Универсальный страж Британии

к 150-летию Уинстона Черчилля

...Природа наделила нашего героя внешностью отнюдь не героической. В юности и в ранней молодости он выглядел как озороватый, смешливый и готовый смешить других паренёк из «простых», из среднего, а скорее даже, из низшего класса. В школе такие мальчишки обычно становятся заводилами всех озорных выходок, а перед учителями изображают из себя туповатых неумех, таковыми на самом деле не являясь. В зрелые годы, и особенно перевалив за полвека, Черчилль представлял из себя грузного, лысоватого, сутулого джентльмена среднего роста с лицом, как тогда острили газетчики, «меланхоличного мопса», заменяя иногда «мопса» на «бульдога» в зависимости от выражения его лица на том или ином фотоснимке... 

Можно ли представить себе художника, живописца, талант которого признавал сам Пабло Пикассо, картины которого раскупались на «ура», заказчики и покупатели, причём самые сведущие и знатные, выстраивались в очередь, галереи и вернисажи заполучить их считали удачей, но который художником себя вовсе не считал и в действительности им не был?.. Представить такое, конечно, можно, но только с большим трудом.

Можно ли представить себе литератора, писателя, автора беллетристических, публицистических, политологических, историографических работ, удостоенного Нобелевской (!) премии по литературе, получающего самые крупные в мире гонорары за свои тексты, которые принимались редакциями без обсуждения и оговорок, но который при этом литератором себя не считал и в действительности им не был?.. Такое представить можно с ещё большим трудом и с ещё большим напряжением фантазии.

Можно ли представить, чтобы кавалерийский лейтенант в 1911 году был назначен командовать всем огромным британским военно-морским флотом, да ещё накануне ожидавшейся мировой войны, и, надо же, справился с этим делом неплохо, флот развил, укрепил и привёл его к началу войны ещё более многочисленным и мощным, чем прежде?.. Представить такое можно лишь в качестве легенды или парадокса.

Можно ли представить себе государственного деятеля, главу правительства, приведшего своей личной волей и своими талантами страну к победе в трудной, жестокой, долгой и кровопролитной войне со смертельно опасным врагом, а страна, сиречь её народ,  не только не увенчала его лаврами после победы и не объявила спасителем отечества, но сместила его с должности и отправила в бесславную продолжительную отставку, похожую более на опалу?.. 

Всё это один и тот же человек – Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, потомок английских герцогов Мальборо и потенциальный, но несостоявшийся, наследник этого титула, одна из колоритнейших фигур мировой истории, особенно политической.

Он родился 30 ноября 1874 года, причём сам акт его появления на свет из чрева матери сопровождался экзотическими обстоятельствами.  Хорошо рассказал об этих обстоятельствах В.Г.Трухановский в своей книге «Уинстон Черчилль» (изд. «Мысль», М., 1968 г.):

«Его мать, красивая, живая, любящая развлечения женщина, вопреки советам родных  решила принять участие в бале, который герцог Мальборо давал в своём родовом поместье Бленхейм. В середине вечера леди Черчилль неожиданно почувствовала себя плохо, и её едва успели доставить в одну из ближайших комнат, которая по случаю бала была превращена в дамскую раздевалку. В этой необычной обстановке на грудах пальто, шляп и горжеток и появился на свет Уинстон Черчилль».    

К этому можно добавить тот факт, что младенец появился на свет преждевременно, на два месяца раньше предполагавшегося акушерами срока. Перестав быть младенцем, сделавшись юношей, затем взрослым мужем, в том числе и государственным, Черчилль и далее всегда стремился сократить сроки, опередить события и действия своих недругов. Часто это приводило к последствиям, которые прямо противоречили его ожиданиям.

Природа наделила нашего героя внешностью отнюдь не героической. В юности и в ранней молодости он выглядел как озороватый, смешливый и готовый смешить других паренёк из «простых», из среднего, а скорее даже, из низшего класса. В школе такие мальчишки обычно становятся заводилами всех озорных выходок, а перед учителями изображают из себя туповатых неумех, таковыми на самом деле не являясь. В зрелые годы, и особенно перевалив за полвека, Черчилль представлял из себя грузного, лысоватого, сутулого джентльмена среднего роста с лицом, как тогда острили газетчики, «меланхоличного мопса», заменяя иногда «мопса» на «бульдога» в зависимости от выражения его лица на том или ином фотоснимке.

