Выставка как инструмент познания истории

Размышления на полях книги Георгия Панкратова «ВДНХ. Мечта о прекрасном несбыточном» (Бослен, 2020)

Когда надо разглядеть какие-то особенно мелкие детали, человек берёт в руки лупу. А ещё потребуется хорошее освещение, поскольку в темноте и увеличительное стекло не поможет. 

История всегда прячется во тьме. При этом она складывается из множества деталей, практически неразличимых. Частности всегда опускаются, ведь их слишком много — уделить им всем внимание невозможно, это бы означало прожить не одну чужую жизнь, нам бы со своей разобраться. 

А между тем из частностей, как из мелких ручьёв, складываются основные потоки исторического процесса, меняющие облик эпохи. День сегодняшний не просто вырос из вчерашнего, — он стал результатом сложения множества намерений и поступков, удач и провалов, единичных событий, соединившихся между самыми различными, но вовсе не случайными способами. И тот, кого интересует логика событий, кто хочет знать, как устроено сегодня и что будет завтра, заглядывает во вчера и пытается разобраться в уже случившемся, как-то рассортировав бесчисленные песчинки частностей, нанесённые историческим потоком, отделяя значимое от незначимого. Для этого он «включает свет» — обращается к книгам, в которых уже собраны свидетельства прошлого. Факты выхвачены из тьмы и могут быть рассмотрены и изучены. 

Книг, имеющих историческое содержание, много. Они посвящены разным аспектам прошлого, но в некоторых случаях предмет интереса оказывается особенным. Среди элементов человеческого бытия находятся такие, которыми можно воспользоваться как зеркалом: они отражают в себе сразу всю эпоху. Ещё более точным будет сравнение с увеличительной линзой. Большое не просто отражается в малом, оно в нём отображается, воспроизводится структурно. Изучая правильно выбранное малое, мы можем лучше понять большое.

>Возьмём, к примеру, выставку. Всякая выставка существует сразу на двух смысловых уровнях. Один — это экспонаты, именно ими и пытаются заинтересовать публику. Но для исследователя может быть интересен и второй план: что предлагается на обозрение, каким именно образом организована подача материала. На основании этого можно судить и о настроениях публики, и о мировоззрении устроителей. А если перед нами не просто выставка, а главная выставочная площадка страны?

***

В издательстве «Бослен» вышла книга Георгия Панкратова «ВДНХ. Мечта о прекрасном несбыточном», имеющая подзаголовок «Живая история выставки». Автор приглашает читателей на историческую экскурсию, в ходе которой можно проникнуться атмосферой выставки, заглянуть в её уголки, одни из которых у всех на слуху, а о других мало кто знает, раскинутые не только в пространстве, но и во времени. 

История начинается вовсе не там, где находится ВДНХ сейчас, а на территории, расположенной между улицей Крымский Вал и Нескучным садом. На том месте, где сегодня раскинулся московский Парк имени Горького, а в начале XX-го века был пустырь, в 1923 году прошла Всесоюзная сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка (ВСХВ). Опыт этого разового мероприятия был потом положен в основу выставочного проекта в Останкино. С 1939 года ВСХВ стала открываться ежегодно на летний период. Потом была война. Потребовалось немало времени на восстановление и обновление. И выставка заработала снова только в 1954 году. С 1956 года происходит своеобразное удвоение — параллельно с сельскохозяйственной (ВСХВ) начинает работать и промышленная выставка (ВПВ), а в 1959 экспозиции организационно объединяются под именем, которое стало одним из наиболее известных советских брендов — ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства). С 1963 года выставка перестала закрываться на зиму.

Книга Георгия Панкратова построена хронологически. Жизнь выставки разбита на периоды, каждому из которых посвящён свой раздел. Название раздела выражает общую идею, характерную для своего времени: «Соха встретилась трактором» (1923), «Народная школа высокого мастерства» (1939-1941), «Победа человека над природой и землёй» (1949-1954), «Технология чуда» (1955-1958), «Боевой штаб прогресса» (1959-1970), «По новому о новом» (1971-1980), «Предприятие по производству выставок» (1981-1989). Далее следует обвальное погружение в стихию рынка. Для ВДНХ это оказалось серьёзным испытанием; выставочное пространство даже потеряло своё название, превратившись в ВВЦ (Всероссийский выставочный центр).

