Что такое ювенальная юстиция

Уважаемый Алексей!

Если словосочетание «ювенальная юстиция» использовалось бы просто для обозначения любой практики юридического обеспечения прав и защиты ребёнка, то, безусловно, реакция на него, подобная той, что имеет место в России и, в частности, в Русской Православной Церкви, была бы излишней.

Но, к сожалению, это не так. Ювенальная юстиция - это понятие с уже сложившимся наполнением. Мы не можем использовать эту словесную конструкцию, понимая под ней то, что нам захочется. Если бы мы хотели создать что-то исключительно своё, было бы разумно подобрать этому и другое название. Введя в оборот именно «ювенальную юстицию», мы неизбежно будем вынуждены впустить в общественное сознание и те смыслы, что оно несёт в уже сложившемся словоупотреблении.

Ключевых моментов тут два. Первый: система ювенальной юстиции включает в себя довольно широкую совокупность как собственно правовых, так и сопутствующих им правообеспечивающих механизмов (медико-социальных, психолого-педагогических  и т.п.), реализуемых системой как государственных, так и негосударственных учреждений. Это огромный смысловой пласт, который простирается далеко за рамки собственно права. В организационном плане к ювенальной юстиции причастны не только государственные органы, но и некая, не очень определимая общественность.

Необходимость собственно правовой защиты ребёнка понимают все. Настораживает именно то, что прилагается к этой защите, а прилагаются довольно конкретные системы координат, позволяющие определять, нужна такая защита или нет. И эту систему координат на практике несут как раз негосударственные образования, контролировать которые у государства не всегда получается.

Мы могли бы тешить себя надеждой, что эти общественные пристройки к ювенальной юстиции будут исходить из ценностей российской культуры, например, Православия, если бы не вторая ключевая особенность ювенальной юстиции, а именно - её интернациональность. Ювенальная юстиция в той или иной стране - это часть общей системы. Соответственно, и организации обеспечивающие стабильность ювенальной практики, как правило, международные - все идеологи, методисты, консультанты и т.п находятся в едином, наднациональном семантическом поле. Введём у себя ювенальную юстицию, - подключимся к этому смысловому массиву, и будем питаться его духом. А доброкачественность этого духа весьма сомнительна.

То, что у нас в России есть сегодня, потому и не является ювенальной юстицией, что не отвечает этим ключевым характеристикам. Практика комиссий по делам несовершеннолетних  не подразумевает никакой сопутствующей ей жёсткой системы смыслов. Это просто разбор конкретных случаев. Да, разбор часто недолжный и осуществляемый недолжными людьми. В этом несовершенство того, что у нас сейчас есть. Но в этом - и наша защита. Семья и дети пока ещё не находятся под прессингом одной, «единственно верной» идеологии. Мы ещё можем пока быть разными, или, иначе говоря, быть самими собой. Кто-то неизбежно более плох, кто-то более хорош. Но с введением ювенальной юстиции, нас будут выстраивать в одну линию - в ту, которая задаётся идеологией, сопутствующей практике правоприменения, которая уже обкатана в «цивилизованной» Европе. Ювенальная юстиция - это одно из орудий, несущих нам эту «цивилизацию».

Если смотреть на документы, в частности, на ту же Конвенцию о правах ребёнка, то при беглом просмотре эту идеологию можно и не заметить. Можно даже считать, что её там нет, поскольку Конвенция, безусловно, содержит массу правильных слов, например, что семья - это «основная ячейка общества и естественная среда для роста и благополучия всех ее членов и особенно детей». Но для чего используются эти слова? Мы знаем, что ООН - это политическое образование. Следовательно, Конвенция о правах ребёнка - политический документ. Как любой политический документ, она выражает чьи-то интересы. Чьи же? Детей всего мира? Считать так было бы слишком наивно. Мы знаем, что в ООН голос одних стран значим более, чем голос других. Это отражается и на уровне принимаемых документов. Следовательно, подобного рода конвенции выражают интересы именно этой группы стран. Содержание документа, его предмет - большого значения здесь не имеет. Даже если он посвящён столь волнующему наши души вопросу, как права детей, для политика он, инструмент политического воздействия, и только. Настоящий политик умеет абстрагироваться от своей души, иначе он не был бы политиком. Мы должны смотреть на Конвенцию о правах ребёнка без всяких иллюзий. Хорошие слова нужны для того, чтобы документ был принят, а работать он будет в части совсем других статей.

Конвенция закрепляет возможность изъятия ребёнка из семьи. Статья 9. п.1: «Государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка. Такое определение может оказаться необходимым в том или ином конкретном случае, например, когда родители жестоко обращаются с ребенком или не заботятся о нем...».

Статья 19 п.1: «Государства-участники принимают все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление, со стороны родителей, законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о ребенке.»

Понятие «заботы» не раскрывается. Понятие насилия также. Декларируются права ребёнка на самостоятельное формирование и выражение собственных взглядов (ст.12), на поиск и получение необходимой для этого информации (ст.13), на защиту от вторжения в его личную жизнь (ст.16), при этом субъектом прав является именно ребёнок. То есть, может быть установлено, что деятельность родителей препятствует реализации этих прав, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Родительское право описано в этом документе в очень скользкой формулировке. Ст. 14 п. 2: «Государства-участники уважают права и обязанности родителей и в соответствующих случаях законных опекунов руководить ребенком в осуществлении его права методом, согласующимся с развивающимися способностями ребенка».  Кто будет решать, согласуется ли конкретный метод родительского воспитания с развивающимися способностями? Работает ли данный метод на осуществление прав ребёнка или препятствует им? Как только кто-то, чья компетентность для этого будет считаться достаточной, обнаружит порочность метода, то родители рискуют лишиться права на воспитание, а то и на самого ребёнка. Этот субъект, компетентный более, чем родители, и есть - ювенальная юстиция. И оценивать семейную практику воспитания она будет путём формального её сопоставления с установками на «цивилизованость». Мы знаем, насколько либеральны могут ныне быть подобные установки.

Также в Конвенции присутствуют и другие инструменты вторжения в традиционные формы культуры. Это - здравоохранение и школа. Статья 24 обеспечивает ребёнку право на доступ к системе здравоохранения, которая, помимо прочих очень хороших вещей, подразумевает и п. 2 f: «развитие просветительной работы и услуг в области профилактической медицинской помощи и планирования размера семьи». Мы знаем, как подобные пункты используется для навязывания детям сексуального просвещения.

Аналогичная ситуация и со школой. Школа обеспечивает право ребёнка на образование, а содержание образование может сильно отличаться от того, что является допустимым по мнению родителей. Однако ограничения, накладываемые родителями на получение информации в школе, в соответствии с Конвенцией, могут трактоваться как нарушения прав детей.

В этих условиях ювенальная юстиция становится надзорным органом, обеспечивающим формирование детского сознания в соответствии с заданными установками. Какими? По-преимуществу, либеральными, направленными на раскрепощение человека, развитие его в самодостаточную, ни от кого не зависящую и ни с кем не связанную социальную единицу, на каких строится и будет строиться мир тотального потребительства. Кем заданными? Теми, кто инициировал все эти процессы, кто получает максимальные доходы от продаж. Именно они имеют возможность проводить в своих интересах документы через юридическую машину ООН. Именно они патронируют мировую систему ювенальной юстиции.

Неужели не стоит попытаться сорвать их планы и не пустить ювенальную юстицию в Россию, а свою заботу о наших детях выразить с помощью других категорий, в которые вложить именно наше видение правовой защиты детей?!

Андрей Карпов,
редактор "Культуролога"