мы уже говорили, включает в себя две ступени: рассудок и разум. На этом основании мы разделили «Трансцендентальную логику» на два отдела. В первой отделе рассматривается ступень рассудочного познания, во втором – ступень разумного познания. На первой ступени рассудок при посредстве своих категорий производит эмпирические понятия предметов, данных нам в опыте. На второй ступени разумс помощью трансцендентальных идейстремиться свести эти понятия в единую упорядоченную систему.

Забегая вперёд, скажем, что те знания, которые создают на ступни рассудка, имеют достоверный характер, а те знания, которые производятся на ступени разума, только вероятностный характер. С учётом этой особенности, а также нашего желания сохранить восходящую к Аристотелю традицию, мы назовём первый отдел нашей логики, в котором рассматривается ступень рассудочного познания, «Трансцендентальной аналитикой», а второй отдел, который посвящён ступени разумного познания, «Трансцендентальной диалектикой».  

Отдел первый. Трансцендентальная аналитика

В этом отделе нам предстоит исследовать первую ступень мышления – ступень рассудка. Нас интересуют те чистые понятия (категории) и правила их использования, посредством которых рассудок производит знания о чувственно воспринимаемых нами предметах. Сначала мы извлечём сами категории, затем исследуем те правила, в соответствии с которыми они применяются при познании предметов опыта.

Согласно этому мы поделили «Трансцендентальную аналитику» на две книги. В первой книге – «Аналитике понятий» – мы выявим и исследуем сами категории. Во второй книге – «Аналитике основоположений» – мы рассмотрим правилаих применения рассудком.       

Книга первая. Аналитика понятий

[Аналитика чистых рассудочных понятий, суть – категорий. – С.Т.]

Мы исходим из того, что категории принадлежат мышлению на правах его полной собственности. В силу этого и искать их мы также должны в самом мышлении. Отсюда первая наша задача: вывести категории из мышления. Но после того как мы сделаем это, перед нами встанет вторая задача: объяснить, что такое мышление и почему человек вообще мыслит? Если мы признаём, что родиной категорий является мышление, то, оставаясь последовательными, мы должны ответить на вопрос: что такое мышление и почему люди вообще мыслят?

Сообразно сказанному, в этой книге нам предстоит решить две задачи. Во-первых,  извлечь категории из мышления. Во-вторых, определить, что такое мышление и откуда у человека способность мыслить? По этой причине мы разделили данную книгу на две главы. В первой главе – «О способе открытия всех чистых рассудочных понятий» – мы извлечём категории. Во второй главе – «О дедукции чистых рассудочных понятий» – мы дадим ответ на вопрос: что такое мышление и почему люди мыслят? 

Глава первая. «О способе открытия всех чистых рассудочных понятий»

[Метафизическая дедукция категорий – С.Т.]

Если категории – это априорные познавательные инструменты нашего мышления, то в результате их поиска они должны предстать перед нами как: 

а) чистые, а не эмпирические понятия;

б) первичные (базовые), а не вторичные (производные) понятия;

г) обеспечивающие всю полноту познавательной деятельности мышления;

д) образующие в своём единстве целостную, взаимосвязанную систему. 

Здесь возникает вопрос: как следует построить поиск категорий? С чего надо начать, от чего оттолкнуться? Начнём со знакомства с теми функциями рассудка, которые он выполняет в ходе нашей обычной повседневной жизни.

О логическом применении рассудка вообще

Чтобы человек мог жить и работать, ему необходимо иметь знания о тех предметах, которые его окружают и посредством которых он взаимодействует с внешним миром. Эти знания нужны ему для того, чтобы он мог распознавать эти предметы и использовать их согласно их назначению. Отсюда вытекают две основополагающие функции нашего рассудка. Первая – познавание окружающих нас предметов, т.е. производство их образов и понятий. Вторая – распознаваниеэтих предметов, т.е. определение их понятийной принадлежности при каждой новой встрече с ними (при каждом новом акте их созерцания). Оба эти вида деятельности принято называть познанием, но – что очень важно – между ними существуют принципиальные различия. В ходе познавательной деятельности рассудок имеет в своём распоряжении только образ воспринимаемого предмета, но ещё не имеет его понятия, которое ему только предстоит создать. В ходе распознавательной деятельности он располагает как образом воспринимаемого предмета, так и его понятием.

Рассмотрим оба вида деятельности мышления более подробно.

Познание. На данном этапе нашего исследования, мы ещё не знаем, как именно наше мышление познаёт реальные предметы, посредством каких инструментов и правил оно выстраивает их образы и понятия. Собственно это-то нам и предстоит здесь выяснить. Пока же мы можем лишь в самых общих чертах обрисовать последовательность познавательных действий нашего рассудка. 

На первой ступени познания, когда мы только чувственно воспринимаем интересующие нас предметы, в нашем сознании, как бы сами собой, возникают их идеальные образы. Далее наш рассудок сводит эти единичные образы в общие представления. Например, образы многих конкретных деревьев, сводятся в общее представление дерева как такового, образы птиц – в общее представление птицы, и т.д. Затем рассудок закрепляет своеобразие каждого общего представления соответствующей ему дефиницией. Например: «Деревья – это такие предметы природы, у которых есть корень, ствол, ветви, листья...»; «Птицы – это живые организмы, которые имеют крылья, клюв, перья...»; «Дом – это рукотворное строение, состоящее из стен, окон, дверей, крыши...».

Благодаря таким дефинициям общие представления превращаются в понятия. Но эти понятия имеют ещё только начальный описательный характер, который соответствует ступени рассудочного познания. По сути, они продолжают оставаться всё теми же общими представлениями, только описанными посредством слов. Однако, за счёт именно таких понятий, познаваемые предметы становятся достоянием мышления человека.

Такова в общих чертах последовательность познавательныхдействий рассудка: реальный предмет → ощущения → образ → общее представление → понятие (дефиниция).

Распознавание. Созданные (познанные) рассудком понятия сохраняются в памяти человека. Имея их в своём распоряжении, он обретает возможность распознавать с их помощью образы актуально воспринимаемых нами предметов. Распознавать, значит определять понятийную принадлежность данных предметов.

Процесс распознавания также начинается с акта созерцания предмета, в ходе которого в нашем сознании возникает его образ. Далее рассудок находит у этого образа какие-то отличительные признаки, по которым он соотносит его с одним из уже имеющихся у него понятий. Например, если созерцаемый предмет имеет крылья, клюв, перья, то он подходит под понятие птицы. А если имеет корень, ствол, ветви, то он соответствует понятию дерева. При этом рассудок не производит никаких новых знаний, а использует лишь те, которые уже имеются у него. Такова в общих чертах последовательность распознавательной деятельности рассудка: реальный предмет → ощущения → образ → его отличительные признаки (свойства) → уже содержащееся в голове человека представление и понятие данного предмета.

Что касается собственно познавательной деятельности мышления, то о ней, как уже было сказано, мы ещё мало что знаем. Что же касается его распознавательной деятельности, то в отношении неё мы уже имеем некоторый объём положительных знаний. Эти знания содержатся в аналитической части аристотелевской логики. Речь идёт о тех самых естественных формах мышления, которые описывает эта логика. Вот эти формы мы и намерены использовать при разработке заявленной нами трансцендентальной логики.

Здесь может возникнуть вопрос: почему мы полагаем, что эти формы относятся именно к распознавательной деятельности мышления? На это указывают те примеры, которые приводятся самой аристотелевской логикой. Они (примеры) свидетельствуют в пользу того, что описываемые этой логикой формы мысли относятся главным образом к распознавательной деятельности, в ходе которой мышление определяет понятийную принадлежность предметов. В хрестоматийном примере категорического умозаключения: «Кай человек. Люди смертны. Кай смертен», единичный субъект Кай подводится под общее понятие смертных. При этом никаких новых знаний не создаётся. Кто такие Кай, люди, и что такое смертность, нам известно заранее.

Кроме того, о том, что предметом общей логики является именно распознавательная деятельность мышления, говорит и структура её учебного курса, который состоит из трех разделов. Первый раздел посвящён понятиям, второй – законам, третий – суждениям и умозаключениям. Это значит, что сначала в нём рассматриваются понятия, затем – законы их связи, и лишь потом – виды суждений и умозаключений. В процессе же собственно познания последовательность действий мышления имеет обратный порядок. Сначала посредством суждений и умозаключений мы находим количественную и качественную определенность предметов и прослеживаем их отношения, и только после этого формулируем их понятия.      

§9. О логической функции рассудка в суждениях. 

К описываемым общей логикой естественным формам мышления относятся:

а) понятия,

б) законы соединения этих понятий в суждениях и умозаключениях,

в) виды самих суждений и умозаключений.

Из трёх названных пунктов нас здесь интересует последний – виды суждений и умозаключений. А говоря точнее, – только суждения, поскольку именно они являются простейшими конструкциями мышления. Умозаключения выстраиваются из суждений.

Согласно общей логике все суждения делятся на 4 класса.

1. Суждения количества.

2. Суждения качества.

3. Суждения отношения.

4. Суждения модальности.

Каждый из этих классов содержит по три вида суждений.

а) Суждения количества бывают: общими, частными и единичными.

б) Суждения качества – утвердительными, отрицательными, бесконечными.

в) Суждения отношения – категорическими, гипотетическими и разделительными (дизъюнктивными).

г) Суждения модальности – проблематическими, ассерторическими и аподиктическими.

Всего наше мышление использует двенадцать видов суждений, которые делятся на 4 класса.

Приведённая нами таблица суждений несколько отличается от той, которая принята в самой общей логике. По этой причине мы дополним её следующим комментарием. 

1. В суждениях первого класса –количества – следует обратить внимание на то, что суждения единичного вида в определённых случаях способны заменять собой суждения общеговида. Происходит это тогда, когда эти суждения применяются для определения качественной стороны предметов, т.е. когда они отвечают на вопрос «какой».

Наличие какого-то особенного признака (свойства) у одного предмета,  позволяет нам полагать, что этот же признак присущ и всем другим предметам того же рода. В этом случае единичное суждение способно заменять собой общее. Например: единичное суждение «Мяч имеет округлую форму» тождественно общему суждению «Все мячи имеют округлую форму» и может заменять его собой. Другой пример: единичное суждение «Человек разумен» равнозначно суждению «Все люди разумны» и так же может заменять его собой.

Но в тех случаях, когда эти виды суждений используются для определения количественнойстороны предметов, т.е. когда они отвечают на вопрос «сколько», каждый из них необходим и они не могут замещать друг друга. Например: «мяч один», «мячей несколько», «мячи все». 

