Русская душа

Российская душа и духовность в рефлексиях русской литературы и русской религиозной философии.

"Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но и то, что Бог думает о ней в вечности", писал Владимир Соловьев. Русские свое представление о русской нации связывали с русской душой и духовностью.

О русской душе, русской жизни, русской манере страдать, бунтовать, любить, о необузданной, неукротимой, богатырской, молодецкой, шальной, забубенной русской удали – том фантастическом духовном мире, в котором почти неправдоподобно сплетены несовместимые качества этого могучего лихого племени написаны горы книг, как и о том, что русский человек приемлет все европейские культуры и всю историю Европы, ибо «нам внятно все: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений»( А.Блок.)

  «Удрученный ношей крестной

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил благословляя», - восклицал Ф.Тютчев

Суть русского характера отражают и пятеро Карамазовых, и штабс-капитан, говорящий: «Вы, сударь, не презирайте меня: В России пьяные люди у нас самые добрые, самые добрые у нас и самые пьяные». 

На границе духовных миров Европы, Азии и России кристаллизовалась, проблематизировалась и провоцировалась русскость, огромная напряженная страстность русской культуры в поисках собственного основания в сопряжении разных своих полюсов, требовавших от русских быть " европейцем в квадрате, воспринимать европейское как свое и чужое». Русско-российское – не сумма притягательно прекрасных и отвратительных проявлений, а некое живое противоречие характера истории жизни народа, его парадоксальных самоотрицаний, в которых присутствует и пережитки патриархальщины, гражданская незрелость, неразвитость, дикость и косность, а также идеи ухода от мира, самоотречение, удаление от житейских забот, помогавших народу переносить его лишения "взглянуть с доброй всепрощающей усмешкой на своих мучителей, которых он, отвлекаясь от ненавистных ему взглядов и действий, готов даже пожалеть». 

Именно поэтому любовью-горечью, любовью–ненавистью," странною любовью" любили Россию и Лермонтов, и Пушкин, которого «черт догадал родиться в России с умом и талантом», и Гоголь, воспевающий «Русь-тройку», несущую вперед бричку с жуликом Чичиковым, и Салтыков-Щедрин, и И.Бунин («Деревня»), и Чехов(«Мужики»,"В овраге»), и Глеб Успенский, и даже В.Ленин с его грубо идеологической, прямолинейной статьей «О национальной гордости великороссов» (с идеей о двух культурах). 

Типичный образец всего русского – это и ухарь купец Никитина, и Стенька Разин из песни Д.Садовникова «Из-за острова на стрежень», и умный удачливый Иванушка-дурачок, и лентяй Емеля. Русская душа живет в полотнах Левитана, Саврасова, Венецианова, Васильева, Мартынова. 

«Неприятное восхваление своей национальности … не может увлечь русских», писал великий русский историк С.М.Соловьев в «Истории России с древнейших времен». 

Огромная широта русских песен вырастала из социальной тесноты. Герцен, читая Радищева, выделяет: «Извозчик мой затянул песню, по обыкновению заунывную. Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть нечто скорбь душевную означающее. Все почти голоса таких песен тону мягкого. На сем музыкальном расположении народного ума умей учреждать бразды правлении. В нем найдешь образование души нашего народа. Посмотри на русского,найдешь его задумчивым. Если захочет разогнать скуку, или, как он сам называет, захочет повеселиться – в кабак. Бурлак, идущий повеся голову в кабак и возвращающийся обагренный кровью,отоплеух, много может решить доселе гадательного в истории российской». 

В русской душе соединяется и «неистребимая, неистовая, аввакумовская сила, которую нельзя ни согнуть, ни сломать» и «душа – тысячелетняя раба, извратившая занесенные с Запада свободолюбивые идеи»(Гроссман). 

