К вопросу об окончательном определении термина "культура"

Пока культура не имеет однозначного определения, можно ли считать, что культурология существует как наука? Автор предлагает свою формулировку определения термина "культура".

Первое теоретически осмысленное представление о культуре (XV - XVI вв.), было связано со сменой мировоззренческих установок, когда гуманизм пришел на смену теологическому мышлению. До этого времени слово «культура» употреблялось лишь в сочетании с другими (культура ума, культура права и т. п.) и понятие это не было объектом философского знания [См.: 1]. XVII в. потребовал уже разработки мировоззренческих основ механистического природоведения и философии, разработки учения о человеческой природе, обществе и культуре только как части более общего учения о мировом механизме. Но полная зависимость интереса к философскому осмыслению культуры от мировоззренческих установок становится очевидной в ХХ в. в период великого противостояния двух мировых идеологических систем. После распада СССР этот интерес не ослабевает, ибо уже пришло понимание, что «глубина философского осмысления феномена культуры в известной степени показывает уровень развития самой философии» [2].

Эта мысль советского философа-марксиста Г. И. Ойзермана имеет огромное методологическое значение. Применительно к рассматриваемой проблеме ее можно обобщить и перефразировать следующим образом: Если какая бы-то ни было философия не в состоянии осмыслить феномен культуры и определить термин «культура», то она ничего не стоит.

Необходимо отметить, что этот тезис требует еще большего обобщения, так как философия составляет научно-теоретическое, методологическое ядро мировоззрения. А если так, то и любое мировоззрение ничего не стоит, если оно не дает оснований для осмысления феномена культуры:

«Осмысление сущности культуры любой исторической эпохи с необходимостью предусматривает изучение ее философского мировоззрения, которое выступает органом критического самосознания культуры» [3].

«Вырастая на почве общественно-политической практики, философия и культура составляют вместе с этой практикой целостное явление» [4].

В этих высказываниях уже просматривается основополагающая троица «мировоззрение (философия) - практика - культура». В этой тройке есть все для определения термина «культура». Однако для понимания триединства еще должно было пройти время, должно было возникнуть тринитарное мировоззрение, чтобы прийти к определению термина «культура» на новой мировоззренческой основе.

Приоритет в определении культуры принадлежит Э. Тайлору:

«Культура, или цивилизация, в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества» [5].

Э. Тайлор невольно положил начало стремительному «клонированию» определений. Если с 1871 по 1919 гг. американские культурологи А. Кребер и К. Клахон насчитали всего семь определений культуры, то с 1920 по 1950 гг. появилось еще 157 определений данного понятия. А известный французский ученый А. Моль насчитывает уже свыше 250 таких определений, различающихся не только по форме, но и по содержанию. В средине 50-х гг. Г. Беккер и А. Басков насчитали уже 257 различных и часто противоположных определений культуры. В этих дефинициях культура - это социальная общность, органическое целое, традиции, набор всех реальностей (обычаи, привычки, социальные институты, образ жизни, экономика и т. п.), поведение, система идей, ценностей, передача социального опыта путем обучения, наличие духовного начала, языка, письменности и т. п. Эти стороны и попытались собрать в своем итоговом определении А. Кребер и К. Клахон:

«Культура состоит из стандартов эксплицидных и имплицидных, и из поведения, приобретаемого и передаваемого через символы, составляющие исключительное достижение человеческих групп, включая их воплощение в артефактах, сущностное ядро культуры состоит из традиционных (т. е. исторически развитых и отобранных) идей и особенно ценностей, культурные ценности должны, с одной стороны, пониматься как продукты деятельности, с другой - как элементы условий дальнейшей деятельности» [6].

Вторая попытка в этом направлении принадлежит Э. С. Маркаряну, который дает так называемое «интеграционное» определение:

«Под культурой в данном случае понимались ценностные, институциональные и знаковые элементы межчеловеческих связей, имеющих функцию поддержания и воспроизводства общественных отношений, образующих социальную структуру...» [7].

И далее:

«Культура - это способ существования людей. Это способ человеческого существования, способ человеческой деятельности и объективированный в различных продуктах (орудия труда), обычаях, системе представлений о добре и зле, прекрасном и уродливом, средствах коммуникации и т. д. результат этой деятельности» [8].

