Эпитоталитаризм

Если бы кому-нибудь вздумалось быстро и с относительно небольшими издержками перейти тоталитарной форме правления, то история с эпидемической угрозой оказалась бы весьма кстати.

Судите сами.

В обычных условиях нарушение конституционных прав граждан и ограничение их свобод может вызвать протесты. Уличные протесты с точки зрения власти – весьма неприятная штука. Даже если толпу не разгонять, то всё равно на протест надо как-то реагировать, хотя бы в медийной сфере. Потом, любое действие на улице – неизбежно публично и, таким образом, способствует вовлечению в протест новых людей. Эпидемия даёт повод разом устранить все организованные формы протеста. Нет толп на улице. Нет и собраний недовольных под крышей, откуда бы они могли выйти на улицы. Угроза заражения надёжно запирает недовольство в пределах виртуальной среды, где оно не способно причинить реальный вред.

Впрочем, множество недовольных – это ещё не сила. Для того, чтобы стать силой, недовольство должно быть организовано. Наибольшую угрозу всегда представляют организации. В обычных условиях организаций много, они легко появляются и всегда готовы воспользоваться негативной социальной реакцией. Режим "повышенной готовности" эффективно замораживает любую организационную деятельность. Виртуальная организация – это в значительной мере фантом. 

К тому же, если действия власти оправдываются борьбой с эпидемией, то любая организация, которая не хочет выглядеть "людоедской", просто обязана их поддержать. Оппозиция противоэпидемическим мерам делает организацию слабой и уязвимой: на неё несложно натравить как общественное мнение, так и её собственных членов. Таким образом, если власть захочет сыграть в тоталитаризм, она получает прекрасную возможность единым махом переформатировать почти все социальные структуры, которые будут вынуждены соответствовать любым правилам, вводимым с отсылкой к эпидемической угрозе. Общая лояльность гарантируется. А если местами оппозиция сохранится, то её несложно будет подавить, опираясь на исключительно санитарные основания (никакой политики).

Правильная мотивация – великая вещь. В нормальных условиях можно думать, что у каждого своя правда. Поэтому представитель власти, сталкиваясь с несогласием тех, в отношении кого он эту власть применяет, может внезапно заколебаться: а нет ли какой правды за теми, кого он по должности должен наказать, подвергнуть санкциям, ограничить в правах или заставить действовать определённым образом. Успех (или неуспех) протеста во многом зависит именно от того, найдутся ли желающие его подавлять. Но если ты как представитель власти обеспечиваешь эпидемическую безопасность, то какие могут быть сомнения? Нарушение санитарных предписаний несёт несомненную угрозу, которую непременно надо устранить. На этом фоне всё остальное значения не имеет, нарушитель – это не совсем человек, он – носитель угрозы. 

Подобная мотивация превращает сотрудников соответствующих ведомств из просто работников по найму в подлинную опору проводимой политики. Сочувствие к тем, против кого будет направлено принуждение силой, отныне исключено.

Ещё одним важным моментом является лояльность на уровне граждан. Она достигается через внедрение солидарной ответственности. Как повысить дисциплину, например, в детском лагере отдыха? Каждый ребёнок приписан к какому-нибудь отряду. Далее объявляется, что, если кто-то из отряда будет пойман на нарушении распорядка, накажут весь отряд. Если наказание достаточно серьёзно, то можно ожидать, что дети сами будут следить за соблюдением дисциплины.

В условиях эпидемической угрозы можно попробовать привить солидарную ответственность всему обществу. Достаточно внедрить в сознание людей мысль, что нарушение установленных предписаний кем-то одним повышает вероятность заражения окружающих. Никому не хочется заразиться. Уже одно это может побудить людей следить друг за другом и пытаться корректировать чужое поведение в правильном направлении. А ведь есть и, так сказать, второй контур. Более высокий уровень угрозы заражения может стать основанием для более жёстких решений власти, что ещё больше ухудшит качество жизни. Что тоже никому не хочется. Как показывает европейская практика, соседи могут неплохо заменять камеры и полицейских, выявляя случаи нарушения и активно сообщая о них.