Анализируя историческую коллективную индивидуальность в работе «Философия истории», Л. П. Карсавин отмечал: «Ни территория, ни государственная принадлежность, ни кровь и антропологический тип, ни быт, ни даже язык сами собой не являются признаками, отличающими представителя одной нации от представителя другой, так «по крови» Александр III и Николай II больше немцы, чем русские…но и по внешнему виду, по характеру – типично русские люди.Национально-русскими чертами являются и чрезмерная деликатность и лукавство, связанное с ней, и пассивная покорность судьбе у Николая II». 

Семен Людвигович Франк - еврей по крови, создатель первого немецкого университета в Поволжье, один из родоначальников русской религиозной философии, высланный Дзержинским из России был типично русским человеком. Прав был В. Розанов, когда писал: «Я вовсе не верю во вражду евреев ко всем народам. В темноте, в ночи, не знаем – я наблюдал удивительную рачительную любовь евреев к русскому человеку и русской земле». Обоих царей и великого философа объединяла российская духовность и душа. 

Духовность, пожалуй, самая универсальная общечеловеческая ценность, дающая смысл и цель жизни каждой национальной культуры. Она является своеобразным генофондом, благодаря которому обеспечивается воспроизводство жизнеспособных социальных систем. Духовность – это некая незримая субстанция, метафизическое основание логического и онтологического в бытии культуры, тот корень, из которого вырастает человеческая личность, и фундамент, на котором строится человеческое общество. Российская духовность в свете национальной русской традиции – это флюид божественной Любви, связывающий Творца и его творение. Это жизнь человека с позиций идеалов ИСТИНЫ, ЛЮБВИ, ДОБРА И КРАСОТЫ. 

В «Автобиографическом письме» Вяч. Иванова во время его пребывания в Германии читаем: "Как только я очутился за рубежом, забродили во мне искания мистического характера, и пробудилась потребность осознать Россию в ее идее. Я принялся изучать Вл. Соловьева и Хомякова. По отношению же к германству сразу и навсегда определились мои притяжения и отталкивания, грани любви и ненависти. Я упивался многотомным Гете, с любовью углублялся в Шопенгауэра, ничего не знал на свете усладительнее духовно-содержательнее немецкой классической музыки и отчетливо видел общую фокусировку, надутое безвкусие и обезличивающую силу новейшей немецкой культуры, мещанство духа, в которое выродилась протестантская мысль, стоящая передо мною в лице тюбингенца и Штраусова друга – Целера, наконец, протестантски-националистическую фальсификацию истории. С недоумением я наблюдал, что государственность может служить источником высочайшего пафоса даже для столь свободного и свободолюбивого человека, как Моммзен, но истинным талантам старого поколения я многое прощал, как и самому Трейчке я прощал его крайний шовинизм за подлинный жар его благородного красноречия. Зато самодовольный и все же ненасыщенный национализм последнего чекана, который кишел и шипел вокруг клубами крупных и мелких змей, мне был отвратителен». 

В «Записях неопубликованного «Берлинского Дневника от 04 марта 1888 года» В.Иванов следующим образом рассуждает об особенностях русского духа: «Достоевский и Толстой – два типичные выразители русского духа. В нашем народе можно заметить это двойственное течение мысли. Но в обоих и много общего. И если это общее – национальная черта нашего ума. Мы мудрейший народ в мире… Полнота человечности проявилась наиболее в грехах. Из новых народов к ней наиболее способны русские. У немцев всякая работа мысли стремится перейти в науку, у нас – в жизнь. В этом сущность нашего реализма, который не исключает идеального и стоит в противоположности с ним.Несмотря на специализацию теперешних немцев, стремление к синтезу свойственно германскому уму. Русский ум мало ценит синтез для синтеза, но хочет синтеза для оплодотворения жизни». 

Русскую народную стихию всегда отличало «высокое начало единства, которое лежит основою всей нашей народной силы, восторжествовавшей над нашим мыслительным раздвоением»,-писал А.С.Хомяков: «Нет русский народ не просто материал, а духовная сущность самостоятельная не содержать в себе зачатков, отличающих ее от всех других и назначенных, чтобы пополнить или обогатить все другие». 