На сегодняшний день в науке господствует (скорее подсознательно) марксистско-ленинский подход к определению культуры, понимаемой «как специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленный в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе» [9].

Сопоставим данное определение с дефинициями, предлагаемыми украинским студентам «незалежними» (т. е. «независимыми») преподавателями-учеными «незалежной» Украины:

• «Культура - это система жизненных смыслов субъекта (индивида, группы, общности), которая реализуется в способах и результатах его деятельности)» [10].

• «Культура - это совокупность материальных и духовных ценностей, созданных человечеством на протяжении всей истории, а также сам процесс создания и распределения материальных и духовных ценностей)» [11].

Нетрудно догадаться, что за «результатами деятельности» и «совокупностью материальных и духовных ценностей» скрываются марксистско-ленинские «продукты материального и духовного труда», а за «жизненными смыслами субъекта» и «процессом создания и распределения материальных и духовных ценностей» - марксистско-ленинская «система социальных норм и учреждений». Как оказалось декларация независимости и независимость от марксизма это не одно и то же.

Культурологи и культурология многим обязаны К. С. Сарингуляну, утверждающему, что при всей пестроте значений, «в которых данный термин выступает или которые ему приписываются в различных контекстах его применения, достаточно легко удостовериться в том, что все эти значения пребывают в одном из двух, так сказать, «семантических модусов» - дескриптивном (позитивном) или аксиологическом. В первом из них термин «культура» трактуется как обозначение человеческой, неприродной действительности в целом или какого-либо ее фрагмента, стороны, проявления и т. п. Во втором - аксиологическом - модусе культура осмысливается как некое мерило оценки этой же человеческой действительности; соответственно понятие «культура» мыслится как обозначение не реалий этой действительности как таковых, а меры воплощения в них тех или иных ценностей, преломляющих в себе интересы совершенствования, прогресса человеческого общества и личности» [12].

Сарингуляновские «семантические модусы» могут служить своеобразным компасом в море определений культуры. По факту «клонирования» определений культуры у культурологов также нет единого мнения: одних этот факт пугает, другие считают это нормальным, третьи предлагают соглашение об ограничении дальнейшего роста определений [13]. Существует и мнение, что попытки дать определение культуры обречены на неудачу:

«...Такой сложный объект не может быть определен формально» [14].

В таком случае цель должна заключаться не в нахождении точного определения, а в построении концепции понятия культуры.

К концу ХХ в. культурологи приходят к выводу, что разнообразные попытки дать определение культуры не могут удовлетворить нас в полной мере. Методологическая беспомощность с годами становится поражающей. Можно сказать, что история культуры и история культурологии - это история мировоззренческо-методологической беспомощности обществоведческой науки. К чему только не сводили культуру: и к тем или иным «отдельным данностям»; и к технологическому срезу социальной жизнедеятельности, и к ценностям, и к знаковым и коммуникативным структурам, и к миру творчества, и к институализированным формам межличностного общения, и к искусственным способам, типам, традициям исторической практики людей и т. д. Были и различные подходы (семиотический, технологический, аксиологический, гуманитарный), были и концепции (структурно-функционалистская, символическая, религиозная, фрейдистская, этносоциологическая, антропологическая), и тенденция соотнесения культуры с человеческой деятельностью, с ее результатами, либо со всем многообразием ее видов, либо с технологической основой человеческой деятельности, либо главным образом с активной творческой деятельностью людей, было и аксиологическое понимание: ценностные, институциональные и знаковые элементы межчеловеческих связей; единство всего того, в чем воплощены, реализованы ценности, признаваемые людьми (человеком, группой, классом, нацией) и т. п.