Такая внешность была глубоко обманчивой. За нею скрывалась сильная, твёрдая личность, притом личность высокоразвитая, на уровне высших государственных задач и интересов, что и обнаружилось довольно скоро. 

*** 

Многие выдающиеся, то есть, ставшие впоследствии выдающимися, люди в раннем возрасте не выказывали больших способностей к наукам и, мало того, даже числились в отстающих. Какие-то из них просто не получили серьёзного систематического образования, что, однако, не помешало им стать вровень с признанными мировыми величинами. Самоучкой вошёл в мировую литературу Максим Горький; едва начав учение, не доучился в Казанском университете Лев Толстой; там же не доучился, но потом наверстал всё экстерном, Владимир Ульянов (Ленин); сделали свою карьеру преимущественно методом самообразования Иосиф Джугашвили (Сталин) и Адольф Гитлер (прошу не возмущаться, это всего лишь исторический факт).

Вполне заслуженно можно внести в этот список Уинстона Черчилля.  Учёба не давалась ему с малых лет.  Здесь, безусловно, сказались особые свойства его натуры. Он, во-первых, не любил точных наук, проявлял, да и то небольшой, интерес только к общественным; во-вторых, не признавал и не соблюдал школьных внутренних правил¸ проще говоря, дисциплины; в третьих, не терпел телесных наказаний за своё непослушание, каковые наказания в школах Англии тех лет были делом обычным. Вот почему через год обучения в закрытой привилегированной школе в Аскоте родители были вынуждены забрать его оттуда и поместить в другую школу в Брайтоне, порядки в ней были попроще, по уровню она была не хуже, а телесные наказания в ней не практиковались.   

Учился маленький Уинни и здесь неважно. Учился неважно и дальше, в военном училище в Сэндхёрсте, куда отец определил его в 1893 году после школы, понимая, что ни Оксфорд, ни Кембридж, ни Итон его сыну не светят, учитывая уровень знаний и прилежание Уинстона. Да и в военное-то училище Уинстон поступил лишь с третьего (!) раза, а в первый и второй раз он провалил вступительные экзамены, несмотря на далеко не строгие их требования. Мало того, в училище он был принят лишь на кавалерийское отделение, стоявшее по престижу ниже всех остальных и не требовавшее математических знаний. Вспомним, что Наполеон был по военному образованию артиллеристом, а математика в этой военной специальности была предметом сверхважным. Именно Наполеон был любимым героем Уинстона Черчилля, небольшой бюст этого героя всегда стоял на его рабочем столе.

Но все эти личностные изъяны и кажущиеся провалы искупались другими его свойствами – твёрдым характером, феноменальной памятью, тягой к запойному чтению и прекрасным владением родным английским языком, каковое владение впоследствии переросло в литературный талант и ораторские незаурядные способности.

В феврале 1895 года Уинстон был выпущен из военного училища Сэндхёрста в звании кавалерийского лейтенанта, а полк, в который его зачислили, был гусарским полком. Кавалерия как род войск доживала тогда свой век, но пока ещё существовала и в бою что-то значила. Честолюбивому молодому лейтенанту не терпелось проявить себя на поле брани, однако, никаких войн Британия в тот год не вела. Зато войну вела Испания, она усмиряла на Кубе повстанцев, борющихся за независимость своего острова. Черчилль выпрашивает у командования отпуск, и на пару с другом-сослуживцем отправляется на Кубу в качестве… военного корреспондента. Перед отъездом он предложил такой вариант редакции газеты «Дэйли грэфик», и предложение было принято. Пять очерков с театра боевых действий испано-кубинской войны были опубликованы в газете, и оценены как редакцией, так и читателями положительно. Это была первая проба публицистического пера Уинстона Черчилля, притом проба вполне успешная. Владение пером в нём было, по-видимому, сродни божьему дару. На Кубе Черчилль приохотился к сигарам и к сиесте – короткому дневному сну. В двадцатилетнем, отметим это для себя, возрасте. 