К.С.Аксаков, говоря об уникальной восприимчивости русского народа, замечал: «Внешняя правда – Государству, внутренняя правда –Земле, свобода действий и закона – царю, Свобода мнений – народу». 

Н.Бердяев уверен: «В типической русской душе есть много простоты, прямоты и бесхитренности, ей чужда всякая аффектация, всякий взвинченный пафос, всякий аристократический гонор, всякий жест. Эта душа – легко опускающаяся, грешащая, кающаяся и до болезненности сознающая свое ничтожество перед лицом Божьим. В ней есть какой-то особый, совсем не западный демократизм на религиозной почве, жажда спасения всем народом. Все остается в глубине у русского народа, и он не умеет себя пластически-благообразно выявить. В русском человеке нет такой подтянутости, организованности души, закона личности, он не вытягивается вверх, в складе его души нет ничего готического. Ждет русский человек, что сам Бог организует его душу и устроит его Жизнь. В самых высших своих проявлениях русская душа – странническая, ищущая Града не здешнего и жаждущая его сошествия с неба. Русский народ в своих низах погружен в хаотическую, языческую еще земляную стихию, а на вершинах своих живет а апокалиптических чаяниях, жаждет абсолютного и не мирится ни с чем относительным». 

Как и П.Флоренский, Шпет, Франк, Лосский и Булгаков, Бердяев обращает внимание на то, что русский человек мало способен к презрению. Он не любит давать чувствовать другому человеку, что тот ниже его. Русский человек горд своим смирением. «Русская душа распластывается перед Богом... Русская душа отдает себя церковному коллективизму, всегда связанному для нее с русской землей». 

Андрей Белый верно подметил: «Душа народа во время войны есть его тыл, от которого многое зависит». Н. Бердяев многократно подчеркивал, что русским «особенно противен этот немецкий формалистический пафос, это желание все привнести в порядок и устроить». 

«Немец чувствует себя свободным лишь в казарме…В понимании свободы мы никогда с немцами не сговоримся…В германском духе нет безграничности, - это в своем роде великий и глубокий дух, но ограниченный, отмеренный дух, в нем нет славянской безмерности и безграничности…Германец менее всего способен к покаянию… Повсюду германизм, одержимый идеей своей исключительной культурной миссии, несет свою замкнуто-европейскую и замкнуто-германскую культуру, ничем не обогащаясь, никого и ничего в мире не признавая… И эти притязания германского централизма являются великим препятствием на путях соединения Востока и Запада, т.е. решения основной задачи всемирной истории….Немцы не довольствуются инстинктивным презрением к другим расам и народам, они хотят презирать на научном основании, презирать упорядоченно, организованно и дисциплинированно. Немецкая самоуверенность всегда педантическая и методологически обоснованная.. Мы, русские, должны противопоставить ей свой дух, свою религию, свои чаяния… В русском духе заключен большой христианский универсализм, большее признание всех и всего в  мире». 

Особенность русской души Вл. Соловьев видел в Русской Идее – выполнении сердцем и душой миссии бросить свои национальные силы на осуществление вселенского единства человеческого рода. Подлинно русская душа, считал В.С.Соловьев, должна покаяться и отречься от национального эгоизма. Будущность человечества есть «вселенское братство, исходящее от вселенского Отечества чрез непрестанное моральное и социальное сыновство». 

И. Серерянин был убежден: «Родиться русским слишком мало, Им надо быть, им надо стать». 

Антиномии русского национального характера особенно отчетливо выкристаллизовались после Куликовской битвы, когда русские стали успевать одновременно создавать свое новое государство, бороться за национальную независимость, осваивать новые территории, новые виды ремесел, новые формы хозяйства, строить города, создавать национальное искусство, новые формы религиозной жизни, воевать и побеждать на всех фронтах. Отсутствие сил для истребительных войн на огромных просторах, привычка к сосуществованию с другими племенами, народный характер колонизации воспитали в русской душе уважительное отношение к другим народам. 