Что же касается аксиологического понимания, то оно вошло в противостояние с дескриптивным. История показала, что отказ от аксиологических оснований при концептуальном выделении феномена культуры, абсолютизация дескриптивного модуса, приводит к вульгарному материализму, ограничивает исследование реалий культуры процедурами описания. Другая крайность приводит к кризису аксиологического подхода, выразившемуся в неспособности «уложить» имеющееся многообразие культурных особенностей в единую ценностную шкалу. Возникла новая, противостоящая ему концепция эквивалентных культур, т. е. культурный релятивизм, рассматривавший множественность культур как доказательство их неповторимости и несравнимости между собой. Абсолютизация релятивизма, в свою очередь, исключила всякую общность культур. Подводя итоги, можно процитировать М. С. Кагана:

«В работах советских философов культура предстает, как мы видели, то как система ценностей, то как самоутверждение человека в мире, то как всеобщая технология человеческой деятельности, то как ее творческий потенциал... Сопоставляя все эти определения, нельзя не прийти к выводу, что они не столько опровергают, сколько дополняют друг друга, ибо все эти качества, действительно присущи человеческой деятельности, несомненно, отличают культуру от «натуры» [15].

Критерий «культура - натура» объединяет советского философа с представителями «буржуазной культурологии» А. Тойнби, Б. Малиновским и советскими культурологами, отождествляющими культуру с технологией воспроизводства человеческого общества, что представляет собой деятельностную интерпретацию функциональной теории культуры Б. Малиновского, где культура понимается как ответ на природный вызов, так или иначе представленный в потребностях человека. Постепенно идея «овладения природой» сменяется идеей обживания природы, сотрудничества с ней. В таком контексте культура характеризует человека с точки зрения образа жизни, отличающего человека от животных, т. е. человеческого образа жизни.

Нужно отметить, что сейчас мы подошли к основополагающей связи - «культура и образ жизни», требующей соответствующего внимания. Культурологи, исследующие взаимосвязь культуры и образа жизни, разделились по вопросу широты понятий на три лагеря:

• Л. Н. Коган, Н. И. Иванова, Давидович А. Е. и др. считают, что понятие «образ жизни» оказывается более широким по объему, чем понятие «культура», поскольку последняя характеризует лишь одну - человеческую сторону деятельности людей, а не всю систему ее сторон и черт.

• Другие авторы определяют культуру как включающую в себя образ жизни:

«Значение культуры в формировании и развитии образа жизни человека проявляется через действие личностно-субъективных факторов (социальные установки, духовные потребности, ценности и т. д.), влияющих на характер поведения. В этом смысле образ жизни представляет собой воплощение данной культуры» [16].

• А представитель третьего подхода А. В. Азархин не без оснований отождествляет культуру и образ жизни:

«Культура... - это определенный образ жизни людей, взятый в особом, человеческом по сущности качестве. Следует подчеркнуть, что хотя и не каждый образ жизни является культурным, но в своей действительности культура - это всегда определенный образ жизни. В нем существование человека превращается в такой способ его органического бытования, который позволяет ему утверждать и сохранять свою целостность и непринужденность, гармонически вписываясь в космический миропорядок» [17].

Существуют и попытки интегрировать все три подхода в едином понимании культуры и образа жизни:

«Образ жизни - это конкретно-историческая целостность всего многообразия сфер и видов жизнедеятельности людей, обусловленная характером общественных отношений, а культура - сущностная характеристика человеческой деятельности, выражающая степень всестороннего развития людей в ходе исторического процесса. Культура всегда воплощаема в той или иной образ жизни и в нем себя проявляет» [18].

Последняя фраза свидетельствует о том, что ее авторы почти определили термин «культура». Они проникли в суть взаимоотношений культуры и образа жизни, но мировоззрение марксизма-ленинизма не позволило им сделать последний шаг. Сделать этот шаг им также мешала неопределенность термина «образ жизни». Несмотря на то, что понятие «образ жизни» формировалось только на материалистическом фундаменте марксизма-ленинизма, философы-материалисты к единому пониманию не пришли. Образ жизни как многогранное общественное явление, по мнению авторов, имеет сложную структуру с такими основными элементами: условия труда людей; условия быта, включая принятые в обществе способы использования свободного времени и формы семейной жизни; сложившиеся отношения между личной и общественной жизнью, формы общественной деятельности.