*** 

Целыми и невредимыми друзья вернулись с Кубы, но долго прохлаждаться в Англии им не пришлось. Осенью 1896 года гусарский полк, в котором они служили, был передислоцирован в Индию. В мирное время гарнизонная служба в британской колониальной армии слишком уж обременительной не была, свободного времени у офицеров было в достатке. Черчилль использовал свой досуг очень разумно, он занялся самообразованием. По его запросу мать высылала ему из Англии необходимые книги, и он прилежно их штудировал. Книги были по истории, политике, экономике, философии, религии. Этот период определил в его дальнейшей жизни многое. Если бы не целый почти год, в течение которого он ликвидировал огромные пробелы в своих знаниях, неизвестно ещё, стал бы Уинстон Черчилль тем, кем он стал впоследствии. 

Продолжительный самообразовательный период (своего рода «мои университеты») Черчилля окончился новой поездкой в зону вооружённого конфликта. На этот раз далеко ехать или плыть не пришлось, конфликт случился здесь же, в Индии, в 1897 году восстало одно из племён в северо-восточной её части. Британская империя на то и была империей, чтобы огнём и мечом подавлять бунтующих аборигенов. В зону восстания были отправлены войска. Отправился туда и лейтенант Черчилль, и вновь не только как военный офицер, но и как военный корреспондент, на этот раз от газет «Дейли телеграф» и «Пионер».

Конфликт против ожидания оказался серьёзным, подавлять восстание пришлось большой кровью, в том числе и своей собственной, британской. Репортажи Черчилля, как и кубинские его репортажи, получились содержательными, а по форме ещё более профессиональными. После окончания компании Черчилль на их основании, но главное, на основании увиденного своими глазами, садится писать ни много ни мало, как книгу. Писательство становится одной из его главных страстей. Отныне он всегда что-то писал, а написанное им неизменно публиковалось и оценивалось, как правило, высоко. 

Книга вышла в 1898 году. Называлась она длинно «Повесть о малакандской полевой армии. Эпизод пограничной войны 1897 г.», и получилась немаленькой, в 300 страниц. Написана была ярко, убедительно, свидетельствовала о несомненном литературном таланте автора и о его способности видеть события глубоко, не ограничиваясь внешней их стороной. Об успехе книги лучше всего свидетельствовало второе её издание в 1899 году. Черчилль окончательно уверовал в свой литературный талант, а, уверовав, задумал написать беллетристическое произведение – роман.

Писал он всегда очень быстро. Роман под названием «Саврола» (это имя главного героя) вышел в свет в 1900 году, в нём было 345 страниц, а полученный от издательства гонорар составил 700 фунтов стерлингов, очень и очень немалая сумма. Позднее Черчилль оценивал этот свой единственный роман скептически. Критики также не обнаружили в нём больших достоинств, но читался он легко, и впоследствии не раз был переиздан. Жанр романа «Саврола» ‒ антиутопия, где явственно обозначились политические взгляды автора. Взгляды были остро направлены против коммунистических и социалистических идей. Непримиримым антикоммунистом и антисоциалистом Черчилль будет оставаться до конца своих дней.   

*** 

Один из следующих важных этапов большого пути нашего героя – Судан. Здесь уже несколько лет шла война местных племён против британского владычества. Война получила название восстания дервишей, и шла с переменным успехом, но к 1898 году восставшим удалось добиться успехов настолько больших, что ими был убит даже сам военный британский губернатор генерал Гордон. Это было уже из ряда вон, на покорение Судана была отправлена целая армия. Туда рвался и неугомонный Черчилль, но в этот раз ему пришлось изрядно попотеть, чтобы получить назначение в действующую армию. Генералы невзлюбили этого чересчур бойкого лейтенантика, вездесущего, пишущего в газеты, да притом пишущего не всегда приятные для генералов вещи. Знатность происхождения и высокие связи родителей добавляли неприязни к нему со стороны командиров. Всё же ему удалось причислиться к экспедиционной армии, при этом он, конечно, не забыл заручиться договором с газетой «Морнинг пост» о публикации его репортажей с полей сражений. А сражения были серьёзные, они происходили одно за другим, и лейтенант Черчилль принимал в них непосредственное боевое участие, описывая их затем и отправляя в газету свои очерки и репортажи.

Армия дервишей была многочисленна и воинственна, но не могла сравниться с регулярной британской армией по степени вооружённости, оснащённости и организованности.  Дервиши были предсказуемо разгромлены, Судан покорён и на какое-то время приведён к повиновению. Лейтенант Черчилль отплыл по Нилу в Каир, оттуда переправился в Англию, и сразу приступил к написанию книги о минувшей войне. Больше того, он решил, что станет свободным литератором, а для этого надо с армией распрощаться. Подал рапорт об отставке, и рапорт был немедленно удовлетворён. Теперь Уинстон Черчилль был отставным лейтенантом, но впереди у него было ещё много чего важного, связанного именно с армией.