Может быть именно поэтому «западные народы не терпят русского своеобразия» и, как замечал И.Ильин, «испытывают русское государство как плотину для торгового, языкового и завоевательного распространения. Запад собирается разделить всеединый российский «веник » на прутики и переломать их поодиночке, при этом ссылаясь на великий принцип «свободы». 

Русский народ с одинаковым основанием можно охарактеризовать «как народ государственно-деспотический и анархически-свободолюбивый, как народ склонный к национализму и национальному самомнению, и народ универсального духа, более всех способный к всечеловечности, жестокий и необычайно человечный, склонный причинять страдание и до болезненности сострадательный. Эта противоречивость создана всей русской историей». 

Особую роль в становлении русского Духа сыграла Русская Идея, которая, по мнению И.А.Ильина, является духовным, идеологическим, нравственным, социальным и экономическим стимулом для восстановления и укрепления межнационального мира. Русская идея – это созерцание сердцем и душой. 

«Когда русский человек верует, то он верует не волею и умом, а огнем сердца. Русская идея есть идея сердца. Она утверждает, что главное в жизни есть Любовь, и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа». 

В русской идее «фиксируется сила русской души и русской истории. В основе всей русской культуры лежит живая очевидность сердца… Сердцу нельзя приказать любить, его можно зажечь любовью сердца… Русского человека таким сделали два Божьих дара – история и природа. Мы Западу не ученики и не учителя. Мы ученики Богу и учителя самим себе». 

Зарождение русской идеи связывают с именем псковского инока Филофея, который в своем послании Великому князю Московскому Василию писал: «Два Рима пали. А третий стоит, а четвертому – не бывать». Отсюда пошло выражение: «Москва – третий Рим». Эту идею потом постоянно трансформировали П.Чаадаев, В.Одоевский, Н.Данилевский, К.Леонтьев и др. 

Молодой русский суперэтнос, по Гумилеву, пассонарен и находится в акматической фазе развития, он наделен преизбытком пассионарной энергиии и поэтому расселился на гигантских пространственно-географических масштабах, сопоставимых с планетарными, поэтому был занят не геополитическими и социально-экономическими исканиями, а поисками космического смысла предельных социально-экологических, нравственных оснований социального бытия через Русскую идею и русский космизм  как вселенское обоснование русской идеи. 

Раскрывая суть русской духовности в сфере рефлексии русской идеи, С.Франк подчеркивал: "Русская философия в гораздо большей степени нежели западно-европейская является именно мировоззренческой теорией, - ее суть и основная цель никогда не лежат в области чисто теоретического, беспристрастного познания мира, но всегда – в религиозно- эмоциональном толковании жизни, и она, таким образом, может быть понята именно с этой точки зрения, посредством углубления в ее религиозно - мировоззренческие корни» . 

Русская религиозная философия говорит о свободе русского духа как о величайшем призвании, о духовном росте, о творческом снисхождении и Любви как источнике жизни. В процессе творческого созидания происходит духовный рост и свобода духа, духовное совершенствование. 

Об особых путях развития России как Евразии на основах православия, идеократической государственности и культуре как симфонической личности говорили евразийцы - П.Савицкий, П. Сувчинский, богослов Г.Флоровский, лингвист Н.Трубецкой, Н.Алексеев, Г.Вернадский, Л.Карсавин. Пройдя через Покаяние и самопознание к реализации собственной сущности, Россия благодаря православию создаст новое духовное общество, связанное с Богом, выработает согласие с собственной сущностью. В работах «Путь духовного обновления»(1935) и «Путь к очевидности»(1957) И.Ильин утверждал: «Наше время ни в чем так не нуждается, как в духовной очевидности». 