Исследование образа жизни исключительная прерогатива советских философов. Западные социологи (М. Вебер, А. Адлер, Т. Веблен, У. Уоррен и др.) исследуют стиль жизни как критерий социальной дифференциации, как фактор, интегрирующий данную социальную группу и одновременно выступающий барьером, препятствующим переходу из одной группы в другую. Мнение советских философов, с которым трудно не согласиться, относительно соотношения стиля жизни и образа жизни однозначно - «стиль жизни» есть частный случай «образа жизни».

Подводя итоги изысканий советских философов в области соотношений «культура - образ жизни», приходим к выводу: попытки разрешить противоречие «материальное - духовное» в пользу материального нельзя однозначно признать удачными, несмотря даже на прямые заявления:

«Подчеркнем только, что при таком подходе к культуре мы берем ее в самом широком смысле слова, а отнюдь не сводим только к духовной культуре, как это часто делают исследователи образа жизни» [19].

А критикуемые Л. Н. Коганом «исследователи образа жизни» полагают, что к духовным основам советского образа жизни следует отнести: совокупность идей, взглядов (политических, правовых, философских, эстетических и др.), необходимых для функционирования общества, накопленных людьми знаний и умений, ценностей науки и искусства, нравственных принципов и норм, регулирующих деятельность людей, их поведение, а также определенные системы образования, воспитания, средства массовой информации, их материальные основы, необходимые для духовной жизни людей.

Такая ситуация сложилась в советской философии по признанию самих философов в силу того, что понятие духовности является одним из наиболее трудно уловимых. Оно не имеет жестких связей с социальным статусом человека, особенностями его морфологической структуры, приверженностью к определенной идеологии. Философский анализ данного понятия значительно затрудняется еще и тем, что оно стоит в одном ряду с такими родственными понятиями как «дух», «душа», «духовная жизнь», «сознание», «психика», «интеллигентность» и т. п. Выход из сложившейся ситуации предлагает А. В. Азархин:

«Для непосредственно жизненной реализации личностной культуры «культурное» мировоззрение как ее духовный элемент должно воплотиться в образе жизни личности, т. е. речь идет уже не просто об иерархии различных уровней развития мировоззренческого сознания, а о месте и роли мировоззрения в культурообразующей деятельности человеческого субъекта, в культурном образе жизни личности» [20].

А. В. Азархин пока единственный ученый, обративший внимание на взаимосвязь «культура - мировоззрение = духовность - образ жизни», в то время как взаимосвязь «культура - мировоззрение» привлекает все большее внимание исследователей. Основоположником этого научного течения следует признать Хорева Н. В., который заметил, что в современную эпоху все более ощущается возрастание роли мировоззрения:

«Будучи теоретическим выражением наиболее важных тенденций социального бытия, оно обладает большой регулятивной силой. Взятое по отношению к культуре, мировоззрение выступает в качестве методологической основы ее развития...» [21].

Материалы Всесоюзной научно-практической конференции «Формирование научного мировоззрения основа комплексного воспитания» показывают, что для ее участников связь между культурой «как совокупностью современных норм и ценностей» и мировоззрением «как системой взглядов на объективный мир и место в нем человека» несомненна. Более того, «сама культура немыслима вне определенного мировоззренческого ядра», поскольку «мировоззрение - самосознание культуры, ее теоретическая рефлексия». На конференции выяснилось, что личность преломляет культуру и мировоззрение как минимум двояко:

« ...С одной стороны мировоззрение можно рассматривать как личностное выражение культуры, с другой же культура является своего рода каналом, средством формирования определенного типа личности, в основе которого так или иначе всегда лежит то или иное мировоззрение» [22].

Была подвергнута сомнению и марксистско-ленинская методология:

«Методологическая трудность заключается не в наличии «широких» и узких определений, а в том, что такие трактовки культуры по существу не являются теориями, они фиксируют понимание культуры на уровне обыденного сознания»[23].

В качестве методологического основания для метода при исследовании явлений культуры выступает мировоззрение ученого, так как «именно оно в значительной мере обеспечивает успех исследователей или, когда установки неверны, ведет к неудачам» [24]. А ценность любого методологического подхода заключается в том, «насколько этот подход гарантирует получение объективной, адекватной картины рассматриваемого объекта» [25].