В октябре 1899 года книга о суданской эпопее под названием «Речная война» (бои происходили в верховьях Нила) вышла в свет, причём,  в двух томах. Это было весьма серьёзное произведение, большой шаг вперёд по сравнению с «Пограничной войной». Черчилль подошёл к вопросу со всей присущей ему основательностью, он не просто описал войну и привёл своё мнение о ней, он сделал глубокое историческое исследование, рассмотрел проблему Судана и Египта, которые соседствовали друг с другом и оба были британской колонией. И предыдущая книга, и «Речная война», и все последовавшие за ними книги и отдельные публикации о военных конфликтах в колониях, все они писались с империалистических позиций, все говорили о праве Британии разделять и властвовать. Если Черчилль и порицал британские власти за что-то, то лишь за их неумелость, за недостаточную решимость, за упущенные колонизаторские возможности.  

Одновременно с выходом в свет «Речной войны» Черчилль предпринял первую попытку стать политиком. Для этого у него были все возможности: он был знатного происхождения, был отставным военным, имел большие родственные связи, приобрёл уже репутацию известного публициста и писателя, и, наконец, был свободен от службы и материально обеспечен. Отец его Рэндольф Черчилль (умер в 1895 году, когда Уинстону был 21 год)  в своё время  был многолетним членом консервативной партии, входил в состав её руководства, имел в ней авторитет, занимал посты в правительстве. Всё это играло Уинстону на руку для прохождения в парламент по спискам консерваторов. И всё же он потерпел поражение. Баллотируясь в одном из округов Лондона, произнеся много речей на предвыборных собраниях, он тем не менее уступил другому кандидату. Избиратели почему-то не оценили его дарований и его родословной. Забегая вперёд, скажем, что подобных поражений в его политической биографии будет не меньше, нежели триумфов. Впору было бы повесить нос и опустить руки.

Но тут подоспел очередной вооружённый конфликт в отдалённой колонии. Восстали буры, потомки голландских поселенцев в Южной Африке. Началась англо-бурская война, продолжавшаяся без малого четыре года. На эту войну Черчилль отправился уже не как офицер и по совместительству военный корреспондент, но только как военный корреспондент, то есть штатский журналист при армии. Однако, он постоянно забывал о своём штатском статусе, лихой гусарский лейтенант постоянно брал в нём верх. Это едва не стоило ему жизни. Во время одной из разведывательных вылазок, в которой он принял участие, Черчилль угодил в плен. Буры видели его активность во время боя, поэтому отвергли его ссылку на журналистский статус. Запросто могли и расстрелять, но решили оставить в качестве пленника или заложника. Черчиллю удалось бежать и даже выбраться с территории буров в соседний Мозамбик, откуда он морем приплыл на пароходе к своим. Побег из плена прославил его как героя и открыл ему путь в большую политику. Провалиться на выборах ему было теперь невозможно, и в 1900 году он становится членом парламента от партии тори. В том же году выходит его новая книга – естественно, об англо-бурской войне, и опять же в двух томах. Нашему герою в конце того года исполнилось всего лишь двадцать шесть лет…

Заметим для себя, что все войны, в которых в том или ином качестве до сих пор участвовал Черчилль – испано-кубинская, англо-малакандская (пограничная), англо-суданская, англо-бурская – все эти войны были войнами колониальными, в которых империализм жестоко подавлял народы, борющиеся за свою свободу…  

*** 

Уинстон Леонард Спенсер Черчилль умер в 1965 году через два месяца после того как ему исполнилось девяносто лет. Мы знаем ещё только двоих нобелевских лауреатов, доживших до таких мафусаиловых годов. Это Альберт Швейцер и Михаил Горбачёв, оба получили премию мира, первый в 1953 году, второй в 1990 году, первый вполне заслуженно, второй по сомнительным основаниям.  Черчилль родился, когда Российской Империей правил Александр «Освободитель», а умер, когда Советским Союзом правил Леонид Брежнев.