Но вот что интересно: обвалу 1990-х предшествовал довольно длительный период затухания. Уже с начала 1980-х начали проступать ясные признаки деградации. Огромный механизм выставки стал очевидно неэффективен. Однако хуже всего было то, что оказались как-то утрачены даже сами критерии эффективности; никто (ни руководство выставки, ни государственные органы) уже ясно не понимал, для чего существует выставка, какие задачи она должна решать. Возникла смысловая неопределённость, при этом проблема была более общей: в кризисе смыслов на уровне выставки проявлялся кризис смыслов на уровне страны.

Почему выставка, столь успешная поначалу, оказалась в семантическом тупике? 

Книга Панкратова даёт хороший материал для анализа. Очень удобно, что все разделы имеют одинаковую структуру. Каждый этап жизни выставки представлен через одинаковые срезы-главки: «ВСХВ официальная» — это парадный фасад, лицо, которое нам хотят показать; «Строительство и благоустройство» — во что вкладывались деньги, что строилось, как менялся внешний вид, для выставки — чрезвычайно важная характеристика; «Флагманские проекты» — главные события; «Жизнь павильонов» — повседневная выставочная деятельность; «Досуг и отдых» — бытовая подкладка, не менее необходимая, чем экспозиционная деятельность; «Нереализованные проекты» — очень интересный аспект, показывающий, какие идеи бродили в умах в то или иное время; «Будни» — это вообще изнанка, жизнь выставки глазами её сотрудников.

И вот мы пропускаем время через эти срезы, и частности складываются в крупный рисунок.

***

Выставка — это то, что показывают. Но через это «что» идёт взаимодействие субъектов: с одной стороны находится тот, кто показывает, а с другой — те, кому показывают. И когда мы говорим о ВДНХ всё оказывается куда как непросто. В павильонах располагаются экспоненты — участники выставки. Именно они выставляют то, что заполняет выставочное пространство. Увидеть можно то, что предприятия-участники где-то там произвели и привезли на выставку, чтобы показать. 

Если выставка коммерческая, то всё крутится вокруг денег. Привозится то, что можно продать, причём с наибольшей выгодой. Экспозиция формируется из наиболее маржинальной продукции, т.е. товаров, имеющих наилучшее соотношение между прибылью и себестоимостью. Сама выставка получает доход в виде арендных платежей; если арендованы все места, то устроители должны быть довольны, их цель достигнута.

Но концепция ВДНХ изначально была другой — выставляться должны именно достижения — лучшие предприятия, лучшая продукция. «Лучший» вовсе не является синонимом «маржинальному». Хотя, если мы говорим о плановой экономике, то кажется справедливым, что лучшая вещь должна стоить дороже. Однако лучшее — это чаще всего новое, а внедрение нового требует немалых затрат. Собственно, саму ВДНХ использовали как инструмент продвижения новых решений: она должна была не только показывать, но и убеждать. Тот опыт, что получен на передовом предприятии, через представление его на выставке тиражировался и воспроизводился уже во многих местах. Таким образом выставка приносила общий народнохозяйственный эффект, правда, не очень поддающийся точному измерению. 

Точно подсчитать можно было сумму контрактов, заключённых на выставке, и это регулярно делалось. Но сумма контрактов — это просто сложенные цены, они ничего не говорят о качестве предметов сделки. Получается, что один из основных параметров деятельности ВДНХ, чуть ли не самый главный, не мог быть выражен в деньгах. Тогда как затраты на выставочное хозяйство всегда определялись с точностью до рубля.

Пока государство считало выставку предприятием преимущественно политическим, даже денежные показатели интерпретировались в идеологическом ключе. То, что экспонаты выставки становились предметом сделок, показывало, что они востребованы, а значит, выставка работает как надо, подтверждая правильность выбранного курса. Но потом политическая составляющая как-то затушевалась; государство перестало пытаться управлять экономикой в деталях, передав хозяйственную инициативу вниз и обращая всё большее внимание на стоимостные показатели. Начиная с 1970-х ряд павильонов перевели на хозрасчёт. Начали бороться с излишествами в оформлении, экономить на затратах. Из витрины страны выставка стала превращаться в хозяйство, в специфическое, крупное, но всё же обычное предприятие.