Именно поэтому большинство русских писателей и философов отличительной особенностью русской души и духовности считали живую ответственную совесть и смирение. Еще Петр Великий поднимал кубок «За учителей наших», «За уважение к врагу и смирение в победе». И большинство русских писателей и философов сходились во мнении с Г.Федотовым, что «Россия – не нация, но целый мир. Не разрешив своего пр извания, сверхнационального, она погибнет - как Россия». 

Безусловно стоит прислушаться к этому мнению. В указанном направлении размышляли о русской душе и духовности С.Булгаков, П.Флоренский, Л.Шестов, отмечавшие наличие урусского народа, также как и у еврейского, мессианского сознания, бесконечной жажды самопознания и, особенно, космизма, как вселенского обоснования русской идеи. 

Безусловно сложность и противоречивость русской души связана с тем, что Россия всегда была перекрестком двух типов цивилизаций- Запада и Востока, а кроме того, как справедливо подметил Н.Бердяев: « Душа народа была сформирована православной церковью, но в то же время в русской душе силен элемент первобытно стихийного язычества, который вошел в русское христианство. В русском народе можно найти много противоречивых свойств: деспотизм и вольность, гипертрофию государства и анархизм, образование и искание правды, обостренное сознание личности и безличный коллективизм, эсхатологически- мессианскую религиозность и внешнее благочестие, рабство и бунт». 

В русской душе всегда жила идея Вселенского единства в Боге и божественной благодати. Анализируя сущность Бога в любви, русская духовность и душа интуитивно воспроизводили максиму божественной любви, восхищенно воспринимая ее жертвенный альтруистический смысл. 

Максимализм русской души находит воплощение в иконе, в русском храме. Луковичные купола русских храмов «горят» в жертвенной любви к Богу, завораживая душу. 

Загадочная «русская душа» оживает не только в пушкинской строке из поэмы «Руслан и Людмила»: "Там русский дух, там Русью пахнет», но и в русском слове «Семья», означающем «Семь--Я», матрично воспроизводящем структуру русской общности, благоговейное, сострадательное отношение к самому младшему члену семьи своего народа , а также в русском народном богатыре, стоящем на перепутье перед камнем и выбирающем не славу и богатство, а смерть ради жажды познания ее причины и перешагнувшего через смерть в новую жизнь ради ее обновления. 

В работе « Русский национальный идеал» В.Соловьев упоминал отмеченные еще Ф.М.Достоевским такие национальные черты русского характера как миролюбие, кротость, смирение, жажду духовного равенства, всеобъемлющего, всеединяющего, всепримиряющего русского и христианского идеала, личную нравственность, нопрежде всего – заботу об общем благе». 

Русская душа и духовность живут и в русской литературе, в иконе, и в архитектуре, музыке, театре, балете, кино, философии, в русской науке и технике, в плеяде выдающихся ученых, совершивших революционный переворот - в Ломоносове, Менделееве, Бутлерове, Сеченове, Мечникове, Докучаеве, Бехтереве, Введенском, Ухтомском, Вернадском, Флоренском, Рерихе, Петровском, Лобачевском, доказавших, что"может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать"(Ломоносов). В их творениях и деяниях живет русская душа, которая, по словам С.Франка «как единство и целостность душевной жизни вовсе не есть что-то далекое, таиственное, недостижимое для нас. Напротив, она есть самое близкое и доступное нам. В каждое мгновение нашей жизни мы сознаем ее… мы есмы она, хотя и редко замечаем и знаем ее». 

Русская душа это философский камень русской духовности, «начала» нашего духовного мира, его составляющие первоэлементы, его первоматерия и символ потенциальных возможностей открывающих горизонты мудрости и опыта для будущих поколений. 

И чтобы стать настоящим русским, как говорил Достоевский, значит«стремиться внести примирения в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловеческой и всесоединяющей,вместить в нее с братской любовью всех наших братьев, а в конце концов,может быть и изречь окончательно слово общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангелическому закону».

Доклад прочитан на 1-м съезде соотечественников Германии (Кёльн, 9-10 июня 2007 г.)