2. В отношении суждений второго класса –качества – надо обратить внимание на то, что в самой общей логике они делятся только на два вида: утвердительныеи отрицательные. Однако, этих двух видов недостаточно. К ним необходимо добавить третий – суждение бесконечного вида.

С помощью утвердительного и отрицательного суждений мы разделяем воспринимаемые нами предметы на две группы. В первую группу попадают те предметы, которые обладают каким-то качеством (свойством). Во вторую группу – те предметы, которые не обладают им. Например: «Человек способен мыслить», «Животные не способны мыслить». Этим исчерпывается познавательная роль утвердительных и отрицательных суждений.

Но! Далее мы убираем из этих суждений их общий предикат и соединяем между собой их субъекты. В результате мы получаем третий вид суждений качества – бесконечноесуждение. Например: «Люди не есть животные» или «Животные не есть люди». С помощью бесконечного суждения мы отделяем два разных качества друг от друга. При этом первое качество выступает границей второго, а второе – первого. В нашем примере животные ограничивают собою сферу людей, а люди ограничивают собою сферу животных.

Общая логика рассматривает бесконечное суждение как производное от отрицательного суждения. Но с учётом вышесказанного мы должны признать этот подход неверным. Посредством отрицательного суждения мы убираем только связку «есть» между субъектом и предикатом, тогда как посредством бесконечного суждения мы ограничиваем субъекты друг через друга. Например:

а) утвердительное суждение – «Иванов умеет плавать»,

б) отрицательное суждение –  «Петров не умеет плавать»,

в) бесконечное суждение: «Иванов не есть Петров» или «Петров не есть Иванов».

Сказанное означает, что бесконечное суждение равно по своему статусу утвердительному и отрицательному суждениям. (В справедливости сказанного мы ещё убедимся в ходе дальнейшего исследования.) 

[В своей «Науке логики» Гегель дополнит учение Канта о бесконечном суждении следующими положениями. Он покажет, что суждение бесконечного вида не только равно утвердительному и отрицательному суждениям, но и имеет два собственных подвида. Оно бывает: а) утвердительно-бесконечным и б) отрицательно-бесконечным. Утвердительно-бесконечным является суждение пустого тождества, которое называется также тавтологическим. Например: «Люди есть люди», «Животные есть животные», «Масло масляное», «Железо железное». Отрицательно-бесконечное суждение имеют форму взаимного отрицания субъектами друг друга. Например: «Животные не есть люди», «Люди не есть животные», «Масло не есть железо», «Железо не есть масло» и т.д.] 

3. Что касается  суждений третьего класса –отношения – то здесь следует обратить внимание сразу на дваобстоятельства.

Первое. Общая логика рассматривает гипотетические и разделительные (дизъюнктивные) суждения как производные от категорического суждения и, стало быть, как подчинённые ему. Иначе говоря, она полагает, что категорическое суждение является главным, а гипотетическое и разделительное суждения, второстепенными по отношению к нему. Мы полагаем, что данный подход неверен в принципе, так как все три данных вида суждений отражают логически разные действия мышления.

В категорическом суждении соединяются два понятия. Например: «данный предмет является деревом», «этот предмет есть птица» и т.п.

В гипотетическом суждении связываются два положения (два суждения). Например: «Если этот предмет – птица, то у него должны быть крылья...». 

В разделительном суждении мышление связывает между собой несколько положений (суждений), которые в своём единстве образуют целостное понятие (знание). Например: «Если этот предмет является птицей, то у него должны быть не только крылья, но и перья, клюв, гнездо, птенцы, и т.д.»

Из сказанного следует, что все три вида суждений отношения имеют равное значение.

Второе. Отдельного комментария требует суждение разделительного (дизъюнктивного) вида. Трактовка его только как разделяющего является, на наш взгляд, односторонней и ограниченной. Реальные вещи не только делятся на части, но и состоят из них. А это значит, что и их понятия также должны состоять из такого же числа своих частей-фрагментов. Каждый такой фрагмент исключает из себя другие, но в то же время предполагает их. По этой причине наш рассудок обязан, с одной стороны, выделять каждый из этих фрагментов, с другой, удерживать их в единстве. Вот это и позволяет делать суждение разделительного (дизъюнктивного) вида. С помощью этого суждения мы, с одной стороны, разделяем понятие на его фрагменты (части), с другой, собираем его воедино. Перечисляя все эти фрагменты, мы раскрываем полноту содержания данного понятия. Тем самым мы формулируем понятие данного предмета во всей его полноте.  

С учётом сказанного, дизъюнктивное суждение следует рассматривать не только как разделительное, но и как соединительное. Это уточнение также понадобится нам в ходе дальнейшего исследования. [В русском языке существует более подходящее название для этого суждения – разъединительное. Оно происходит не от слова делить, а от слова единое. – С.Т.] 

[Здесь необходим наш комментарий.

В дизъюнктивном суждении мы даём полное перечисление всех фрагментов какого-то понятия. Но это понятие может обозначать собой общности двух типов. Первый тип – это формальная общность, которая представляет собой простую совокупность каких-то родственных предметов. Например, общее понятие деревовбирает в себя такие конкретные виды деревьев, как: дуб, берёза, ясень, тополь, клён, рябина и т.д. Второй тип – это реальная общность, которая представляют собой взаимосвязанную целокупность всех органов и частей какого-то целостного организма. Например: тело животного, морской корабль, учебное заведение, и т.п.

Когда предметом дизъюнктивного суждения является формальная общность, мы имеем простое перечисление составляющих её видов. Когда же его предметом является реальная общность, то имеем исчерпывающее перечисление всех её членов и органов. Например, в случае формальной общности, дизъюнктивное суждение имеет такой вид: «Если данный предмет является деревом, то он может быть или липой, или сосной, или дубом, или вязом и т.д.». В случае реальной общности это же суждение приобретает иной вид: «Если данный фрагмент вещества относится к дереву, то он может принадлежать или корню, или стволу, или ветви, или листу, или плоду».

Что бы осознать такую двойственную функцию дизъюнктивного суждения (и разделяет, и соединяет) человечеству потребовалась целая эпоха. В период древней истории люди воспринимали реальность в виде простой совокупности окружающих их единичных предметов. По этой причине древнегреческие философы, говоря о мире вообще, применяли выражение «всё сущее». Соответственно, для человека той эпохи главным было научиться распределять воспринимаемые им предметы по видам и родам. Используемые при этом общие понятия имели преимущественно собирательное значение. Они выступали в роли родовых имён, которыми обозначали отдельные группы предметов.

Радикальная переоценка значения общих понятий произошла в Средние века, когда на смену созерцательной картине мира пришла представляемая картина. Библейский догмат о сотворении мира единым Богом разворачивал мировоззрение людей на 180º. Он учил их воспринимать мир не как совокупность созерцаемых предметов, а как целостное творение, все части и элементы которого предопределены его целостностью и подчинены ей. Главная роль теперь принадлежала не созерцанию, а представлению. Если мышление древнего языческого человека ещё «плясало» от многообразия окружающих его единичных предметов, то мышление средневекового монотеистического человека уже опиралось на представление о единстве творения и считало его единственно верным.  

Благодаря утверждению библейской картины мироздания общие понятия приобрели новый – онтологический – смысл. Теперь они стали обозначать реальные части единого в себе творения. В древности такие слова как звёзды, облака, горы, растения, люди служили имёнами формальных общностей (многих звёзд, многих облаков, и т.д.). В Средние века они стали обозначать составные части (фрагменты) реальной общности – единого в себе целостного мира.   

Появление у общих понятий такого второго смысла привело к возникновению знаменитого спора между номиналистами и реалистами. Номиналисты полагали, что общие понятия имеют только собирательное значение и играют роль родовых имён – ноуменов. Реалисты считали, что общие понятия обозначают реальные части созданного Богом мира – феномены. Сообразно этому изменилось и логическое значение разделительного (дизъюнктивного) суждения. Ранее в нём фигурировали преимущественно формальные общности, теперь – реальные  общности.

Начавшийся в Новое время переход мировосприятия людей от представляемой (религиозной) картины мира к мыслительной (научной) картине только усилил эту тенденцию, поскольку большинство подлежащих познанию предметов природы представляют собой единые в себе целостные системы.   

Вот эту-то мысль о двойственном значении дизъюнктивного суждения, Кант и пытается донести до своих читателей. Вот что пишет по этому поводу в другом месте «Критики чистого разума»: «Всякое сочетание есть или сложение, или связь. Сложение есть синтез многообразного, части которого не необходимо принадлежат друг к другу... Этот синтез может быть разделен на синтез агрегациии коалиции. Связь же есть синтез многообразного, части которого необходимо принадлежат друг к другу... Этот синтез может быть разделён на физическоесочетание явлений природы и метафизическое сочетание их в способности априорного познания [посредством дизъюнктивного суждения – С.Т.]».

Далее мы вновь возвращаемся к тексту «Критики чистого разума».] 

4. Что касается четвёртого класса суждений – модальности, то здесь следует обратить внимание на то, что сами эти суждения ничего не добавляют к уже полученным с помощью предыдущих видов знаниям. Зачем же тогда они нужны? С их помощью мы определяем, насколько справедливо мы соединили между собой субъект и предикат суждения, т.е. насколько обоснованно мы поставили между ними связку «есть». Другими словами, посредством суждений модальности мы определяем истинность не субъекта и предиката, а всего суждения в целом.

С этой целью мы сравниваем между собой два варианта знания об одном и том же предмете. Первый вариант, каким мы знаем предмет на практике, в реальности. Второй вариант, каким мы знаем его в теории, согласно его понятию. Первый вариант занимает в модальных суждениях место субъекта, второй – место предиката. Сравнивая эти варианты, мы определяем, насколько они соответствуют друг другу. А для оценки степени их соответствия применяем слова: а) возможно, б) действительно, в) необходимо.

На первом этапе, пока у нас ещё нет результатов сравнения, мы можем только предполагать, что субъект суждения (реальность) и его предикат (понятие) соответствуют друг другу. В этом случае мы используем определение возможно. Тот вид суждений, в которых связка «есть» между субъектом и предикатом предполагается только в качестве возможной, называется проблематическим. Например: «Возможно, Иванов соответствует понятию студент, а возможно нет». (Всё зависит от его реальных действий, о которых мы пока ничего не знаем.) 

На следующей ступени мы высказываем положение, что субъект суждения (реальность) и предикат (понятие) вполне соответствуют друг другу, но не приводим тому никаких доказательств. Но чтобы придать своему высказыванию обоснованный вид, мы используем определение действительно. За счёт этого слова мы как бы ссылаемся на реальность, но не показываем её. Например: «Иванов действительно соответствует понятию студент». Тот вид суждений, в котором связка между субъектом и предикатом полагается в качестве действительной, называется ассерторическим. 

