Кирпичик музыкальной культуры

Издательство Бослен выпустило книгу известного лектора, музыковеда-просветителя и скрипача Михаила Казиника «Музыкальные антидепрессанты».

В названии книги отразилась специфика нашего времени: в страхе перед пандемией человечество сломало свой привычный уклад, и люди, столкнувшиеся с угрозой болезни и смерти и вынужденные претерпевать различные карантинные ограничения, оказались на грани уныния и даже депрессии. С депрессией надо бороться, и автор предлагает средство, в действенности которого сам он бесконечно уверен. Это – классическая музыка.

Книга состоит из двух частей. Основная представляет собой сборник эссе как бы о композиторах. На самом деле автор рассказывает не столько о людях, сколько об их творчестве. Главные герои книги – это произведения, собственно музыка. И иллюстрации, которые приходятся на каждое имя, – это не только портрет композитора, но обязательно – визуализация «гения места». Мы видим или общий план города, или жизнь его улиц, или дом – конкретный ландшафт, в котором рождалась именно эта музыка. 

Почти каждое эссе сопровождается QR-кодом, по которому можно перейти на специальную страницу на сайте издательства и прослушать записи тех произведений, о которых рассказывается. Мы словно оказываемся в музее музыки, вернее, в галерее, и имеем на руках аудиогид. Подобно тому, как, переходя от полотна к полотну в картинной галерее, мы не только рассматриваем работы художников, но и, воспользовавшись гидом, можем дополнить своё восприятие теми сведениями о картинах, которые нам поведает искусствовед, так и здесь — за одним существенным исключением: мы сначала читаем текст, а потом слушаем музыку. И это правильно: наша способность судить о музыке развита значительно меньше. Живопись зримо подпитывается привычной нам реальностью, но не всякий может узнать реальность в её звуковом отражении.

Вторая часть книги – «Приложения» – это заметки с размышлениями автора, сцены из его жизни и мысли, так или иначе связанные с музыкой или культурой вообще. Впрочем, и в первой части автор преломляет повествование через своё личное восприятие. Прочитав её, мы уже имеем некоторое представление о Михаиле Казинике, и, пожалуй, его действительно хочется расширить, – поэтому вторая часть оказывается удачным дополнением, а не идёт «в нагрузку».

Композиторы в книге выстроены в хронологическом порядке. Всё начинается с Вивальди, потом мы перемещаемся в Германию (конечно же, Бах), особый акцент делается на Вене – музыкальной столице тогдашней Европы, а потом, ближе к началу XX-го века, мы оказываемся среди русской музыки (Чайковский, Мусоргский, Рахманинов, Стравинский). Список имён выдаёт предпочтения автора, но всё же перед нами довольно полная история музыкальных умонастроений Европы на протяжении двух веков. 

Подкупает, что Михаил Казиник очень любит предмет, о котором нам рассказывает. Видно, что он дышит музыкой и живёт ею. А ещё он любит стихи (в книге как-то выделяются Пушкин и Пастернак). Ведь в поэзии тоже заключена музыка. Умение слышать музыку помогает чувствовать и понимать поэзию. Музыка и поэзия – это близкие по внутреннему строю вершины культуры.

О культуре автор – самого высокого мнения. Только культура является оправданием человечества. Человек легко умножает зло, разрушает гармонию, совершает страшные преступления, и всё же человечество способно создавать прекрасные произведения. Есть две правды: правда жизни и правда искусства. Правда жизни часто несправедлива, и только правда искусства истинна.

Под культурой автор понимает прежде всего высокую культуру. Массовая культура – популярная музыка, всё что сегодня насаждается телевидением, 95% содержания интернета, – всё это работает на оглупление человека, его нравственную и духовную деградацию. Настоящая музыка – это, в понимании Казиника, классическая музыка. 

И в то же время он, будучи профессиональным музыкантом, положительно оценивает тот посыл к развитию, который мы видим в истории музыки. Композиторы ищут новое звучание, они экспериментируют, сочетают прежде несочетаемое. Казиник не заходит дальше начала ХХ века, иначе ему пришлось бы говорить о Шнитке и Щедрине. И это всё – классическая музыка.

Те же самые процессы мы видим в литературе, читая у Хлебникова в «Заклятии смехом» (1909) «О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!» и – в пределе – у Кручёных «Дыр бул щыл» (1912). В живописи аналогом является «Чёрный квадрат» Малевича (1915).

Деструктивные эксперименты в культуре, которые мы видим сегодня, наследует именно «высокой» культуре прошлого. Авторы инсталляций вовсе не гонятся за массовым зрителем. А массовый зритель, понимая, что усвоить современную «высокую» культуру он не в состоянии, удовлетворяется развлекательным телевидением, а в музыке отдаёт предпочтение столь нелюбимой Михаилом Казиником попсе. Оба рукава культуры всё больше кажутся пустыми. То, что составляло тело культурной традиции, истаяло.

К сожалению, культура вбирает в себя все смыслы и их представления. От неё нельзя отрезать массовую культуру как подгнивший край. То, что мы смотрим по телевидению, слышим по радио, видим в интернете, – не просто досадная ошибка управления культурными процессами. Это – закономерное проявление духовного состояния современного человека. И если современный человек не будет выходить за пределы «высокой» культуры, он всё равно воспроизведёт что-то патологическое. Сама по себе культура не спасает. Для того, чтобы культура помогала душе преодолеть дурное и закрепить доброе, сначала должно что-то произойти в самой душе. Она должна встретиться с Богом. И если такая встреча состоялась, у человека появляется инструмент для дальнейшей настройки. Вот тогда-то он и сможет помочь себе, в частности, слушая прекрасную музыку (и ему будет проще отделить действительно прекрасную музыку от популярного мусора). Он сможет помочь и другим, создавая или исполняя такую музыку.

На уровне интуиции автор книги это всё прекрасно чувствует, но вот в рассуждениях у него что-то сбоит. Он постоянно перепрыгивает от Бога к космической гармонии, энергиям космоса и т.д. Что, впрочем, не мешает книге быть интересной и познавательной, а музыке – прекрасной.