В какой-то момент оказалось, что главный субъект, организующий выставку, — больше не государство, оно как бы отошло в сторону. Но кто тогда? Администрация выставки? У администрации — совсем другие задачи. Ей надо работать с экспонентами-участниками, а не продвигать достижения. В результате достижения превратились в проформу. Они подразумеваются, поскольку в соответствии с форматом выставки должны быть, но главный интерес, движущая сила выставки — уже не они. 

С тем, кому адресовалась экспозиция ВДНХ, тоже ситуация не простая. Если мы говорим о внедрении достижений, то, очевидно, главной аудиторией должны быть представители предприятий, отраслевые специалисты. Именно специалист способен воспринять чужой опыт; только ему нужно знать, как получено то, что находится у него перед глазами. Правильный специалист всегда охотится за «ноу-хау», а выставка как раз призвана давать его в изобилии. Обучение было встроено в структуру деятельности ВДНХ. Предприятия командировали на выставку своих сотрудников, чтобы те расширили горизонты известного и возможного.

Однако параллельно с этим выставка принимала и простых граждан, неквалифицированных посетителей. Идеологически это было понятно: советский человек должен был видеть достижения своей страны. Когда на ВДНХ устраивалась космическая экспозиция, она сразу же практически полностью была ориентирована на обычную публику — слишком узкая отрасль, чтобы имело смысл прокачивать профессиональные знания через выставочные стенды, к тому же самое важное всегда было засекречено и открытой демонстрации не подлежало.

Для привлечения потока посетителей в выставочное пространство внедрялись чисто развлекательные объекты — Круговая кинопанорама, колесо обозрения, парк аттракционов, проводились особые мероприятия — фестивали, концерты. И люди валом валили на ВДНХ.

Это создавало предпосылки для семантического конфликта: неквалифицированному посетителю были малоинтересны тонкости производственного процесса. Он мог оценить далеко не каждое достижение. На первый план выходили такие параметры, как зрелищность и масштаб.

Благосостояние советского человека росло, и перед отечественными хозяйственниками постепенно стало проступать истина, давно известная на Западе: рынок B-to-C («Business to Consumer», «бизнес для потребителя») ничуть не уступает рынку B-to-B («Business-to-Business», «бизнесу для бизнеса»), а то и превосходит его. Конечный потребитель покупает даже тогда, когда у предприятий не остаётся свободных фондов. Потребитель покупает больше, чем ему нужно, вернее, его потребности всегда растут, а предприятия жёстко планируют своё развитие. Суммарных денег на руках у людей больше, чем в кассе любого из предприятий. И потому в гонке приоритетов неквалифицированный, но массовый посетитель неизбежно побеждает командированного специалиста. Акценты выставочной деятельности смещаются. Наиболее очевидно это проявляется в 1990-е, когда все павильоны работали просто как точки продаж, но дрейф в данную сторону начался чуть ли не сначала 1970-х.

Но был у выставки и третий адресат — зарубежье. Полное именование выставки звучало как Выставка достижений народного хозяйства СССР. То, что показывалось на ВДНХ, должно было доказывать преимущество планового хозяйства и советской экономики. В идеале выставке следовало представлять собой торжество технологического совершенства и экономической продуктивности. Насколько это было возможно? 

СССР находился в положении догоняющего — это, безусловно, сказывалось. То, что у нас воспринималось как достижение, на Западе порою уже являлось общим местом. Там же, где мы действительно были в лидерах, многое не подлежало огласке. К тому же, советское хозяйство было выстроено таким образом, что в приоритете находилось I-е подразделение (по Марксу - «производство средств производства», то самое «Business-to-Business»), и достижения в первую очередь лежали в этой области, не очень удобной для показа, а Запад всегда мог похвастаться впечатляющими новинками в сфере «Business-to-Consumer», у нас эта группа товаров называлась ТНП («товары народного потребления») и шла замыкающей в любой статистике, т.е. находилась в конце списка. Стоит учесть ещё и то, что в отсутствие конкуренции от советских производителей не требовалось серьёзных вложений в рекламу, маркетинг и упаковку (в т.ч. в эргономику и дизайн), тогда как на Западе всё это составляло до трети, а то и больше от общей суммы затрат. Т.е. Запад умел показать товар лицом, а мы нет. Неудивительно, что, когда на ВДНХ стали проходить выставки иностранных достижений, а это было частью проводимой политики «разрядки» (имелась в виду разрядка мировой напряжённости), они вызвали ажиотажный интерес, несравнимый с отечественной экспозицией. В глазах публики в гонке достижений Запад одержал несомненную победу, и, что примечательно, это засвидетельствовала именно та площадка, которая задумывалась как наглядное доказательство наших успехов.