За семь без малого десятилетий своей бурной неуёмной деятельности Черчилль произнёс не поддающееся счёту число речей в парламенте, на предвыборных митингах, в кругу единомышленников, в студиях радио, в заграничных поездках. Опубликовал в газетах и журналах уйму статей на разные важные для Британии и лично для него темы. Написал и выпустил в свет полтора десятка книг, отдельные из них в нескольких томах, а одна («История второй мировой войны») аж в шести томах! Пять раз занимал различные министерские посты в правительстве Её, Его и вновь Её Величества. Прошёл через царствование шести (!) монархов: королевы Виктории, Эдуарда VII, Георга V, Эдуарда VIII, Георга VI и Елизаветы II. Дважды возглавлял правительство, первый раз – с 1940 по 1945 год, в самый трудный, самый острый, роковой период, когда судьба страны висела на волоске, и нужен был премьер-министр, не позволивший бы этому волоску оборваться. И вот с этой задачей Черчилль справился, как не справился бы никто другой.

С лета 1940 года и до лета 1941 года страна действительно висела на волоске. Самонадеянно объявив в сентябре 1939 году войну Германии, Британия и Франция в реальности не сделали ничего для её обуздания, зато развязали Гитлеру руки для атаки на самих себя. Как же, ведь он не нападал ни на Францию, ни на Англию, не объявлял им войны, это они захотели войны, они объявили её, вот и получите сэры и мсье! Хорошо известно и многократно описано падение Франции в июне 1940 года, а также поражение экспедиционного британского корпуса, большую часть которого удалось эвакуировать из Дюнкерка назад, в Англию. Причём, эвакуировать удалось только потому, что Гитлер остановил продвижение своих войск именно с целью позволить англичанам провести эвакуацию. Он тогда ещё надеялся договориться с Англией о полюбовном разделе сфер влияния в Европе и в мире. В эти дни Черчилль и стал премьер-министром, и показал себя с самой что ни на есть лучшей стороны. Сказать, что Англия под его руководством победила Германию, было бы сильным преувеличением, но Англия под его деятельным руководством активно сражалась, и внесла существенный вклад в общую победу союзников над Германией как государством и над нацизмом как идеологией.

*** 

Из произнесённых Черчиллем публичных речей три заслуживают быть названными историческими. Первая была произнесена в парламенте после завершения относительно удачной эвакуации британских солдат из Франции. Это была речь не премьер-министра, не политика и уж тем более не политикана, это была речь национального лидера, оказавшегося на своём посту в нужный для страны момент. Бойцовские качества и жёсткий неуступчивый характер Черчилля оказались здесь как нельзя кстати. Содержание речи и её главный посыл:  мы не уступим, не сдадимся, мы будем сражаться на всех полях и полянах, в рощах и лесах, в воздухе и на море, будем бить врага всеми своими силами, и если даже он сумеет высадиться на нашем острове, чего, разумеется, мы не допустим, мы и здесь будем сражаться за каждый посёлок, каждый город, каждую улицу, каждый дом…

Последний пассаж не был гиперболой, Гитлер самым серьёзным образом готовил операцию «Морской лев», высадку большого десанта на Британские острова. А предыдущее правительство Невиля Чемберлена самым серьёзным образом рассматривало вопрос о заключении с Гитлером мира на его, Гитлера, условиях. Дрогнуть и пойти на условия Гитлера у британских властей основания в общем-то были. Британия в те дни осталась против Германии один на один, не будучи, в отличие от Германии, к войне подготовленной. Европа практически вся была во власти нацистов, СССР находился с Германией в дружественных отношениях, а США, хотя и сочувствовали Англии, но вступать из-за неё в войну с Германией отнюдь не спешили. Напомним, что в конце концов не США объявили войну Германии и стали союзником Англии, нет, это Гитлер в декабре 1941 года объявил войну США. Сделал он это после нападения японцев на Пёрл-Харбор, посчитав, что вытянуть войну против японцев и одновременно против Германии США не под силу.  

Вторая историческая речь Черчилля была произнесена по британскому радио вечером 22 июня 1941 года. Не нужно разъяснять, что это был за день, что именно произошло в 4 часа утра этого дня. Черчилля разбудили и доложили ему о вторжении германских войск в СССР. Огромный камень свалился с его души, как только он узнал об этом. Он чуть не захлопал в ладоши от радости. Нет, в данном случае он не злорадствовал и не желал погибели Советской России. Он радовался тому, что теперь Гитлер будет воевать на два фронта, что у Англии теперь есть союзник, что теперь Англии станет немного, а может, и намного, легче. Эти его ожидания впоследствии оправдались.  Он велел приготовить к восьми часам вечера радиостудию для своего выступления.