[У нас в России в подобных случаях помимо слов «действительность» или «в действительности» используют выражения «на самом деле...» или «в самом деле...». За счёт таких выражений говорящий пытается убедить нас в том, что у него имеются все основания в пользу высказываемого им суждения. Но чаще всего такие выражения используются лишь для прикрытия каких-то голословных утверждений. – С.Т.] 

На третьей ступени мы уже располагаем практическими результатами сравнения двух своих вариантов знания и на этом основании высказываем утверждение, что субъект суждения (реальность) соответствует своему предикату (понятию), либо не соответствует. Для подтверждения своих слов мы приводим имеющиеся у нас доказательства. Те суждения, в которых связка между субъектом и предикатом утверждается в качестве необходимой, называются аподиктическими. Например: Иванов посещает лекции, сдаёт экзамены, пишет курсовые, проходит практику и т.д., поэтому он необходимо соответствует понятию студент.

Таковы три вида суждений модальности, посредством которых мы определяем истинность своих суждений. Сообразно этим видам человек использует три формы признания истинности каких-либо знаний (суждений): мнение, веру и понимание. Мнение соответствует проблематическому суждению, вера – ассерторическому, понимание – аподиктическому. 

[Г. Гегель в «Науке логике» дополнит учение Канта о суждениях модальности следующими положениями. 

1. Посредством суждений модальности мы судим о реальных предметах, исходя из их понятий. Это значит, что определяющим в этих суждениях является уже не предмет, а его понятие. На этом основании Гегель переименовал суждения модальности в сужденияпонятия. Добавим, что предложенное Гегелем определение является более удачным и с точки зрения этимологии слова модальность (от лат. modus: мера, способ, образ, манера). Такие близкородственные модальности слова, как мода, модель, моделирование, также предполагают момент сравнения какой-либо реальности, исходя из её понятия.  

2. Гегель поменял местами первые два вида суждений модальности. У Канта сначала идёт проблематическое суждение, затем – ассерторическое. Гегель посчитал такой порядок неправильным. Не возможность содержит в себе действительность, а наоборот, действительность содержит в себе возможность. Поэтому на первое место он поставил ассерторическое суждение, на второе – проблематическое. В ассерторическом суждении мы утверждаем какое-либо положение, но не приводим тому никаких доказательств. В силу этого данному суждению с равным правом может быть противопоставлено противоположное по смыслу суждение, в результате чего ассерторическое суждение становится проблематическим.

3. Поскольку в суждениях модальности мы сравниваем два вида знания об одном и том же предмете – каким он должен быть по понятию и каков он есть в реальности, то эти суждения, согласно Гегелю, имеют оценочный характер. Если предмет соответствует своему понятию, мы называем его настоящим, истинным, хорошим, нормальным, годным, дельным, и т.д. Если же он частично или полностью не соответствует своему понятию, то говорим: плохой, ненастоящий, неистинный, дурной, уродливый, негодный, ни то ни сё, и т.д. Например: Это хороший поступок. Это плохая идея. Эта награда справедлива. Это ненастоящий художник. Тяжёлый разговор. Отвратительная выходка. Сложный характер. Высокие отношения. Все эти суждения возникают в результате сопоставления двух вариантов знания об одном и том же предмете: каким он должен быть в теории (по понятию) и каким мы его знаем на практике (в реальности). Поэтому они имеют оценочный характер.

Далее мы вновь возвращаемся к тексту «Критики чистого разума».]   

§10. О чистых рассудочных понятиях, или категориях.

В предыдущем параграфе мы выяснили, что наше мышление использует двенадцать видов суждений, образующих 4 класса.

1. Суждения количества: единичные, частные, общие.

2. Суждения качества: утвердительные, отрицательные, бесконечные.

3. Суждения отношения: категорические, гипотетические, разъединительные (дизъюнктивные).

4. Суждения модальности: проблематические, ассерторические, аподиктические.

Здесь возникает вопрос: для чего мы обратились к этим видам суждений? Чем они могут помочь? Мы полагаем, что в каждом из них содержится одно из чистых понятий рассудка, суть – одна из категорий. Суждение происходит от слова судить. Судить же, согласно нашему словоупотреблению, значит мыслить предмет посредством одной из категорий. Если это так, то мы вправе предположить, что все известные нам виды суждений содержат в себе категории. Мы (люди) не можем мыслить предметы иначе, как только с помощью категорий. Основываясь на таких доводах, мы можем попробовать извлечь из названных видов суждений интересующие нас категории.

Но здесь возникает другой вопрос: будет ли такой способ выведения категорий корректным? Ведь вышеприведённые виды суждений применяются мышлением для распознавания предметов, тогда как искомые нами категории, как мы полагаем, являются его познавательными инструментами?

В ходе познания рассудок создаёт понятия предметов. При этом его деятельность имеет синтетический характер. В ходе распознавания он подводит воспринимаемые предметы под уже имеющиеся у него понятия. В этом случае его деятельности имеет аналитический характер. Следовательно, различие этих двух видов деятельности мышления – познания и распознавания – состоит в том, что в процессе познания рассудок синтезируетпонятия, а в процессе распознавания он анализируетих.

Синтетическими мы называем такие действия мышления, которые дают абсолютное приращение знаний. В ходе синтетической деятельности рассудок выходит за рамки уже имеющихся у него знаний и производит какие-то новые понятия. Аналитическими мы называем такие действия, которые дают нам лишь относительное увеличение знаний. В ходе аналитических действий рассудок не создаёт каких-то новых знаний (понятий), а углубляет и детализирует те, которые уже имеются у него. Он добавляет в эти знания (понятия) только то, что уже содержится в них, и исключает из них только то, что чуждо им.

Сказанное означает, что синтез и анализ являются двумя сторонами одного и того же процесса познания. Разница между ними лишь в том, что посредством синтеза мышление создаёт понятия, а посредством анализа оно подводит под них актуально воспринимаемые нами предметов. Оба эти вида деятельности неотделимы друг от друга. Синтетическая деятельность предполагает аналитическую, а аналитическая деятельность – синтетическую.

Отсюда мы делаем вывод. Если мы располагаем какими-либо положительными знаниями об аналитической (распознавательной) деятельности мышления, то мы вправе использовать их для раскрытия механизмов его синтетической (познавательной) деятельности. А это, в свою очередь, означает, что наше намерение вывести, из описываемых общей логикой видов суждений, интересующие нас категории, является вполне корректным и обоснованным.

Действуя по такому плану, мы находим в известных нам видах суждений следующие категории. 

1. Суждения количества содержат категории:

а) единичное суждение – единица;

б) частное суждение – множество;

в) общее сужение – целокупность. 

2. Суждения качества содержат категории:

а) утвердительное суждение – реальность;

б) отрицательное суждение – отрицание;

в) бесконечное суждение – граница.

3. Суждения отношения несут в себе категории:

а) категорическое суждение – субстанцияи акциденции;

б) гипотетическое суждение – причина и следствие;

в) дизъюнктивное суждение – взаимодействие.

4. Суждения модальности содержат категории:

а) проблематическое суждение – возможностьи невозможность;

б) ассерторическое суждение – действительность и недействительность;

в) аподиктическое сужение – необходимость и случайность.

Таков ряд категорий, которые мы усматриваем в известных нам видах сужений. Их ровно столько же, сколько и этих видов суждений, а именно двенадцать. С помощью этих категорий, как мы полагаем, наш рассудок синтезирует (создаёт) все свои знания (понятия) о чувственно воспринимаемых нами предметах. 

Каждая из 12-ти перечисленных категорий содержит в себе свои «подведомственные» категории, которые мы назовём предикабилиями. Например, категория причины содержит в себе предикабилии: сила, действие, страдание. Категория взаимодействия – предикабилии: присутствие, противодействие. Категории модальности – возникновение, исчезновение, изменение, и т.д. Категории количества и качества также содержат в себе свои предикабилии.

Действуя таким образом, выводя из основных категорий их производные, а из последних – их производные, мы  могли бы выстроить всё дерево чистых понятий нашего рассудка. Но делать этого не будем, поскольку наша цель здесь разобраться только с методом построения такой всеобщей системы чистых понятий, а не строительство самой системы. Последнюю задачу мы оставляем на потом. 

[Добавим, что это «потом» так и не наступит. В последние годы жизни И. Кант предпримет попытку написать «Энциклопедию философии», где он намеревался изложить «полный словарь чистых понятий рассудка со всеми необходимыми пояснениями». Однако эта работа, по его же собственному признанию, оказалась ему уже не по силам по причине преклонного возраста.

Решить эту задачу удастся только Гегелю, который в своей «Науке логики» выстроит все чистые понятия рассудка (категории) в порядке логической преемственности их смысла. Тем самым он воплотит план Канта по созданию «полного словаря чистых понятий рассудка» в действительность.] 

§11. Представленная нами в предыдущем параграфе таблица категорий наводит на интересные размышления относительно той формы, которую должна иметь система научных знаний.

1) Категории первых двух классов – количестваи качества – принадлежат к ступени чувственного познания, на которой мы только обнаруживаем интересующие нас предметы. Категории третьего и четвёртого класса – отношения и модальности – принадлежат к ступени мыслительного (рассудочного) познания, где мы исследуем внутреннее строение предметов, их внешние связи, а также определяем степень их соответствия своим понятиям. Основываясь на данном различии, мы назовём категории количества и качества статистическими (математическими), а категории отношения и модальности – динамическими. 

[Добавим, что это деление найдёт своё отражение в «Науке логике» Гегеля. Статистические категории – количества и качества – Гегель будет рассматривать в «Учении о бытии», а динамическиекатегории – отношения и модальности – в «Учении о сущности».] 

2) Каждый из четырёх классов содержит по три категории, где первые две категории образуют противоположность, а третья – их единство. Например, категории единица и множество объединяются категорией целокупность. Категории реальность и отрицание объединяются категорией граница. Категории причинаи следствие – категорией взаимодействие. Категории возможность и действительность – категорией необходимость. Не следует думать, что третья категория имеет лишь вспомогательное значение. Она такая же базовая (основная) категория, как и две другие.

3) Отдельного комментария требует категория взаимодействия, которая была выведена нами из дизъюнктивного суждения. В суждениях этого вида мы перечисляем все фрагменты, на которые разделяется понятие предмета. Но! Эти фрагменты не должны мыслиться как субординированные, ибо в этом случае они будут поглощаться друг другом. Например, видовое понятие роза поглощается родовым понятием цветок, которое в свою очередь поглощается более общим понятием растение, и т.д. Эти фрагменты следует мыслить как координированные. В этом случае они будут дополнять друг друга. Например: данная частица дерева может принадлежать либо корню, либо стволу, либо ветви, либо листу, либо плоду. 

