Коварство белого человека

Что стоит за наблюдающейся сегодня повсеместной кампанией восстановления расовой справедливости? 

В Австралии с октября 2019 года туристам запрещено подниматься на гору Улуру. Эта гора считается священной и на неё позволено забираться только шаманам местного племени Ананга. А сейчас, в сентябре 2020 г., правительство Австралии обратилось в Google с просьбой удалить снимки вершины Улуру из публичного доступа, чтобы туда было нельзя попасть и виртуально (через Google Maps). Google ответил согласием.

Чуть раньше, в июле 2020 г. Федеральный суд США в Вашингтоне постановил остановить крупный магистральный нефтепровод Dakota Access по иску индейских племен. При прокладке трубы была затронута священная земля сиу. И теперь индейцы требуют закрытия нефтепровода, так как он угрожает источникам, дающим им воду, и могильникам.  Оператор нефтепровода сопротивляется: он подал апелляцию, которая была принята, и нефтепровод пока работает. Окончательного решения суда следует ожидать в декабре. 

Всё это можно воспринимать как отголоски общей кампании Black Lives Matter. «Жизни чёрных важны» – это ведь, собственно, не столько о чёрных, сколько о белых. Белые приходили в любую точку планеты и насаждали там свои правила.  То, чем или как жили местные, их не очень-то интересовало.  И вот теперь белым говорят, что эта эпоха закончилась. Теперь мнение белых не должно иметь решающего значения.

Английский поэт Редьярд Киплинг в 1899 году опубликовал нашумевшее стихотворение «Бремя белого человека» (Тhe White Man’s Burden). Этот текст принято считать идеологическим прикрытием империалистической экспансии. В стихотворении Киплинга белые люди идут в глухие уголки Земли, чтобы принести отсталым туземцам плоды цивилизации. Которые, порою, приходится навязывать силой, поскольку туземное население не готово, не хочет или не способно их принять. И этот труд по окультуриванию ойкумены – настоящий подвиг, одновременно и бремя, и обязанность просвещенного европейца. 

Реальность, конечно, была весьма противоречивой. Безусловно, вместе с приходом белых народы получали образование, медицину, технологические навыки. Но в мировую экономическую систему страны периферии (это если продолжать считать Европу центром мира) входили в качестве источника ресурсов. Население этих стран сразу же занимало самые нижние позиции на лестнице статуса, успеха и получения жизненных благ. За крохи со стола Европы приходилось расплачиваться тяжёлым трудом и многими жизнями. Потребовалось немалое время, чтобы периферия, всё же войдя в глобальное сообщество, почувствовала, что может тягаться с Европой на равных. 

И вот сегодня идеология «бремени белого человека» выглядит как явный атавизм. Былая миссия объявлена ложной. Она с самого начала выглядела сомнительной. Марк Твен почти сразу же определил Белого человека Киплинга как «Человека, ходящего во тьме» (эссе 1901 года). В странах соцлагеря разговоры о миссии белых считались буржуазной пропагандой. Насколько глубоко эта точка зрения вошла в советскую культуру показывает, например, упоминание Киплинга в песне Владимира Высоцкого «Марш космических негодяев»: «Наизусть читаем Киплинга…» Что именно они читают? Конечно же, «Тhe White Man’s Burden». Негодяи!

Активисты Black Lives Matter громогласно заявляют белому человеку, что его миссия провалилась и никому не нужна. Пожалуйте на выход.

Однако же, если присмотреться внимательнее, можно увидеть, что решающий голос в хоре, ставящем белого человека «на место», принадлежит ему самому. Это белые люди принимают решения не наказывать активистов за вандализм, сопровождающий акции Black Lives Matter, проводят приём в учебные заведения или на работу в зависимости от принадлежности к меньшинствам, а не от способностей, ставят этим меньшинствам оценки за социальный статус, а не знания, останавливают работу нефтепровода и удаляют фотографии Улуру. Не получается ли так, что «миссия белого человека» ненавистна прежде всего тому, кто до сих пор был её носителем и проводником?