Содержание и пафос его речи были следующие: все знают, как плохо он относился к коммунизму и коммунистам, и он не отказывается от своих антикоммунистических взглядов. Но сейчас мы оказались с коммунистическим СССР в одной лодке, причём эта лодка терпит серьёзное бедствие. Нам обоим угрожает хищник, какого ещё не видел свет. Против этого хищника хороши все средства, любой союзник в борьбе против него будет нам дорог. И мы встанем с русскими плечом к плечу против этого зверя, мы будем помогать России чем сможем, и тогда наша общая победа вскоре окажется явью.

В этой речи Черчилль оказался на государственной высоте, недоступной другим британским политическим деятелям. Ещё до начала войны, в конце 30-х годов, он единственный из членов правительства указывал на опасность, исходящую от гитлеровской Германии и определял степень этой опасности как более высокую, нежели опасность, исходящая от СССР. Будучи давнишним антикоммунистом, он сделался ещё большим антинацистом. Гитлер в его глазах и его речах представал сущим исчадием ада, каковым в общем-то и являлся.

Третья историческая речь Черчилля – знаменитая фултонская речь, произнесённая в марте 1946 года перед аудиторией университета города Фултон в США в качестве почётного университетского гостя. Речь была программной, хотя Черчилль к тому времени главой правительств уже не был, он был лишь депутатом парламента и политиком-ветераном. И тем не менее, эта речь определила многое в развитии международных отношений. Черчилль с горечью констатировал в ней, что Советский Союз разгромив германские войска и освободив от них восточную часть Европы, сам оккупировал эту часть, фактически создал в освобождённых странах марионеточные режимы, отгородился от остальной Европы, и теперь мир разделён надвое железным занавесом. Термин железный занавес прочно вошёл с тех пор в политический словарь, хотя историки утверждают, что вовсе не Черчилль является его автором, он был известен ещё в средние века. Не авторству Черчилля принадлежит также термин холодная война, но именно он в этой речи он стал её провозвестником и знаменосцем. 

***  

Живописью Черчилль начал заниматься от большого огорчения и от образовавшегося излишка свободного времени. Такое бывает: большое переживание рождает большое произведение искусства. В данном случае родилось большое увлечение искусством.

Увлечение живописью пришло к нему в самый, казалось бы, неподходящий момент, во время Первой мировой войны. При начале её Черчилль занимал пост Первого лорда адмиралтейства, по-нашему, военно-морского министра. В октябре 1914 года в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии вступила Турция. Черчиллю пришло в голову организовать против неё дерзкую операцию силами преимущественно военного флота – захватить полуостров Галлиполи и пролив Дарданеллы, войти в Мраморное море, а там прямой путь и на Стамбул, захват которого вывел бы Турцию из войны. Большинство военных подвергли такой план критике, но всё же его приняли и попытались осуществить.

Попытка эта окончилась тяжёлой, почти катастрофической, неудачей. Больше полугода в районе Дарданелл шли бои, погибло более 40 000 британский солдат и моряков, задействовано было до полумиллиона человек, потеряно полтора десятка военных судов, но результата так и не достигли. В конце концов к лету 1915 года было принято решение о прекращении операции и эвакуации войск. Черчилль как инициатор этой авантюры был отстранён от должности военно-морского министра. Уединившись в своём загородном имении, отгородившись на время от мира, он и обратился тогда к живописи.  

Существуют две версии обстоятельств, при которых он увлёкся живописью. По одной из версий, живописью увлекалась его свояченица, жена его брата Джона леди Гвендолин, на её работы Черчилль обратил внимание, заинтересовался ими, и в результате сам взял в руки палитру и кисти.  По другой версии, это произошло, когда его портрет писал известный в те годы художник Джон Лэвери. Вначале Черчилль просто позировал ему, потом стал задавать вопросы о его творчестве, о технике работы маслом, затем попросил разрешения самому нанести на холст мазок, и наконец стал брать у него уроки живописи. Обе эти версии вполне правдоподобны и не противоречат одна другой, а скорее дополняют друг друга. К этому можно добавить ещё тот факт, что живописью занималась, причём очень неплохо владела кистью, мать Уинстона леди Дженни Рэндольф Черчилль, но в молодом своём возрасте Уинстон её увлечения не перенял.