[Здесь необходим наш комментарий.

Дело в том, что сам Кант не дал никаких разъяснений по поводу того, как именно он извлёк категории из видов суждений. В §9 он приводит таблицу видов суждений, а в §10, ограничившись кратким заявлением, что в каждом из этих видов содержится одна из категорий, он сразу же перечисляет все двенадцать основных категорий. При этом никаких объяснений по поводу того, как ему удалось в видах суждений отыскать категории, он не оставил.  

И это не есть хорошо, поскольку процедура извлечения категорий является одним из ключевых моментов «Трансцендентальной логики». В силу этого отсутствие авторских разъяснений по поводу этой процедуры образует существенный изъян в её конструкции. Об этом свидетельствует даже само название данной главы: «О способе открытия всех чистых рассудочных понятий». Но именно этот-то «способ открытия» категорий остался у Канта нераскрытым.

По этой причине читатели «Критики чистого разума» не имеют возможности понять ход рассуждений Канта при извлечении им категорий, и вынуждены либо, доверившись его авторитету, слепо следовать за ним, либо строить собственные догадки по поводу того, как всё же ему удалось это сделать. Но вера и гадания – это уже не есть наука. Поэтому, учитывая исключительную важность данной процедуры для понимания всей конструкции «Трансцендентальной логики», я изложу свою версию того, как мог рассуждать Кант при выведении им категорий.

1. Извлечение категорий из суждений количества.

а) Субъектом единичногосуждения является отдельный единичныйпредмет. Исходя из этого, мы можем полагать, что в ходе своей синтетической деятельности мышление использует категорию единица.

б) Субъектом частного суждения является некоторый ряд предметов. Это позволяет полагать, что в ходе своей синтетической деятельности мышление использует категорию множества, а точнее – ограниченного множества.

в) Субъектом общегосуждения является всё ранее найденное нами ограниченное множество предметов. Это позволяет нам полагать, что при синтезе понятий наше мышление использует категорию целокупность (величина).

2. Извлечение категорий из суждений качества.

а) Посредством утвердительного суждения мы констатируем наличие у воспринимаемого нами предмета какого-то качества. Коль скоро предмет обладает неким качеством (и не важно каким), значит, он реально существует. Исходя из этого, мы полагаем, что в своей синтетической деятельности мышление использует категорию реальности(от лат. realis — вещественный, действительный).

б) Посредством отрицательного суждения мы определяем, что некий другой предмет не обладает тем же качеством, которое есть у первогопредмета. Если этот другой предмет не обладает данным качеством, значит, он отличается от первого предмета. Отсюда мы делаем вывод, что в своей синтетической деятельности мышление использует категорию отрицания. С её помощью оно отделяет одно качество от другого, одну реальность от другой.

в) Посредством бесконечного суждения мы противопоставляем ранее найденные нами группы предметов друг другу. При этом первая группа предметов, которые обладают неким качеством, ограничивает собой вторую группу предметов, которые не обладают им, и наоборот. Это позволяет нам полагать, что в ходе своей синтетической деятельности наше мышление использует категорию границы. (См. так же: §9, п. 2.)

3. Извлечение категорий из суждений отношения.

а) В категорическомсуждении мы подводим многие единичные предметы под соответствующее им общее понятие. Например: Иванов – студент, Петров – студент, Сидоров – студент. Все эти субъекты (Иванов, Петров, Сидоров и т.д.) выступают по отношению к своему общему понятию как его переменные, преходящие и случайные моменты. Само же общее понятие (студенты) обозначает некую устойчивую, постоянную и необходимую сущность. Отсюда мы делаем вывод, что в ходе своей синтетической деятельности мышление использует категории акциденция и субстанция. (Акциденция – от лат.: несущественное, изменчивое, случайное. Субстанция – от лат.: существенное, неизменное, необходимое.)

Субстанция при этом должна пониматься как совокупность (тотальность) своих акциденций. Например: Иванов, Петров, Сидоров и все их сокурсники являются акциденциями, которые в своей совокупности, называемой словом «студенты», образуют субстанцию (основу) учебного заведения. Акциденции (Ивановы, Петровы, Сидоровы) приходят и уходят, а образуемая ими субстанция (студенты), а вместе с нею и само учебное заведение, сохраняются. 

б) В гипотетическом суждении мы связываем между собой два положения (два суждения), используя при этом сослагательное наклонение «если..., то ...». Это позволяет нам полагать, что в своей синтетической деятельности мышление применяет категории причина («если...») и следствие («то...»). Например: Если Иванов – студент, он должен изучать науки.

в) В дизъюнктивном суждении мы перечисляем все фрагменты, из которых состоит понятие предмета. (См.: §9, п. 3.). Благодаря такому исчерпывающему перечислению мы раскрываем всю полноту содержания данного понятия. Например: «Если Иванов студент, он должен не только изучать науки, но и посещать лекции, писать курсовые, проходить практику, сдавать экзамены, .., .., и т.д.». На вопрос: что такое «студент», мы отвечаем: это всё то, что мы перечислили. При этом каждый из перечисленных  фрагментов понятия исключает из себя все другие и в тоже время предполагает их. Отсюда мы делаем вывод, что в своей синтетической деятельности мышление использует категорию взаимодействия (взаимосвязи) частей целого.

4. Извлечение категорий из суждений модальности.

а) Посредством проблематического суждения мы высказываем предположение (мнение), что исследуемый нами предмет соответствует своему понятию. Из этого мы делаем вывод, что в ходе своей синтетической деятельности мышление применяет категории возможности и невозможности. Например: «Возможно Иванов соответствует понятию студент, возможно – нет».

б) Посредством ассерторического суждения мы демонстрируем веру в том, что познаваемый нами предмет действительно соответствует своему понятию. Исходя из этого, мы можем полагать, что в своей синтетической деятельности мышление использует категории действительностии недействительности. Например: «Иванов действительный студент», «Петров не действительный студент».

в) Посредством аподиктического суждения мы утверждаем, что реальный предмет соответствует своему понятию, и приводим тому необходимые доказательства. Например: «Иванов исправно посещает занятия, изучает науки, сдаёт экзамены, .., поэтому он с необходимостью соответствует понятию студент». И наоборот: «Петров пропускает занятия, не изучает науки, имеет задолженность, поэтому он никак не соответствует понятию студент, хотя и числится таковым». Аподиктическое суждение позволяет нам сделать вывод, что в ходе своей синтетической деятельности мышление использует категории необходимостии случайности. Необходимости, когда предмет справедливо соединяется с понятием, случайности, когда он не справедливо отнесён к нему. 

Таковым, на мой взгляд, мог быть ход рассуждений Канта при извлечении им категорий. Повторю ещё раз: эти рассуждения играют большую роль в деле понимания общей конструкции трансцендентальной логики, поэтому их так или иначе придётся реконструировать. По крайней мере, это должны делать те философы, которые считают, что они знают и понимают «Критику чистого разума» Канта, и берутся объяснять её другим.

Далее мы вновь возвращаемся к тексту «Критики чистого разума».] 

§12. [Об истории открытия категорий – С.Т.]

Первым на категории обратил внимание Аристотель. Но в процессе их открытия, он не придерживался никакого принципа. Сначала он нашёл десять категорий, которые назвал предикаментами: субстанция (сущность), количество (длинна, ширина), качество (белый, умеющий читать), отношение (больше, меньше, половина), место (в Ликее, на площади), время (вчера, в прошлом году), положение (сидит, стоит, лежит), действие (режет, сжигает), обладание (обут, вооружён) и претерпевание (его режут, жгут). Затем он добавил к ним ещё пять, которые назвал постпредикаментами: противолежание,последовательность, одновременность, движение и присущность. В результате в его перечне помимо собственно категорий оказались также модусы чистой чувственности – пространство, время, место, последовательность, одновременность, и даже один эмпирический модус – движение. При этом целый ряд настоящих категорий остались за пределами внимания Аристотеля. 

В Средние века к категориям стали приписывать ещё и такие понятия, как: единство (цельность), истинностьи совершенство. Это положение содержится в известном изречении схоластов: quodlibet ens est unum, verum, bonum (всё, что существует, едино, истинно и совершенно). Главным критерием для признания какого-либо понятия категорией, является возможность производить с его помощью новые знания. Но указанные понятия – единство, истинность и совершенство, не дают такой возможности. Они не позволяют ни получать новые знания, ни нарастить уже существующие. Поэтому они не могут быть признаны чистыми понятиями рассудка, суть – категориями. В лучшем случае их следует рассматривать лишь как критерии оценки качества производимых нами знаний. Никто же не будет возражать, что все наши знания (понятия, умозаключения, теории) должны быть:

а) цельными, т.е. представлять собой не механический агрегат, а единые взаимосвязанные системы знаний,

б) истинными, т.е. созданными в соответствии со всеми правилам научного познания,

в) совершенными, т.е. основанными не на устаревших и случайных, а на новейших и необходимых научных данных. 

***   

На этом мы завершаем метафизическую дедукцию чистых рассудочных понятий – категорий. В ходе неё мы нашли 12 основных категорий. Поскольку мы извлекли их из используемых мышлением видов суждений, то тем самым мы соблюли главное требование трансцендентальной логики – решили задачу, не выходя за пределы чистого рассудка. Мы показали, что категории имеют не апостериорное, а априорное происхождение.

Полученный результат ставит теперь перед нами новую задачу. Коль скоро мы показали, что источником категорий является мышление, то оставаясь последовательными, мы должны ответить на вопрос: что такое мышление и почему человек мыслит? Только после этого мы сможем перейти к исследованию тех правил, в соответствии с которыми  наш рассудок применяет категории в процессе своей познавательной деятельности. 

Глава вторая. «О дедукции чистых рассудочных понятий» 

В предыдущей главе мы извлекли из используемых нашим мышлением видов суждений  категории. Теперь нам предстоит ответить на вопрос: что такое мышление и откуда у человека способность мыслить? Для этого нам потребуется дополнить метафизическую дедукцию категорий трансцендентальной. Напомним, что трансцендентальной мы называем такую дедукцию, в ходе которой, опираясь на ранее полученные знания, мы можем приобрести какие-то дополнительные априорные знания об интересующем нас предмете. В данном случае таким предметом является сама способность мышления.  

Раздел I.

§13. О принципах трансцендентальной дедукции вообще

Для обоснования необходимости трансцендентальной дедукции сошлёмся на юридическую практику. Когда юристы устанавливают право какого-либо лица на какое-то имущество, то при этом они отделяют право владения этим имуществом от права собственности на него. Право владения может быть установлено по факту. А вот наличие у лица права собственности на это имущество требует отдельного обоснования. Точно также обстоит дело с мышлением и присущими ему категориями. То, что человек обладает мышлением – это принимается как данность и не подлежит сомнению. А вот вопрос, почему он обладает мышлением, откуда у него эта способность, требует специального разбирательства и доказательного ответа.  