***

Получается, что выставка честно отработала свою функцию увеличительного стекла. Накопление проблем в советском хозяйстве находило своё отражение в дезориентации и «провисании» выставочной деятельности. Наиболее успешной выставка была вначале, когда страна шла от одного достижения к другому: было и что показать, имелась и политическая воля представить свои достижение наиболее выгодным образом. Впрочем, последовавший кризис можно объяснить и более фундаментальными причинами. Мир как-то неожиданно вышел из эпохи НТР (научно-технической революции). Темпы технического прогресса замедлились. Если раньше технические новшества сыпались как из рога изобилия, идеи быстро получали реализацию, а их внедрение было зримым и очевидным, то в течение 1970-80-х годов случился фазовый переход. Теперь новое — по большей части лишь усовершенствование того, что уже существовало ранее, или дополнение к тому, что ранее уже было известно. Техническое развитие сегодня требует гораздо больших затрат — и финансовых, и временных. Результаты растягиваются во времени и часто относятся к таким вещам, которые просто так не покажешь. 

Изначальная концепция ВДНХ как места, где можно увидеть передовые решения, перенять опыт, а потом внедрить новшества у себя на производстве, довольно быстро устарела. Пока выставка была чисто сельскохозяйственной всё было относительно просто: всегда существовал массив однотипных хозяйств, готовых воспринять подходящую идею. В промышленности всё иначе: довольно высок процент уникальных предприятий, которым просто не с кем поделиться опытом. И чем больше проходит времени, тем хуже: усиливается разделение труда, происходит концентрация капитала (в советской экономике ей соответствовала концентрация производительных сил). Специфичность предприятий росла, количество возможных реципиентов для передового опыта сокращалось. 

Увеличивалась и специфичность знаний. В 1950-е годы принципиально важные моменты ещё было можно показать неквалифицированной аудитории «на пальцах». Но потом, чтобы понять, что представляет из себя то или иное новшество, стали необходимы специальные, узко отраслевые знания. Образовательное значение выставки снизилось. 

Конечно, усложнение задачи само по себе ещё не означает невозможности её решения. Весьма вероятно, что при желании можно было бы создать модель существования выставки и в новых условиях. Но это требовало серьёзной политической воли и немалых затрат. Из простых вариантов, подразумевающих не преобразование обстоятельств, а подчинение их диктату, оставалось два. ВДНХ сначала пошла одним из этих путей, превратив выставочное пространство в торговые площади. А потом, когда время мелкой торговли прошло и рыночную стихию стали обуздывать, более интересным оказался второй путь. 

В книге Георгия Панкратова глава, посвящённая периоду 2014-2020 годов, называется «Встреча эпох». За этой красивой формулой скрывается музеефикация выставки. Актуальное существование обеспечивается за счёт интереса к прошлому. Выставка теперь показывает, какой она была раньше. Новое, возникающее на её территории, также принадлежит сфере досуга — «Городская ферма». «Москвариум», «Россия — моя история», «Умный город».

Торговая и развлекательная функции всегда были присущи ВДНХ, но исторически не они определяли её главную идею. То, что второстепенное стало доминировать, означает, что оригинальная базовая идея потеряна. Но даже сейчас выставка продолжает работать как оптический инструмент, показывающий в малом общее состояние нашего общества. Люди больше не интересуются созиданием, главный интерес современного человека — получать удовольствие, и выставка показывает, как это возможно с помощью передовых технологий. В первую очередь речь идёт о цифре. Сегодня всё развитие сводится к цифровым наработкам и наращиванию виртуальности. Виртуальность же не требует локализации в обычном пространстве. Поэтому у ВДНХ и не оказалось иной перспективы, как превратиться в развлекательный комплекс и музей. И только если когда-нибудь реальное (а не цифровое) развитие снова станет общественной ценностью, ВДНХ сможет вернуться к своему исходному предназначению и стать «народной школой высокого мастерства» (характеристика, данная Георгием Панкратовым стартовому периоду 1939-1941 годов).