Писал Черчилль в основном пейзажи, причём не только родной своей Англии, он немало ездил по свету, немало видел, и немало увиденного переносил на холст. Портретов он не писал, утверждается, что несколько раз делал такие попытки, остался недоволен результатами, и решил, что это не его жанр. Своим увлечением он не кичился, не выставлял себя большим мэтром, часто был самокритичен. Одному художнику-любителю сказал примерно следующее: твои картины ничуть не хуже моих, но твои картины критики и публика оценивают только по их достоинствам, а мои картины оценивают по достоинствам их автора. Конечно, он имел в виду свою широкую известность как государственного и политического деятеля. При этом Черчилль, безусловно, скромничал, многие искусствоведы оценивали его работы как вполне профессиональные.

Манеру его живописи с некоторой долей условностей можно определить как постимпрессионизм. Во всяком случае, влияние импрессионистов на его стиль выглядит несомненным. Отдельные его работы близки к классицизму, но таких меньшинство. Успех его как живописца сомнению не подлежит. Если он выставлял ту или иную работу на продажу, причём подписав её часто вымышленным именем, такая работа неизменно находила своего покупателя, причём за весьма немалую сумму. В доходах от живописи он не нуждался, и цену за свои работы назначал не он, а картинные галереи или аукционисты, которым он передавал свои полотна на реализацию.  Многие полотна он передавал безвозмездно в дар какому-то музею или картинной галерее, много картин дарил родственникам, близким или просто симпатичным ему людям.

Искусствоведы никогда не обделяли вниманием Черчилля и плоды его творчества. Существует множество публикаций и даже отдельных книг, посвящённых ему как живописцу. Да и сам Черчилль в качестве публициста не обошёл такую тему как своё занятие живописью, написал книжечку под названием «Занятие живописью как времяпровождение». После его смерти младшая его дочь Мэри написала и издала книгу «Уинстон Черчилль. Его жизнь в качестве художника». Надо ли говорить, что все подобные книги пользовались читательским вниманием, как и всё, что имело отношение к этой исторической фигуре. Увлечение живописью он пронёс через всю свою жизнь, вплоть до того времени, когда по старости и дряхлости уже не мог держать кисть и палитру в руках. 

*** 

Осенью 1953 года Нобелевский комитет заседал, чтобы избрать лауреата премии по литературе за этот год. Из номинированных кандидатов ко дню заседания остались лишь двое, Эрнест Хемингуэй и Уинстон Черчилль. Предстояло выбрать из этих двоих. Странноватый выбор, не правда ли? Литератором Черчилля назвать, конечно, было можно, но к беллетристике, то есть, к литературному художеству, он имел лишь косвенное отношение. Тем не менее, он был номинирован, премию получил, лауреатом был провозглашён. Поклонники Хемингуэя были удивлены таким противопоставлением и огорчены. Впрочем, огорчение их продлилось не слишком долго, в следующем 1954 году свою премию получил и Хемингуэй.

Формулировка Нобелевского комитета в обоснование своего решения была витиеватой:

«За мастерство исторического и биографического описания, а также за блестящее ораторское искусство в защиту возвышающих человеческих ценностей».

Мастерство описания, это, конечно, неплохо, хотя в литературе желательно «повествование», а вот «блестящее ораторское искусство», это было чем-то совсем новым. Приравнять ораторство к литературе, да притом увенчать его самой престижной литературной премией…  Заметим также, что ораторствовал Черчилль исключительно по политическим вопросам, а это к литературе имеет отношение совсем уже малое. Разумеется, Нобелевскому комитету было тогда виднее, как распорядиться своими полномочиями и своим премиальным фондом.