§14. Переход к трансцендентальной дедукции категорий

В философии существуют две точки зрения на проблему происхождения мышления и его категорий. Первая исходит из того, что способность мышления возникает только в ходе взаимодействия человека с окружающим миром и лишь благодаря этому взаимодействию. Это значит, что своей способностью мыслить человек обязан внешнему миру (реальности, опыту). Данная точка зрения идёт от Аристотеля, а в Новое время её разрабатывали Дж. Локк и Д. Юм. (Последний блестяще раскрыл её суть на примере появления в нашем сознании категории причины.)

Вторая точка зрения основывается на том, что мышление и присущие ему категории даны человеку Богом. Эта точка зрения восходит к Платону, к его представлению о наличии в душах людей неких врождённых способностей и знаний. В Средние века эта точка зрения имела доминирующее значение. В Новое время её поддерживал Рене Декарт, который полагал, что душа дана человеку Богом, и он же (Бог) наделил её способностью мышления и рядом основных понятий.

Согласно нашему мнению обе эти точки зрения являются неверными, поскольку обе отнимают у мышления его главное качество – самостоятельность. Если согласиться с тем, что способность мыслить возникает в ходе взаимодействия человека с внешним миром, благодаря опыту, то в этом случае мышление становится прислужником опыта. Если же согласиться с тем, что она дана человеку свыше, то мышление превращается в послушника Бога. И в том и в другом случае оно теряет свою свободу и независимость. 

Ниже мы изложим свою собственную гипотезу происхождения мышления, которая позволит нам избежать обеих этих крайностей. Мы покажем, что мышление и его категории имеют независимое как от опыта (природы), так и от первосущности мира (Бога) происхождение. 

Раздел II. Трансцендентальная дедукция чистых рассудочных понятий

[Трансцендентальная дедукция категорий – С.Т.] 

§ 15. О возможности связи вообще

Для появления знаний о предметном мире необходимы два условия. Первое – ощущения внешних предметов. Второе – деятельность связывания, благодаря которой эти ощущения превращаются в образы, представления, понятия. Ощущения даются нам извне, через органы чувств, а их связь создаётся внутри нас, нашим мышлением.

Всякая деятельность нашего мышления сводится к связыванию. Сначала оно связывает ощущения в образы. Затем соединяет эти образы в общие представления. Далее преобразует общие представления в понятия. Понятия соединяет в суждения, суждения – в умозаключения, умозаключения – в концепции  (гипотезы, теории, учения) и т.д. И на всех этих этапах познания наше сознательное Я связывает, связывает и связывает. Отсюда следует, что деятельность связывания и деятельность мышления есть одно и то же. Мыслить, значит связывать.

Цель деятельности связывания сводится к тому, чтобы приводить какое-то разрозненное содержание нашего сознания к единству. Каждая из создаваемых нашим мышлением форм знания, будь то образ предмета, его представление или понятие, составляет такое единство. Образ  – это единство воспринимаемых нами ощущений. Общее представление – это единство многих единичных образов. Понятие (дефиниция) – это единство многих определений предмета.

Соответственно, чтобы наше Я начало творить деятельность связывания, ему необходимо иметь установку на приведение какого-то разрозненного содержания к единству. Если будет такая установка, то оно будет связывать, если не будет установки, то оно не будет связывать. 

Отсюда возникает вопрос: кто или что побуждает наше сознательное Я связывать? Откуда оно получает установку на приведение своего разрозненного содержания к единству? Если мы найдём ответ на этот вопрос, то мы решим проблему происхождения мышления. То, что заставляет наше Я связывать, то и является причиной нашей способности мыслить.  

§ 16. О первоначально-синтетическом единстве апперцепции

Очевидно, что эта установка на связывание не может прийти из внешнего мира, поскольку от него мы получаем только разрозненные ощущения без каких-либо указаний на то, как нам следует дальше поступать с ними. Не может она прийти и из самой деятельности связывания, т.к. именно эта установка должна предшествовать связыванию, а не наоборот. Следовательно, исходить она может только из самого нашего сознания, от самого нашего Я. 

Что мы знаем о своём сознании, о своём Я? То, что оно обладает самосознанием. Самосознание – это неотъемлемая часть нашего сознания. Без самосознания сознания не существует.

Акт самосознания представляет собой простое категорическое суждение: «Я есть Я» или – другой вариант – «Я мыслю Я». Субъектом и предикатом этого суждения является одно и то же Я. С помощью данного суждения наше Я противопоставляет себя самому себе и через эту противоположность находит и осознаёт себя. При этом – что очень важно! – оно находит и осознаёт себя в качестве одного и единого в себе целого. Иначе говоря, благодаря суждению самосознания наше Я узнаёт о само себе то, что оно одно, и что оно едино.  

Вот этот результат осознания нашим Я самого себя как единой целостности предопределяет собой всё его дальнейшее поведение. Коль скоро оно (Я) осознаёт себя единым, то в силу этого оно и на деле обязывает себя быть таковым. Отсюда, из акта самосознания, рождается генеральная установка нашего сознательного Я по отношению к самому себе: во всех своих проявлениях оно должно оставаться единым целым. Для достижения этой цели оно вынуждено постоянно связывать всё своё разрозненное содержание воедино. Только действуя таким активным образом, только неустанно связывая все наполняющие его ощущения, образы и понятия между собой, оно может сохранить себя в качестве единой и неделимой сущности. 

Если оно не будет этого делать, не будет связывать своё многообразное содержание, то оно утратит свою цельность и распадётся в самом себе на многие локальные Я. Каждое такое Я будет опираться на свой обособленный островок знаний и действовать по собственному плану. Чтобы не допустить этого, чтобы продолжать оставаться единым и неделимым, наше Я должно связывать своё разрозненное содержание воедино. Только так оно может подчинить это содержание самому себе, и сохранить себя в качестве единого духовного начала человека. 

Таким образом, установка на приведение разрозненного содержания нашего Я (сознания) к единству приходит к нему от него самого, от его самосознания. Посредством суждения самосознания оно обязывает самого себя быть единым, а значит осуществлять деятельность связывания, т.е. мыслить. Отсюда следует, что корни нашего мышления и присущих ему категорий уходят не в окружающий мир и не к Богу, а целиком находятся внутри нашего Я, в нашем собственном самосознании.   

§ 17. Основоположение о синтетическом единстве апперцепции есть высший принцип всякого действия рассудка [Все действия рассудка определяется установкой самосознания на приведение разрозненного содержания нашего Я к единству – С.Т.]. 

Установка (доктрина) самосознания на приведение разрозненного содержания к единству реализуется нашим Я на всех этапах его познавательной деятельности. Сама же эта установка, как мы выяснили выше, порождается суждением самосознания: «Я есть Я». Это суждение мы назовём чистой первоначальной апперцепцией.

Слово перцепцияв переводе с латыни означает ощущение, чувство. Перцепции образуют первичный материал, из которого создаются все наши знания. Слово апперцепция обозначает любую связывающую деятельность нашего Я, направленную на приведение какого-то его внутреннего разрозненного содержания к единству. Высшей ступенью этой деятельности является само суждение самосознания «Я есть Я».

Определение первоначальнаяговорит о том, что с этого акта (суждения) самосознания начинается вся последующая деятельность связывания. На ступени созерцания наше Я связывает свои разрозненные ощущения в образы, а образы – в общие представления. На ступени рассудка оно преобразует общие представления в эмпирические понятия, а сами эти понятия связывает в суждения и умозаключения. На ступени  разума оно стремится соединить все эти понятия в единую упорядоченную систему.

Определение чистая означает, что данное суждение – «Я есть Я» или «Я мыслю Я» – имеет сугубо идеальное происхождение. Оно есть акт чистого мышления, который никак не связан с реальным миром, с опытом. В силу этого, порождаемая этим суждением установка на единство так же имеет независимое от опыта идеальное происхождение. А коль скоро реализуется эта установка посредством мышления и его категорий, то, стало быть, и они имеют чисто идеальное (априорное) происхождение.

Таково понятие чистой первоначальной апперцепции. С неё начинается и к ней сводится всякая связывающая деятельность нашего Я, а значит и сама способность мышления. 

§ 18. Что такое объективное единство самосознания [и чем оно отличается от субъективного единства самосознания – С.Т.]

Главным исполнителем установки самосознания на единство, как мы уже сказали, является мышление. Но кроме мышления, у человека имеется ещё и способность чувственности. И она также подчинена установке самосознания на приведение разрозненного содержания нашего Я к единству. Однако таковым содержанием для неё (чувственности) являются лишь только ощущения и образы предметов. Иначе говоря, власть чувственности распространяется только на ощущения и образные представления предметов. Подчиняясь доктрине самосознания, она также стремиться соединять их (ощущения, образы) между собой. Но делать она это может только посредством присущего ей самой способа связи, который имеет вид чувственных ассоциаций. Такие ассоциации возникают у человека совершенно спонтанно и в обход деятельности его сознания. По этой причине все ассоциативные связи имеют субъективныйи случайный характер. У разных людей одни и те же ощущения и образы могут вызывать совершенно разные ассоциации. Мы назовём этот способ чувственно-ассоциативной связи эмпирическим единством апперцепции.

В отличие от чувственности, мыслящее Я человека реализует установку чистой апперцепции на приведение своего разрозненного содержания к единству посредством своих осознанных действий. Такие его действия имеют форму суждений и умозаключений. В силу того, что все суждения и умозаключения выстраиваются осознанно, им присущ всеобщий и необходимый характер. Всеобщий, поскольку они охватывают собой всю познавательную деятельность мышления, необходимый, поскольку без них невозможно никакое познание. Мы назовём создаваемую посредством суждений и умозаключений сознательную связь понятий трансцендентальным единством апперцепции. 

§ 19. Логическая форма всех суждений состоит в объективном единстве апперцепции содержащихся в них понятий. [Объективное единство апперцепции создаётся посредством суждений – С.Т.]

Общая (аристотелевская) логика определяет суждения как связь двух понятий. На наш взгляд эта дефиниция является поверхностной. Во-первых, потому что под неё подпадают только категорические суждения и она абсолютно не годится для гипотетических и дизъюнктивных суждений, где  мы связываем не понятия, а положения, состоящие из многих понятий. Во-вторых, потому что она ничего не говорит о сути этой связи, не объясняет, для чего мышление связывает понятия между собой.