Состояние понятийно-категориального аппарата культурологии является свидетельством ее методологических проблем:

«Как известно, в науке считается недопустимым, чтобы один и тот же объект обозначался различными терминами, или чтобы несколько различных объектов обозначались одним и тем же термином. И то и другое создает серьезные трудности в исследовательской работе» [26].

Эта мысль М. Б. Ешина в контексте данной статьи (и не только) имеет непреходящее методологическое значение. Опираясь на нее, после сказанного в этой статье, мы имеем все основания для такого неутешительного вывода: То, что происходит в культурологии, в науке вообще недопустимо. И отсюда еще один вывод: КУЛЬТУРОЛОГИЯ КАК НАУКА НА СЕГОДНЯ ЕЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Приходится констатировать, что перемен к лучшему при существующих методологических подходах ожидать не приходится. Внимательно читаем учебное пособие, изданное этим авторитетным культурологом П. С. Гуревичем, предназначенное для преподавателей, учителей, студентов и учеников, в котором, по мнению издательства, «освещены самые значительные проблемы культурологии: что есть культура»:

«Когда исследователи пытаются дать определение культуры, они неизбежно ссылаются на тот факт, единого, «окончательного» постижения культуры, не сложилось. Приводятся ссылки, которые показывают, что можно дать самые различные, порой совершенно не совпадающие определения культуры. Раскрываем любое исследование или учебное пособие по культурологии и сразу сталкиваемся с муками истолкования культуры. Как быть? Если существует культурология, то должно быть и определение культуры как исток данной гуманитарной дисциплины»[27].

Вот именно: Если существует культурология, то должно существовать и определение культуры. Если не существует определения культуры, то не существует и культурология. Однако автор считает, что «едва ли не у каждого исследователя собственная формула культуры», и «не следует драматизировать ситуацию. Прежде всего, отметим, что культура - это совокупный духовный опыт человечества. Все, что создано людьми, вошло в арсенал культуры. Естественно, что охватить исследовательским взором все богатство человеческих свершений не представляется возможным» [27].

Похожее мнение и у другого авторитетного исследователя:

«Культурология - относительно новая научная дисциплина, которая изучает, во-первых, культуры в целом, во-вторых, отдельные явления культуры (материальную культуру, духовную, быт, искусство, религию, семью и т. п.). Культурология, на наш взгляд, - дисциплина гуманитарная, отсюда различные парадоксы: нет единой культурологии, теорий культуры столько, сколько выдающихся культурологов, каждое оригинальное культурологическое направление определяет свой подход и предмет» [28].

Итак: Нет единой культурологии, теорий культуры столько, сколько выдающихся культурологов. Что же касается выдающихся культурологов, то есть мысль, что «то, что они выдавали за всестороннее определение культуры, осталось в науке как характеристика одного из аспектов культуры» [29]. Да и выдающиеся культурологи остались достоянием истории, так как остались только те, которые либо не решаются вообще давать определение культуры, либо ссылаются на Философский словарь 1983 года издания, либо просто констатируют факт отсутствия дефиниции, либо исследуют культурологические концепции, Некоторые из них отдают вопросы определения культуры на откуп читателю:

«...В нашем пособии излагаются самые распространенные воззрения на культуру. В наиболее спорных вопросах мы рассматриваем противоположные точки зрения, чтобы дать возможность читателю сориентироваться в многообразии современных теорий... Если это поможет читателю составить свой взгляд на вещи, то мы будем считать задачу выполненной» [30].

Другие смирились с тем, что «количество определений понятия «культура» исчисляется сотнями», и «опустили руки»: «Так как согласия между теоретиками нет, то вынести некий «средний» вариант невозможно...» [31]. Но есть и такие, кто занимает по этому поводу «воинственную» позицию:

«Автор настоящего учебного пособия не ставил перед собой задачи дать исчерпывающее знание обо всех сторонах культуры, т. е. написать книгу, которая была бы единственным руководством по культурологии. Подобная задача не только не выполнима, но и бесполезна...» [32].