Из формулировки постановления комитета следует, что премию Черчилль получил по совокупности своих литературных и окололитературных деяний за все годы активной его жизни. Однако, неофициально поясняли, что побудительным мотивом к присуждению премии, своего рода каплей, переполнившей чашу восторженных чувств комитета, стал выход в свет шеститомника «История Второй Мировой войны». Шеститомник выходил из печати последовательно с 1948 по 1953 год, а писался в период, когда у отставленного от поста премьер-министра Черчилля образовалось свободное время. Без всяких натяжек и оговорок этот труд можно отнести к выдающимся произведениям историко-публицистического жанра с большой примесью мемуаристики. В нашей стране он был издан  лишь во время перестройки, в 1991 году. Правда, в русском переводе он  уместился в три тома против шести на языке оригинала. Несомненно, исходный вариант подвергся сокращению и адаптации, но большинство достоинств оригинала российские издатели сумели сохранить. Позднее он переиздавался в России ещё несколько раз.

Автор данных строк какое-то время владел этим трёхтомником, детально его проштудировал, и может с полным правом свидетельствовать: сей труд действительно заслуживает самой высокой оценки, а уж Нобелевской или какой другой премии, решать распорядителям этих премий. Жаль, не было возможности сравнить советский и британский варианты,  можно только предположить, что сокращениям в первую очередь подверглись похвалы в адрес англо-американского руководства тех лет и порицания военного и политического характера в адрес советского руководства.  

Объём шести фолиантов заставляет предположить, что автор проделал поистине титаническую работу, притом за весьма короткий срок. Заблуждаться на этот счёт не следует. На Черчилля работал целый штат секретарей, архивистов, стенографистов, редакторов, корректоров и прочих порученцев. С тех пор как он в первый раз стал членом парламента, он уже мало что делал своими руками, во всяком случае, то, что касалось начальной черновой работы. «Историю Второй Мировой войны» он вообще не писал в прямом смысле этого слова, он надиктовывал текст стенографисту, предварительно ознакомившись с подобранным ему материалом. Исключения составляли пассажи, где он излагал свои собственные впечатления, воспоминания, мысли по поводу тех или иных событий, участником которых он был. Всё это не умаляет достоинств созданной им и его коллективом шеститомной «Истории Второй Мировой войны», как бы мы ни относились к самому Черчиллю и методам его литературной работы.  

***

Укоренившийся в сознании наших современников внешний облик Черчилля – это пожилой джентльмен с брюзгливо-насмешливым выражением породистого лица, при галстуке-бабочке, с сигарой в зубах или в руке, в другой руке бокал, в котором коньяк или  другой крепкий напиток. Мало кто сомневается в том, что он был выпивохой и заядлым курильщиком. Эти слухи сильно преувеличены. Черчилль был гурманом, но ни обжорой, ни выпивохой он не был, как не был усердным курильщиком, тем более, что сигары курят, не вдыхая табачный дым лёгкими. Близко знавшие его люди утверждают, что сигару и коньяк в бокале он выбрал в качестве своего фирменного образа, как Сталин выбрал большие усы и трубку, как Ленин выбрал усики, бородку клинышком и жилетку, как Маоцзедун выбрал военный китель и мягкое кепи, как в конце концов Чарли Чаплин выбрал огромные, не по размеру, штиблеты, мешковатые штаны, усики щёточкой и котелок. Сигара Черчилля чаще всего не была подожжена и раскурена, а виски или коньяк так и плескались в бокале не выпитыми на протяжении всей беседы или фотосессии.

Зато непритворным был другой его образ ‒ убеждённого антисоциалиста, антикоммуниста и русофоба. Даже к царской, дофевральской, России он относился с презрением и подозрением, а уж советская власть после Октябрьской революции была ему поперёк горла. Читаешь его филиппики против раннего СССР, и просто диву даёшься, какой ненавистью он клокотал. «Это всё придумал Черчилль в восемнадцатом году», ‒ пел Владимир Высоцкий о каких-то наших неурядицах, иронизируя по поводу черчиллевских козней и происков. Высоцкий не сильно преувеличивал. Черчилль действительно придумывал против нас много «санкций», и многие из них были действительно осуществлены. Удачи они ему не принесли. Советская Россия только вырастала и крепла на всём протяжении его жизни и карьеры на государственном британском поприще. И от Антанты она отбилась, и индустриализацию провела, и Гитлера победила, и половину Европы в свой лагерь перетянула, и атомную бомбу создала, и космической державой сделалась, и всё это  – о, ужас! – прямо на его глазах.

Можно представить, как мучился этот сильный духом, мужественный человек, какие нравственные страдания он испытал накануне переселения в лучший мир, находясь уже в очень и очень преклонном возрасте. Ангелы на небесах, будем надеяться, его утешили как сумели.