Ну и, конечно, правильно мотивированный человек сам будет поступать правильным образом. Абрахам Маслоу не зря строил свою иерархию потребностей. Потребность в безопасности в ней является более фундаментальной, чем потребность в самоуважении. Испуганный человек легко забывает о своих правах и ищет возможности встроиться в систему, которая гарантирует ему выживание. Если люди будут верить, что привычный образ жизни угрожает им заражением и смертью, они с пониманием отнесутся к его демонтажу, а многие охотно сломают его собственными руками.

Установка на выживание превращает человека в крайне примитивное существо. Простейшие выживают там, где сложно организованное массово гибнет. В условиях эпидемической угрозы можно ожидать повсеместной деформации усвоенных моделей нравственного поведения. Люди будут принимать то, что в нормальных условиях вызывало у них отторжение. Например, если прежде человек, работающий в системе надзирающих и карающих органов, считал, что он обязан поступать по закону, а в остальном он может оставаться верным классическому пониманию нравственности, то в режиме "повышенной готовности" место закона занимают распоряжения начальства, все конфликты заостряются, и всякий, кто остаётся на службе, должен делать, что ему говорят. Если раньше недовольство указаниями свыше могло вылиться в увольнение, то теперь увольняться опасно – можно остаться вообще без работы. И это многих заставит пересмотреть то, что они считали добром или злом.

Это касается не только тех, кто выступает на стороне власти. К страху перед заразой добавляется страх оказаться без средств к существованию. Положим, голод пока не грозит. Но какая-то поддержка со стороны государства будет оказываться лишь тем, кто совсем обеднеет. И если встанет альтернатива превратиться в бедняка или переступить через совесть, многие попытаются договориться с собственной совестью. А те, кто выберет бедность, рискует жить лишь тем, что ему будет давать государство, то есть попадёт от него в абсолютную зависимость.

Режим самоизоляции отсекает человека от доступа к богатствам природы. Выезд в лес выглядит как правонарушение. Хорошо, если у кого-то есть земля, но мало у кого её достаточно, чтобы прокормиться.

Горизонтальные экономические связи также в значительной степени устранены. Вы можете купить любой товар в интернет-магазине и вам его привезут с курьером. Но сами продать ненужную вещь не сможете – это будет нарушением режима самоизоляции. Вы также не сможете излишки своего хозяйства (разве что какой-нибудь закупочной конторе по понятно каким ценам). Оказать платную услугу другому человеку можно только в цифровой форме, что сразу же в разы снижает количество возможных услуг. Да и расплатиться с вами наличными ваш контрагент не сможет, это означает, что мечта налоговых органов наконец-то реализовалась – полный контроль над доходами каждого уже установлен.

Про каждого человека теперь известно, где он находится, куда и как перемещается, сколько у него есть денег и как он их получает. В Москве-то уж точно. Если все эти данные ещё и не используются для манипуляции людьми, то всё равно такая возможность уже имеется и может быть активирована в любой удобный момент. А на Москву смотрят регионы и готовятся перенимать столичный опыт. Уже заявлено, что система цифрового контроля будет вводиться в ещё 21 регионе. Недалёк тот час, когда плотный контроль за населением можно будет установить в каждом крупном городе. И в условиях эпидемической угрозы это не вызовет никаких особых волнений, наоборот, в основной своей массе люди поддержат действия власти. Как поддерживают сейчас.

Недовольство падением уровня жизни, конечно, присутствует. Но оно купируется ростом информацией о росте количества заражённых и умерших. Люди охотно носят маски и соблюдают социальную дистанцию. Страх подселился в сердце практически каждого человека, и в глубине души люди готовы смиряться с любыми внешними неудобствами, лишь бы усилия государства по минимизации угрозы заражения выглядели эффективными. То есть мы уже сейчас готовы к установлению тоталитаризма с медицинским уклоном. Пойдёт ли власть по такому пути теперь зависит не от народа, а только от власти.