Согласно нашему определению, суждения – это простейшие звенья (фрагменты) синтетической деятельности мышления, посредством которых оно реализует установку  самосознания (чистой апперцепции) на сведение разрозненного содержания к единству. По этой причине любое настоящее суждение содержит в себе не менее двух понятий. Первое понятие выступает в нём в роли субъекта, второе – в роли предиката. Субъект – это то, о чём говорится в суждении, предикат – это то, что о нём говориться. Чтобы соединить субъект и предикат, мышление использует связку есть, которая может заменяться словами суть, присущ, является, принадлежит, и т.д. Только наличие в суждениях такой осознанной связки«есть» придаёт создаваемому ими единству понятий объективное и необходимое значение. (В отличие от ассоциаций, которые имеют спонтанный независимый от сознания характер.)  

§ 20. Все чувственные созерцания [также] подчинены категориям как условиям, единственно при которых их многообразное [содержание] может соединиться в одно сознание

Деятельность мышления по выстраиванию суждений регулируется категориями. Категории – это логические функции мышления. Они задают ему (мышлению) ту последовательность действий, которую необходимо исполнить для приведения разрозненного содержания нашего Я к единству.

Каждое такое категориально обусловленное действие мышления выступает в форме синтетического суждения определённого вида. Сказанное означает, что разнообразие используемых нашим мышлением видов суждений, определяется категориями. Сколько есть у него категорий, столько же должно быть и видов суждений. Но речь здесь идёт уже не об аналитическихсуждениях, которые мы рассматривали в §§9-10, а о синтетических суждениях, которые мы будем рассматривать ниже, в «Аналитике основоположений». Посредством синтетических суждений мышление связывает понятия между собой и выстраивает из них свои концепции, учения, теории. 

Мышление принимает участие на всех этапах производства знаний (процесса познания). Это значит, что руководящая роль его категорий распространяется так же на все эти этапы. Они (категории) действуют не только при производстве понятий предметов, но и при создании их образов. 

§ 21. Примечание. [Итоги трансцендентальной дедукции способности мышления и присущих ему категорий – С.Т.]                                                                                                                     

Подведём итоги проделанной нами в §§15-20 трансцендентальной дедукции, которая предстала перед нами в виде ученияо чистой апперцепции. Мы установили, что причиной наличия у человека способности мышления является его самосознание (чистая апперцепция). Посредством суждения самосознания (Я – Я) наше Я осознаёт самого себя в качестве единого в себе феномена. Основываясь на таком «теоретическом» представлении о самом себе, оно и на «практике» заставляет себя быть таковым. Тем самым оно задаёт самому себе установку (директиву) на приведение всего своего разнообразного содержания – ощущений, образов, понятий – к единству.

Инструментами реализации этой установки являются категории. Они принадлежат мышлению имманентным образом, и именно они задают ему тот набор действий, которые оно должно исполнять для достижения заданной ему самосознанием цели – приведения к единству. Каждое такое категориально обусловленное действие мышления представляет собой синтетическое суждение особого вида. Иначе говоря, видовое разнообразие синтетических суждений определяется категориями. (Об этом более подробно мы будем говорить в разделе «Система всех основоположений чистого рассудка»). Вот такая категориально обусловленная деятельность нашего Я, направленная на связывание его собственного разрозненного содержания воедино, называется мышлением. 

Таким образом, трансцендентальная дедукция способности мышления и присущих ему категорий (учение о чистой апперцепции) даёт нам ответ на вопрос: что такое мышление и почему мы мыслим? Но при этом она оставляет без ответа целый ряд других вопросов, которые имеют не менее важное значение. А именно: 

1. Почему у человека имеются только две познавательные способности и только такие: чувственность и мышление?

2. Почему познавательными инструментами чувственности являются формы чистого созерцания – пространство и время, а рассудка – категории?

3. Почему мышление использует только двенадцатьосновных категорий и только тех видов, которые мы нашли выше?

4. Почему категории, которые принадлежат мышлению, должны согласовыватьсяс ощущениями, которые мы воспринимаем извне?

На эти вопросы учение о чистой апперцепции (оно же – трансцендентальная дедукция способности мышления и категорий) не даёт ответа. 

§ 22. Категории не имеют никакого иного применения для познания вещей, кроме применения к предметам опыта. [С помощью категорий мы можем познавать только те предметы, которые даны нам в опыте – С.Т.]

Присущие нам познавательные инструменты – формы чувственности (пространство и время) и категории – имеют априорное происхождение. Сами по себе они не создают никаких знаний. Они начинают работать только тогда, когда соединяются с ощущениями. При отсутствии ощущений, они не работают. А когда они не работают, то ни один из воображаемых нами предметов не может приобрести пространственно-временные определения, а значит, не может быть признан и в качестве существующего. Чтобы признать его таковым, мы должны иметь его в своём восприятии. Только при наличии его ощущений, начнут работать наши априорные инструменты познания – формы созерцания и категории, и мы сможем с их помощью получить знания об этом предмете.

Сказанное означает, что мы (люди) способны познавать только те предметы, которые даны нам в ощущениях, в опыте. А те предметы, которые не даны нам в опыте, мы познать не можем.

При этом мы вновь должны повторить сделанное нами ещё в §8 заключение. Не смотря на реальность воспринимаемых нами ощущений, все создаваемые из них знания, показывают нам предметный мир не таким, каков он сам по себе (или в себе), а таким, каким он нам является, через наши априорные инструменты познания – формы чувственности и категории. 

§§ 23-24. О применении категорий к предметам чувств вообще. [Общая последовательность процесса познания – С.Т.]

Последовательность действий мышления, направленных на реализацию установки самосознания (чистой апперцепции) на приведение разрозненного содержания нашего сознания к единству, такова.  На ступени созерцания оно соединяет разрозненные ощущения в целостный образ, а образы – в общее представление. На ступени рассудка, опираясь на созданное представление, оно связывает многие определения предмета в единое понятие. На ступени разума оно сводит все ранее созданные им эмпирические понятия в единую систему.

Рассмотрим каждую  из этих ступеней более подробно.

[1. Ступень созерцания: фигурный синтез образов предметов – С.Т.]

Познание, как мы уже говорили, начинается с ощущений. Сначала, ощущения поступают во внешнюю форму нашей чувственности – пространство, затем они переходят во внутреннюю форму чувственности – время. Туда же, во внутреннюю форму чувственности, направляет свою связывающую деятельность и мышление. Но делает оно это не напрямую, а через сферу воображения. Сначала оно с помощью воображения синтезирует трансцендентальную схему воспринимаемого предмета. При этом каждая из присущих ему категорий вносит в эту схему свою особенную грань. Далее эта схема заполняется уже находящимися во внутренней форме чувственности ощущениями и становится собственным образом этого предмета. 

Трансцендентальную схемуследует отличать от образа предмета. Схема – это продукт чистого воображения. Она представляет собой некое подобие эскиза воспринимаемого предмета. Образ же есть продукт эмпирического воображения. Он возникает в результате соединения трансцендентальной схемы с ощущениями предмета. Например, когда я обращаю своё внимание на какое-то конкретное дерево, то в этом момент в моём воображении сначала возникает трансцендентальная схема (эскиз) этого дерева. Затем эта схема заполняется воспринимаемыми мною ощущениями и становится собственным образом данного дерева.

Мы назовём данный процесс создания нашим воображением под руководством рассудка трансцендентальных схем фигурным синтезом воображения. В привычном понимании воображение рассматривается, как способность иметь представление предмета без его присутствия в созерцании. При этом предполагается, что сначала мы имели созерцание предмета, и только потом мы стали способны воспроизводить его образ в своём воображении. Но с точки зрения трансцендентальной логики всё обстоит иначе. Не созерцание определяет собой воображение, а наоборот, воображение а priori определяет собой созерцание. Сначала наше воображение синтезирует трансцендентальную схему воспринимаемого предмета. Далее эта схема соединяется с его ощущениями и становится собственно образом этого предмета.

Как именно происходит фигурный синтез воображения? Какую роль играют в нём категории? Ответ на эти вопросы мы получим в следующей главе, в разделе «О схематизме чистых рассудочных понятий». Здесь же нам важно уяснить себе лишь то, что установка чистой апперцепции на единство реализуется мышлением на ступени созерцания в форме фигурного синтеза трансцендентальных схем.

[2.Ступень рассудка: интеллектуальный синтез эмпирических понятий – С.Т.]

На второй ступени – рассудочного – познания установка чистой апперцепции на сведение разрозненного содержания к единству реализуется в форме интеллектуального синтеза понятий. Этот синтез, в отличие от фигурного синтеза воображения, производится одним только мышлением. Руководящая роль при этом также принадлежит категориям. Они определяют ту последовательность действий, которую мышление должно исполнить в целях создания понятия предмета.

Каждое такое действие представляет собой синтетическое суждение особого вида. Исходя из того, что мышление располагает 12-ю основными категориями, мы можем полагать, что в процессе синтеза понятий оно использует не менее 12-ти видов синтетических суждений. Каждое такое суждение строится по своим особенным правилам. Но сами эти правила не имеет никакого иного обоснования, кроме того, что они диктуются категориями. Такие ничем не обоснованные правила мышления, аристотелевская (общая) логика называет непосредственно достоверными суждениями. А поскольку эти правила определяют собой последовательность познавательных действий мышления, то они заслуживают того, чтобы их называли также основоположениями рассудка.

Данные правила (основоположения) познавательной деятельности рассудка выступают в виде:

а) аксиом созерцания,

б) антиципаций (предвосхищений) восприятия,

в) аналогий опыта,

г) постулатов эмпирического мышления.

Аксиомы созерцания являются производными от категорий количества, антиципации восприятий – от категорий качества, аналогии опыта – от категорий отношения, постулаты эмпирического мышления – от категорий модальности. Показательны здесь сами их названия: аксиомы, антиципации, аналогии, постулаты. Они говорят о том, что все эти основоположения вытекают не из опыта, а из мышления.   

Руководствуясь данными основоположениями (правилами), рассудок производит интеллектуальный синтез эмпирических понятий, т.е. тех понятий, предметы которых даны нам в опыте. Как именно это происходит? Ответ на этот вопрос мы узнаем в следующей главе, в разделе «Систематическое изложение всех синтетических основоположений чистого рассудка».

[3. Ступень разума: сведение эмпирических понятий в единую систему – С.Т.]

На третье ступени – разумного – познания наше Я реализует генеральную установку чистой апперцепции (самосознания) на обеспечение своего единства, тем образом, что пытается свести все уже ранее созданные им эмпирические понятия в единую систему. Для достижения этой цели ему необходимы такие идеи, которые были бы способны охватить собой все эти эмпирические понятия.