Хотя тут же дается объективная оценка: «О предмете и месте культурологии в системе научного знания не сложилось единого мнения». Эту же мысль разделяет и Д. А. Силичев, указывая (хотя и робко) и причины:

«В целом же культурология не достигла вполне зрелого уровня и пребывает на стадии становления. В ней нет еще достаточно разработанных понятий, категорий и терминологического аппарата» [33].

Более последователен в этом плане П. А. Сапронов:

«Десятилетиями спокойно и уверенно себя чувствовавшая, хотя и вполне эфемерная дисциплина - «теория культурно-просветительной работы» - сегодня торжественно именуется культурологией... Источники практически безграничной эксплуатации термина «культурология» в том, что стоящая за ним научная дисциплина таковой в традиционном смысле вовсе не является» [34].

Мысль весьма объективная, заслуживающая того, чтобы взять ее на вооружение: Культурология сегодня не является научной дисциплиной.

Эта мысль не голословна и автор ее убедительно развивает:

«Смутность и неопределенность образа культурологии - свидетельство не в ее пользу. Каждый вправе усомниться в гносеологическом статусе, полноте реальности и даже самой реальности ее существования. Действительно, что это за дисциплина, чья предметная сфера часто неуловима на уровне внятных формулировок и для самих культурологов. Еще более далек от очевидности метод культурологии. Уже одни эти свидетельства дают основания для утверждения о том, что культурология в традиционном для науки смысле вовсе не существует».

И пути выхода из кризиса в этом высказывании намечены достаточно четко - они в нахождении «внятных формулировок», а начинать необходимо с определения термина «культура», несмотря на то, что «во всей культурологии нет темы в большей степени проблематичной и дискредитировавшей себя, чем тема «понятие (или определение) культуры».

Все, что написано в данной статье, как раз и посвящено этой «проблематичной и дискредитировавшей себя» теме. И основанием для уверенности в положительном решении этой темы служит новый мировоззренческий подход. Тринитарная парадигма уже нашла признание во многих отраслях научной мысли, а сейчас наступило время ее решительного испытания на весах культурологии, которое и даст возможность увидеть культуру как то «третье, ...что скрывается за реальной диалектикой «материального и духовного»[35].

Авторы приведенной цитаты так и не поняли, что они уже «увидели» путь к определению культуры. Но диалектический материализм не допускает существования именно «того третьего», а допускает существование только двух диалектических противоположностей - материи и сознания (материальное и духовное). И эти две категории можно определить только одна через другую. Марксизм и мысли не допускает, что может быть что-то третье, что единство этих противоположностей как раз и есть то третье. И это третье и есть тем явлением, которое философы определяют как «БЫТИЕ», наполняя его сугубо материальным содержанием и противопоставляя Сознанию (Бытие определяет Сознание). Однако «БЫТИЕ» является триединой категорией, которую можно в первом приближении свести к такой формуле:

БЫТИЕ = СОЗНАНИЕ Û МАТЕРИЯ

Должно было пройти время, чтобы понять триединство этих феноменов построения Мироздания. Рассмотрение этих фундаментальнейших категорий выходит за рамки данной статьи. Однако необходимо понять, что эта троица является основной формулой триединства Мироздания, а потому все, что существует в Мироздании, подчинено этой формуле. Это относится и определению культуры:

КУЛЬТУРА ЕСТЬ МИРОВОЗЗРЕНИЕ, РЕАЛИЗОВАННОЕ В ОБРАЗЕ ЖИЗНИ

Это определение, сведенное до формулы, выглядит так:

КУЛЬТУРА = МИРОВОЗЗРЕНИЕ Û ОБРАЗ ЖИЗНИ

А теперь сравним эти две формулы:

БЫТИЕ = СОЗНАНИЕ Û МАТЕРИЯ

КУЛЬТУРА = МИРОВОЗЗРЕНИЕ Û ОБРАЗ ЖИЗНИ

Триединство заключается в том, что БЫТИЕ не существует за гранью сознания и материи, а культура не существует за гранью мировоззрения и образа жизни. Образ жизни можно обозначить и как ПРАКТИКУ.