Где-то это перекликается с веганством и защитой прав животных. Проступает общая тенденция. Защитники прав животных говорят, что человек не должен вмешиваться в природу. Речь идёт не только о том, чтобы не эксплуатировать животных, надо брать шире: не стоит, например, считать, что человек может принести животным добро (спасая их тем или иным образом), единственное, что требуется – это оставить их в покое (предоставить самим себе). 

То же самое отношение переносится с животных и на мир людей. Белый человек, хитро щуря глаза, закрывает миссию. Отныне он хочет придерживаться тактики, предоставляющей народы самим себе. 

Никакой борьбы с шаманизмом. Если шаманы накладывают запрет на посещение какого-либо места, мы теперь будем его соблюдать. Это – их культура, их право, область их эксклюзивной ответственности.  Если маленькие афроамериканцы не слушают учителя на уроке, а громко разговаривают между собой, поют или даже танцуют, им нельзя делать замечание и тем более – наказывать. Нельзя навязывать им дисциплину, потому что это противно их культуре. Надо принимать их такими, какие они есть. (Так сказала учителю, поделившейся этой ситуацией в соцсетях, директор одной американской школы, расположенной в негритянском квартале). А если афроамериканец отлично учится в университете, потом получает хорошую, престижную работу, не встречая никаких сложностей, обусловленных расовыми причинами, ни в профессиональной, ни в личной жизни, то он – просто является жертвой внутренней, ментальной колонизации, потому что ведёт себя как белый и ничем не угрожает белому пространству. (Такие идеи сейчас активно насаждаются в США. Черный не должен голосовать за Трампа. Если черный – за Трампа, значит он подвергся ментальной колонизации). 

Мы видим, что активно транслируется идеология невмешательства. Истинное право состоит в том, что каждый может (и должен) быть самим собой, а подлинная справедливость – в том, чтобы никто и никак не влиял на тебя, когда ты следуешь этому праву. Это – ничто иное, как реализация свободы, которая в современной культуре объявлена высшей ценностью.

Между прочим, и ценность эта – ценность белого человека, и культура, в которой свобода оказывается в центре мироздания, – конкретно европейская культура.  У невмешательства есть субъект, и этот субъект – наш старый знакомый, Белый человек. 

Переход от проведения «миссии» к невмешательству – это изменение глобальной политики Белого человека. И если за миссией проглядывались колониализм и империализм, то и у невмешательства существует своя оборотная (потайная) сторона. Её можно определить как «метаколониализм».

Что произойдёт, если повсеместно будет побеждать своя, «небелая», местная культура? Она ведь (по логике запущенного процесса) должна быть не просто местной, т.е некой локальной особенностью, а именно «антибелой», категорически противопоставляющей себя тому, что пришло с белым человеком. 

А что именно пришло? Ну, во-первых, христианство. Поэтому мы можем наблюдать одновременное пренебрежение к христианской традиции и поощрение язычества. 

Во-вторых, весь мир пользуется европейской наукой. Научные знания, с одной стороны, образуют основу современного образования, с другой – реализованы в технике и технологиях. Обе стороны взаимосвязаны: образование необходимо, чтобы воспроизводить и развивать технологии. Если культура, в которой идёт обучение, не принимается как расистская, принудительно насаждаемая белым человеком, то и возможность контролировать технологии и технику утрачиваются. 

Мир, в котором самоидентификация народов выстраивается по принципу отрицания европейского наследства, не просто грозит распасться на изолированные культуры, где ещё неизвестно что языческих практик прошлого может всплыть на поверхность, но и значительно возрастают риски утратить необходимый минимум знаний для поддержания цивилизации на уже достигнутом техническом уровне. 

Сами по себе знания никуда не исчезнут. Они просто останутся в руках тех, кто решил быть бенефициаром метаколониализма. Их присвоят те, кто задаёт тон и руководит переходом к новой эпохе.  И по цвету кожи, думается, это – вполне белые люди. Они хотят инициировать повсеместное варварство, чтобы оставить за собой власть. Если раньше власть принадлежала деньгам, то теперь власть там – где знания и информация.