К таким идеям мы приходим благодаря восходящему ряду категорических умозаключений. В каждом таком умозаключении мы подводим меньшую посылку под большую. При этом каждое последующее умозаключение содержит в себе понятие более высокого уровня, чем то, которое было в предыдущем умозаключении. Например: данный цветок есть роза. Роза – это кустарник. Кустарник – это растение. Растение – это живой организм. Живой организм – это тело. Тело – это реальность.

В итоге данный ряд умозаключений приводит нас к такому понятию, которое охватывает собой все то, что существует в этом мире, всё то, что мы способны воспринять, весь возможный опыт. И не суть важно, с какого именно предмета мы начнём выстраивать эту цепочку. Во всех случаях она приведёт нас к такому всеобъемлющему понятию. Вот такие всеобъемлющие понятия мы и называем трансцендентальными идеями.

Сколько может быть таких идей? Всего три. Как мы это узнаём? Через постановку вопроса: кому может принадлежать весь возможный опыт? На него мы получаем три ответа.

Во-первых, тому, кто способен воспринимать весь этот возможный опыт, и создавать из него эмпирические понятия. Отсюда первая идея разума – идея познающего субъекта, нашего мыслящего Я.

Во-вторых, тому, кто поставляет этот всякий возможный опыт, и к кому относятся все создаваемые субъектом эмпирические понятия. Отсюда вторая идея разума – идея познаваемого объекта, мира в целом.

В-третьих, тому, кому, в свою очередь, принадлежат и познающий субъект, и познаваемый объект. Отсюда третья идея разума – идея первосущности мира, Бога. Согласно Библии мир и человек были сотворены Богом и принадлежат ему.   

Таковы три трансцендентальные идеи, которые необходимы разуму для того, чтобы он мог сводить разрозненные эмпирические понятия в единую систему. Все три идеи – мыслящее Я, мир в целом, Бог – являются продуктом чистого мышления. Они создают лишь видимость существования обозначаемых ими предметов. Сами эти предметы не даны нам в чувственном восприятии, а значит, они не существуют реально. Мы их можем только мыслить или воображать. 

Чтобы получить знания об этих предметах, нам необходимо иметь их ощущения. Но именно этих-то ощущений нам и не дано. Мы не можем охватить эти предметы руками, увидеть их глазами, услышать их ушами. А без этого мы не можем придать им пространственно-временные определения, без чего, в свою очередь, мы не можем признать их существующими. Имея категории, но, не имея ощущений, мы можем сказать об этих предметах лишь то, чем они не обладают. Но если все наши знания будут с частицей не-, то это уже не есть настоящие знания.

Отсюда следует, что мыслитьпредмет и познавать предмет – это не одно и то же. Мыслить и воображать мы можем всё, что угодно, но познавать мы способны только те предметы, которые даны нам в чувственном восприятии. Сказанное в полной мере относится и к трансцендентальным идеям. Какова же тогда от них польза? С их помощью, как мы уже сказали, разум пытается сводить все ранее созданные рассудком эмпирические понятия в единую упорядоченную систему. (Более подробно эта тема будет рассматриваться в разделе «Трансцендентальная диалектика»).

§ 25. Что касается высказанного нами положения, что такие предметы как мир в целом и Бог, недоступны нашему познанию, то с этим, пожалуй, читатель согласиться с нами. Но что касается возможности познания человеком самого себя, своего собственного Я, то здесь читатель может выразить удивление. Разве мы не можем познать самих себя? Ведь мы же осознаём себя, а значит, уже имеем какие-то знания о себе.

Ранее мы уже сказали, что мыслить предмет и познавать предмет, это не одно и то же. В применении к самому человеку это означает, что акт осознания самого себя далеко не равен процессу познания самого себя. Осознание и познание – это разные вещи. Для осознания самого себя достаточно одного мышления. А для познания самого себя помимо мышления требуются ещё и ощущения. Иначе говоря, для познания самого себя необходимо не только самосознание, но и самосозерцание.

Акт самосознания представляет собой простое категорическое суждение: «Я есть Я» или «Я мыслю Я». Данное суждение – это чистая мысль (апперцепция). Но для познания самого себя надо, чтобы эта чистая мысль (апперцепция), соединилась с ощущениями самого себя (с перцепциями). При этом наше Я должно действовать по тем же правилам, что и при познании обычных предметов природы. Сначала оно должно получить ощущения самого себя, затем – синтезировать трансцендентальную схему самого себя, потом – соединить эту схему с ощущениями самого себя. Только так оно может в итоге получить свой собственный образ. Далее, опираясь на этот образ и руководствуясь правилами рассудка, оно должно синтезировать своё понятие. Такова механизм познания нашим Я самого себя.

Но как это самопознание происходит на самом деле, мы, увы, не знаем. Как наше осознающее Я соединяется с самим же собой в качестве самосозерцающего Я, и как оно в итоге приходит к самопознанию? Ответ на этот вопрос есть тайна необъяснимая.

Конечно, мы могли бы упростить решение этой задачи. Для этого достаточно было бы по примеру психологов прировнять акт осознания самого себя к акту ощущениясамого себя, или, говоря иначе, отождествить наше самосознание (апперцепцию) с самосозерцанием (перцепцией). Но делать этого не будем, поскольку это будет означать не решение проблемы, а уход от неё. Мы, наоборот, открыто настаиваем на том, что внутреннее чувство самого себя (самосозерцание) принципиально отличается от акта осознания нашим Я самого себя (самосознания). Но объяснить, как они соединяются друг с другом и как наше Я приходит к познанию самого себя, мы, увы, не можем. (Более подробно эта тема будет рассматриваться в разделе «О паралогизмах чистого разума».) 

§ 26. Трансцендентальная дедукция общего возможного применения чистых рассудочных понятий в опыте [Способны ли мы с помощью категорий познавать законы природы? – С.Т.]

В предыдущих параграфах мы выяснили, что мы способны познавать только те предметы, которые даны нам в опыте. Соответственно, только те знания, которые основаны на опыте, могут быть признаны достоверными. Но здесь возникает ещё один вопрос. Способны ли мы познавать законы, в соответствии с которыми существуют и изменяются предметы природы? Ответ на него предполагает ряд положений. 

[1. Не природа диктует нам свои законы, а мы предписываем их ей – С.Т.]

В процессе познания мы получаем от познаваемых предметов только ощущения. Вся остальная работа по производству из этих ощущений образов и понятий, а также законов их движения и изменения данных предметов, совершается самим человеком с помощью его собственных инструментов познания. Но поскольку все его инструменты имеют априорное происхождение, то значит и все производимые с их помощью знания, включая знания о законах природы, создаются самим человеком, его мышлением. Отсюда следует, что не природа даёт нам свои законы, а это мы (люди) предписываем их ей.

[2. Почему природа согласуется с нашими законами? – С.Т.]

Эта загадка решается просто. Производимые нами законы относятся не к природе как таковой, а к тому её портрету, который мы сами пишем. Это значит, что «открываемые» нами законы согласуются не с природой самой по себе, а с тем её идеальным образом, который мы же и создаём. Даже в тех случая, когда для уточнения своих законов, наш рассудок вынужден обращаться к реальным предметам природы и проводить с ними эксперименты, он действует не как её ученик, а как ни от кого независимый судья. Он сам задаёт ей вопросы и заставляет её отвечать на них.

[3. Всеобщие и частные законы природы – С.Т.]

Рассудок способен a priori предписывать предметам природы только те законы, которые касаются её пространственно-временных определений. Почему именно их? Потому, что пространство и время являются чистыми (априорными) формами нашей чувственности. В них мышление создаёт образы и понятия всех воспринимаемых нами предметов, которым при этом оно придаёт пространственно-временное измерение. По этой причине только такие законы, которые касаются априорно создаваемых рассудком пространственно-временных параметров природы, могут иметь всеобщее и необходимое значение.

Но кроме таких всеобщих законов, существуют ещё и частные законы, которые касаются конкретных свойств и отношений предметов природы. При открытии таких законов главная роль принадлежит данным опыта: наблюдениям, описаниям, замерам, и т.д. Этим частные законы отличаются от всеобщих, которые создаются благодаря априорной деятельности самого рассудка. При этом надо иметь в виду, что первичные эмпирические данные, которые необходимы для открытия таких частных законов, также создаются только посредством наших априорных форм чувственности и категорий.

Те законы природы, которые имеют априорное происхождение, должны открываться философией (метафизикой). А те законы, которые имеют апостериорное происхождение (основаны на данных опыта), должны открываться частными (конкретными) науками. 

§ 27. Результат дедукции рассудочных понятий

Как мы и обещали, изложенная нами в этой главе гипотеза происхождения мышления, принципиально отличается как от декартовской, так и от юмовской гипотез (См.: §§ 13-14). Чтобы представить это различие более наглядно, мы позаимствуем несколько понятий из биологии.  

Декартовская гипотеза исходит из того, что способность мышления и категории заложены в человека Богом. В биологии подобный подход развивается в учении преформации, согласно которому все имеющиеся у взрослого (сформировавшегося) организма члены, системы и органы, уже содержатся в его зародышевой форме в миниатюрном виде. 

Согласно юмовской гипотезе категории, а стало быть, и способность мышления, появляются у человека в результате его взаимодействия с окружающим миром и благодаря этому взаимодействию. В биологии подобный подход развивается в учении generatio aequivoca. В этом учении, в противоположность догмату о сотворении всех живых существ Богом, провозглашается идея их самозарождения под влиянием условий окружающей среды. 

И наконец, согласно нашей гипотезе способность мышления и его категории возникают у человека постепенно по мере формирования у него сознания и самосознания. В биологии такой подход развивается в учении эпигенеза. Согласно этому учению из изначально бесструктурной субстанции оплодотворенного яйца постепенно формируются все члены и органы будущего взрослого организма. Подобным же образом, как мы полагаем, у человека возникает мышление с присущими ему категориями.    

Если у кого-то есть другие гипотезы происхождения способности мышления и категорий, то пусть они познакомят нас с ними.  

Краткий итог этой дедукции

В ходе метафизической дедукции (§§ 9-12) мы извлекли из описываемых общей логикой видов суждений категории. В ходе трансцендентальной дедукции(§§ 15-21) мы нашли, что сама способность мышления обусловлена наличием у человека самосознания. В заключение (§§ 22-26) мы выяснили, что все этапы познавательной деятельности мышления определяются категориями.  

*   *   * 

Деление на параграфы мы посчитали необходимым только до этого места, пока мы исследовали априорные инструменты познания. Далее нам предстоит познакомиться с правилами познавательной деятельности мышления, для чего, как мы полагаем, более подойдёт непрерывное изложение, без деления на параграфы.

[Комментарий к «Аналитике понятий» 

«Аналитика понятий» является ключевым разделом «Критики чистого разума». Кто сумеет понять этот раздел, тот поймёт и всю «Критику чистого разума».  