Параллели между БЫТИЕМ и КУЛЬТУРОЙ более чем допустимы, так как КУЛЬТУРА является единственно возможным способом БЫТИЯ ЧЕЛОВЕКА. А уже вопросы о том, насколько это бытие является культурным, это и есть задача, решаемая в рамках культурологии, которая и должна проследить все степени развития культуры и культур в сравнении. Продолжая анализ, определим, что параллель СОЗНАНИЕ - МИРОВОЗЗРЕНИЕ тоже природна, так как мировоззрение является разновидностью сознания, притом мировоззрение присуще только человеку. Можно сказать так: мировоззрение есть форма человеческого сознания. И последняя параллель МАТЕРИЯ - ОБРАЗ ЖИЗНИ тоже природна, поскольку образ жизни является единственным способом материализации мировоззрения.

Возвращаясь к К. С. Сарингуляну с его модусами, выразим ему благодарность за то, что его модусы дают нам возможность не тратить снова время на апробацию нашего «итогового» определения культуры на всех пяти сотнях уже имеющихся. К. С. Сарингулян дает нам возможность «примерить» его модусы к нашей «тринитарной культурологической формуле», которую без излишней скромности нужно назвать «основной формулой культурологии», по аналогии с той, что связана с БЫТИЕМ, которую следует назвать «основной формулой философии».

Даже с первого взгляда становится понятным, что «аксиологический модус» есть не что иное, как явление присущее «мировоззрению». Именно мировоззрение содержит в себе критерии оценки культурных явлений. А «дескриптивный модус» - это бесконечность комбинаций реализации (воплощения) мировоззрения в образ жизни, это бесконечность комбинаций реализации мировоззрения на Практике. Развивая мысли К. С. Сарингуляна, выведем еще одну формулу, касающуюся исследований истории культуры: Культура - это единство и противоположность аксиологического и дескриптивного модусов.

Итак, дано определение культуры, которое без излишней скромности претендует на роль итогового. П. А. Сапронов сформулировал требование к любым определениям культуры:

«...Любое определение культуры только и имеет смысл тогда, когда оно дает возможность достаточно внятно выявить предметную реальность, обозначенную как культура и соответственно являющуюся сферой исследований культурологии» [34. - C. 8].

Примерим выведенную формулу к данному высказыванию. Что касается «предметной реальности», то вряд ли мировоззрение можно отнести к таковой. А то, что мировоззрение может стать сферой исследований культурологов, то в этом нет сомнений. Возьмем, например, марксистско-ленинское мировоззрение, которое создало такую «непредметную реальность» как советский образ жизни, создавший в свою очередь такую «предметную реальность» как СССР, БАМ, Советская армия и т. д. со всеми вытекающими последствиями. Поэтому культуры в первую очередь нужно классифицировать по мировоззрениям и его разновидностям - марксистская, христианская (католическая, протестантская, православная) мусульманская (сунниты, шииты), буддистская (дзен, ламаизм), синтоистская, иудаистская и т. д.

А уже внутри их классификация будет идти по образу жизни, который корригируется национальностью и другими особенностями носителя той или иной культуры. «Предметная реальность» это рецидив марксистско-ленинского мировоззрения, если, конечно, не понимать под ней «предмет исследования» той или иной науки.

Возвращаясь к состоянию современной (нетринитарной) культурологии, образно говоря, можем констатировать, что до определения «основной тринитарной формулы культурологии», историю культурологии следует считать «утробным периодом» ее существования. И только с определением этой формулы состоялись «роды». Все существующие на сегодняшний день учебники, пособия, монографии по культурологии являются вступлением к истории культурологии. Однако любой ученый скажет, что история науки (например, математики) и наука (например, математика) - это не одно и то же. Это же касается и гуманитарных наук, а особенно философии, которая еще ждет своего рождения в тринитарном измерении.

Итак, вступление в тринитарную культурологию сделано. Некоторые положения данная статьи уже опубликована в научной литературе на украинском языке. Практическим воплощением предложенной теории стал учебник по культурологи, написанный автором данной статьи. Учебник переведен на украинский язык и готовится к изданию.

Автор: Важинский Николай Павлович, канд. филос. наук, Запорожский  национальный университет, доцент  

Литература