В первой главе (§§ 9-12) Канту важно было, с одной стороны, отделить свою трансцендентальную логику от общей (аристотелевской) логики, с другой – сохранить с ней преемственную связь. Этого он достигает тем образом, что закрепляет за аристотелевской логикой аналитическую (распознавательную) деятельность мышления, а за трансцендентальной логикой – синтетическую (собственно познавательную) деятельность. При этом сам И. Кант не использует термин распознавание, но именно к нему сводится его понимание сути аристотелевской логики. «Общая логика рассматривает только ту деятельность [мышления], в ходе которой оно путём анализа подводит различные представления под одно понятие. В отличие от неё трансцендентальная логика рассматривает то, как мышление синтезирует сами эти представления и преобразует их в понятия» (С. 174).

Изложенная Кантом во второй главе в §§13-21 концепция происхождения мышления приобрела у него вид учения о чистой апперцепции.

Что же касается §§22-26, то в них Кант излагает, по сути, ключевые положения своей теории познания. Более подробно он разовьёт эти положения в следующих разделах «Трансцендентальной логики»: «Аналитике основоположений» и «Трансцендентальной диалектике». 

*** 

Из всего содержания «Аналитики понятий» наибольшее влияние на дальнейшее развитие философии оказало учение Канта о чистой апперцепции, т.е. его гипотеза о происхождении мышления и присущих ему категорий. Оно стало той пуповиной, которая связала его философию с философией его последователей – Фихте и Гегеля.

Сам Кант не относил это учение к разряду своих значимых достижений. Об этом он косвенно говорит в предисловии к первому изданию «Критики чистого разума», где называет это учение всего лишь гипотезой. Об этом же свидетельствует и тот факт, что в одной из своих последних критических работ «О вопросе, предложенном на премию Королевской Берлинской академией наук в 1791 году: Какие действительные успехи сделала метафизика в Германии со времени Лейбница и Вольфа?», он вообще не упоминает об этом учении. Если принять во внимание, что в этой работе Кант подводит итоги всех своих предыдущих критических исследований, то отсутствие в ней упоминания об учении о чистой апперцепции, говорит о том, что он не считал его своим «открытием». Но, не смотря на это, именно это учение стало отправной точкой для философских изысканий сначала Фихте, а затем и Гегеля.

И.Г. Фихте начал выстраивать свою философию, отталкиваясь от кантовского учения о чистой апперцепции. Он согласился с Кантом в том, что способность мышления обусловлена наличием у человека самосознания. Но он разошёлся с ним по вопросу происхождения категорий. Кант, как мы видели, извлёк категории из видов суждений. Фихте посчитал такой способ выведения категорий неправильным. Согласно его позиции, категории должны выводиться из практики взаимодействия человека с внешним миром. Если категории, согласно Канту, способны действовать только в отношении ощущений, то, стало быть, и выводиться они должны из них, т.е. из процесса взаимодействия человека с внешним миром, из опыта. Вот как пишет сам Фихте: "В сознании любого разумного существа не может иметь места и не может найти туда доступ ничего, что в виде своих элементов не находилось бы в опыте и притом в опыте всех без исключения" (640).

Канта рассматривал самосознание как важное, но всё же лишь дополнение к сознанию. Фихте рассудил иначе: сознание и самосознание есть одна и та же сущность. Не бывает сознания без самосознания. Самосознание (Я – Я) – это деятельная форма нашего сознания (Я). Посредством самосознания наше Я не только создаёт знания, но и применяет их в ходе своей деятельности. Вот как он сам пишет: «Наше Я... есть не что иное, как тождество осознаваемого и осознающего» (627).

Задача самосознания, согласно Фихте, состоит не только в том, чтобы побуждать сознание к производству знаний (понятий), но и в том, чтобы приводить уже созданные им знания (понятия) в упорядоченную систему. Строиться такая система должна по принципу логической преемственности смысла понятий. Только в этом случае каждое понятие найдёт в этой системе своё законное место и обретёт своё истинное значение. «Существуют два способа рассматривать и понимать определения [понятия – С.Т.] сознания: а) непосредственный, при котором находят эти определения [понятия – С.Т.] и отдаются им такими, какими они даны сами по себе, б) опосредованный, т.е. такой, при котором систематически выводят, какими они должны быть, согласно этой систематической связи» (601).

Такая всеобщая система понятий, согласно Фихте, должна представлять собой, с одной стороны, научную картину мира, с другой – дерево понятий нашего разума. Вот как он сам пишет: "Эта система для нашего сознания, выступает в виде системы мира, ведь весь ваш мир есть не что иное, как именно эта система основных определений сознания" (648).

Задача истинной философии, по убеждению Фихте, в построении такой всеобщей системы понятий. Но поскольку большинство современных ему философов занималось всем чем угодно, только не поиском путей создания такой системы, то Фихте, во избежание нападок с их стороны, предпочёл вообще отказаться от слова философия. Он назвал свой проект создания такой всеобщей системы понятий наукоучением. «Мы оставляем всякую другую философию быть тем чем ей угодно: страстью к мудрости, просто мудростью, мировой мудростью, жизненной мудростью, и какие там ещё бывают мудрости. Мы только требуем, что бы наше «Наукоучение» не приравнивали ни к одной из них, что бы о нём не судили исходя из их точек зрения».

Свой проект наукоучения Фихте отослал Канту. Но ознакомившись с этим проектом, Кант в итоге не поддержал его. И не потому, что он был против создания всеобщей системы понятий, а потому, что эта система, по его мнению, должна была содержать только чистые понятия рассудка, т.е., только одни категории. Из неё должен быть исключён «материальный момент познания», т.е., все эмпирические понятия. Тогда как проект Фихте предполагал включение в эту систему всех понятий, в том числе и эмпирических. (Сам Фихте не смог решить поставленную им самим задачу по построению всеобщей системы понятий. Он завещал её потомкам.)

Как покажет позднее Гегель, правы были оба. Кант был прав в том, что нужно было выстроить систему только чистых понятий рассудка – категорий. И Гегель сделает это в первом томе своей энциклопедии – «Науке  логики», в которой он привёл в систематический порядок категории. Фихте был прав в том, что необходимо было систематизировать и все те эмпирические понятия, посредством которых мы мыслим природу и человечество. Эту работу Гегель проделал во втором и третьем томах своей энциклопедии – «Философии природы» и «Философии духа» (дух у Гегеля – это человечество).   

Таковы в общих чертах те положения философии Фихте, которые указывают на её генетическую связь с философией Канта. 

Теперь обратимся к наследию Г.В.Ф Гегеля. Он также начал выстраивать свою философскую систему, отталкиваясь от кантовского учения о чистой апперцепции. Это можно увидеть уже по оглавлению его первой большой работы – «Феноменологии духа». Первая её глава называется «Сознание», вторая – «Самосознание». Но в отличие от Фихте, который пытался лишь улучшить учение Канта, Гегель полностью переработал его.

Кант, как мы видели, выводил способность мышления, а вместе с ней всю деятельность познания, из самосознания человека. У него отправным пунктом является чистая апперцепция – акт осознания нашим Я самого себя. Гегель выстроил эту формулу в противоположном порядке. Согласно его точке зрения и мышление, и сознание, и самосознание возникают у человека в процессе познания им окружающего предметного мира. У него отправным пунктом является не акт самосознания (чистой апперцепции), а реальный процесс познания.

На первом этапе познания мы только ощущаем интересующие нас предметы: видим их, слышим, обоняем, осязаем, вкушаем. Поскольку воспринимаемые нами ощущения различны, нам приходится проявлять к ним своё внимание. Благодаря акту проявления внимания ощущения соединяются в нашем представлении в целостный образ. У Канта образ предмета возникает благодаря установке самосознания человека на сохранение внутреннего единства его Я. У Гегеля – благодаря акту проявления внимания к ощущениям.   

На второй ступени познания мы всесторонне исследуем интересующий нас предмет. Выявляем его отдельные стороны, части, детали, свойства и т.д. В ходе этого мы создаём первичную базу разрозненных знаний о предмете и наполняем ими самих себя, своё сознание (Я).  

На третьей ступени мы стремимся связать воспринятые нами разрозненные знания о предмете (о его частях, сторонах, свойствах) воедино, с той целью, чтобы получить понимание предмета в целом. Связывая эти знания между собой, мы начинаем мыслить. В процессе мышления мы формулируем понятие данного предмета (закон его строения). Данная формулировка является результатом самостоятельной деятельности нашего мышления.

Но мало только сформулировать понятие (закон) предмета, его надо ещё доказать. Доказательство– это неотъемлемый компонент процесса познания. Например, если я говорю, что данное дерево является берёзой, то это определение требует доказательства. Сформулированное доказательство так же представляет собой результат самостоятельной деятельности нашего мышления.

В итоге на завершающем этапе познания в голове человека появляются две формулировки, относящиеся к одному и тому же предмету: а) само понятие (закон) предмета и б) доказательство этого понятия. Обе эти формулировки созданы его мышлением. При этом обе они находятся в отношении противоположности друг к другу. Доказательство противостоит понятию, а понятие – доказательству. Благодаря данной противоположности человек находит и осознаёт своё Я. Кто сформулировал понятие? – Я. Кто сформулировал доказательство? – Тоже Я.

Такова, согласно Гегелю, последовательность появления у человека мышления, сознания и самосознания. Познавая предметы природы, формулируя и доказывая их понятия и законы, человек развивает своё мышление и обретает своё сознание (Я) и самосознание (Я – Я).

Гегелю удалось решить и главную задачу «всякой истинной» философии – выстроить всеобщую систему понятий. (В этом вопросе он был полностью солидарен с Фихте.) В своей трёхтомной «Энциклопедии философских наук» он впервые в истории разобрал все понятия, посредством которых мы осмысливаем мир и передаём друг другу информацию, и выстроил их в порядке логической преемственности их смысла, где из одного понятия вытекает смысл другого, из него - третьего и т.д. В результате он расставил все понятия по своим местам, благодаря чему каждое из них раскрылось во всём богатстве своего содержания.

Использованный им метод определения истинности понятий, спустя столетие (в 20 веке), назовут когерентным. В итоге сегодня мы можем говорить о существовании трёх методов определения истины.

Первый – платоновско-аристотелевский классическийили корреспондентский метод, где истина устанавливается путём сравнения понятия якобы с самим его предметом.

Второй – кантовский когнитивный или критический метод, где истина определяется путём сравнения понятия с правилами его создания,

Третий – фихтевско-гегелевский спекулятивный или когерентный метод, при котором истинное значение понятий устанавливается через определение их места во всеобщей системе понятий.]

Назад: Часть первая. Трансцендентальная эстетика

В начало