Мой приятель Джон Сильвер, или Нужен ли пирату друг?

«Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книжки ты в детстве читал».

Владимир Высоцкий

Всем, кто когда-нибудь работал или жил с подростками, известно, что они отправляются в путешествие. Кто-то на Луну или на Марс, кто-то в неведомые страны, кто-то в соседний подъезд, где им не менее интересно. Большинство потом возвращается, через пару лет или побольше. Иногда путешествие оказывается опасным, иногда - с риском для жизни. И, может быть, нам, взрослым, вместо того, чтобы делать вид, что мы этих путешествий не замечаем, отвергаем, осуждаем, лучше к ним готовить наших детей?

Один из способов подготовиться к этому «путешествию» - чтение «нужных книг». Но как сделать так, чтобы ребенок книгой заинтересовался?  Что важно для подростка? Прежде всего – он сам, поиск своего «я».  Какой я? Вот таким я быть не хочу. А каким хочу? Каждый ищет свои ориентиры и авторитеты, иногда неосознанно. Когда-то была такая формулировка: «делать жизнь с кого?» Для современного поколения, наверное, ближе: «не делать жизнь ни с кого» или «делать жизнь не с кого».  И все-таки они ищут авторитеты и иногда… не находят. Или находят, но какие-то странные (на наш взгляд). А чему тут удивляться? Такие вокруг герои: сильный и ловкий Человек-Паук, который всех побеждает, очаровательные пираты, успешные бандиты, всемогущие властители-колдуны. Очарование зла! Трудно против него устоять, если ты хочешь быть сильным, успешным, независимым, а главное – ярким и непохожим на других.  «Гуляй, братва! Все можно! Все разрешается!»- весело восклицает один  персонаж, заманивая детей сладостями. И они радостно едят отравленные конфеты, забыв, что их дал Бармалей.

  Ведь если злодей некрасивый, глупый или просто противный, его легко отвергнуть, а если – красивый, умный или милый и смешной? Если он талантливый, наконец? Яркий, необычный, привлекательный? Тогда что? Если он набивается тебе в друзья и обещает исполнить твою мечту? Здесь и сейчас! Трудно отказаться, особенно, если не знаешь, во имя чего. Предложение дружбы – что в этом плохого, на первый взгляд? Но умеют ли дружить пираты? Есть вопросы, на которые надо вовремя себе ответить, чтобы двигаться по лестнице вверх, а не падать с нее, разбивая голову.

В пятом классе можно задать вопрос: кто такой Джон Сильвер и почему он называет Джима (а значит, и меня) своим приятелем? Спустя год, подумать, может ли офицер быть разбойником. Позднее вместе с Тамарой узнать, можно ли верить Демону. А там, глядишь, и Воланд симпатичным не покажется, и в свиту к нему не потянет…

Итак, «Остров сокровищ» Р.Л.Стивенсона. Повествование ведется от лица двенадцатилетнего мальчика Джима Хоккинса, и потому юному читателю легко представить себя на его месте. Но наше внимание будет сосредоточено не на внешних событиях, несомненно, захватывающих, а на внутренних открытиях, которые делает Джим в отношении людей, и в большей степени – в отношении человека, являющегося центром этой истории в силу своей харизматичности. Конечно, внутренний сюжет, движется вокруг этого персонажа, обладающего массой ярких черт. И именно его противоречивость привлекает внимание и Джима, и наше, читательское.

Предлагаю погрузиться в текст «Острова сокровищ».

Любое приключение (в том числе, и сама жизнь) начинается со встречи. И от того, с кем и при каких обстоятельствах происходит встреча,  во многом зависит, как пройдет само приключение. «Детям вечно досаден их возраст и быт»[2], люди обыкновенные вряд ли привлекут их внимание (это уже потом,  позже Гоголь, Пушкин, Достоевский   дадут  на вооружение читателю свою поэтическую лупу и увлекут по следам «маленького человека»). А пока, если тебе не больше двенадцати, ты не можешь оторвать глаз от «высокого, сильного, грузного мужчины с просмоленной косичкой». Вот это руки! «Шершавые, в каких-то рубцах, ногти черные, поломанные,  а сабельный шрам на щеке – грязновато-белого цвета, со свинцовым оттенком» [1, 5]. Голос, походка, песня… «Но страшнее всего были его рассказы» [1, 9].

Так приключение грубо и бесповоротно  вторглось в дом Джима. Заметим, что сам герой не имел даже обычного выбора: бежать или подружиться. Но он явно не идеализирует капитана, видя его глазами взрослых: никакой романтики, одни убытки. Да еще и «натерпелся я страху с этим одноногим моряком!»[1, 8] Но читатели уже увидели, что приключение выбрало Джима. Имея читательский опыт волшебных сказок, мы догадываемся, что герой имеет какую-то «отметину», чем-то он таким из всех выделяется.

И вот наступил момент, когда герой шагнул навстречу приключению уже не из необходимости. «Оказалось, что любопытство мое было сильнее страха.  Я не мог усидеть на месте» [1, 29].  Герой узнал о себе что-то такое, о чем раньше и не подозревал.

И вот уже, несколько страниц спустя, юный рефлектирующий джентльмен восклицает: «Я был вне себя от восторга»[1, 47]. Что же так взбудоражило его? Письмо, в котором сообщалось о покупке «Испаньолы», о предстоящих приключениях, а добрая половина его посвящена  была одноногому старому моряку, в похвалах которому (и, конечно, себе) рассыпается  сквайр Трелони.  «Я решил не вставлять больше замечаний» [1, 45].

Но Джим признается  потом, что, читая письмо сквайра, подумал, «не тот ли это одноногий моряк, которого я так долго подстерегал в старом Бенбоу» [1,50]. Встреча же с Джоном Сильвером рассеяла подозрения.  «Я  полагал, что знаю, какой вид у морских разбойников»[1,50]. А этот человек был не похож на них. «Это был очень высокий и сильный мужчина, с широким, как окорок, плоским и бледным, но смышленым и улыбчивым лицом»[1,50].  Эпизод с Черным псом пробуждает прежние подозрения (Джима, и, вероятно, читателя). Но Сильвер «был слишком умен, находчив и ловок»[1,53].  Эта характеристика положительна или отрицательна?

Сильвер сразу начинает обращаться с Джимом по-приятельски, и Джиму это, конечно, льстит.  «Я вижу, Хокинс, мы с тобой будем хорошей парой»[1,53]. Конечно, и до этого многие взрослые норовят доверить Джиму свои  тайны, но они делают это серьезно, а Сильвер  - играючи. Он смеется (заразительно!) над  собой и, прикидываясь олухом, как будто бы возвышает Джима.

Но главное: «Сильвер оказался необыкновенно увлекательным собеседником… и я начал понемногу понимать, что лучшего товарища, чем Сильвер, в морском путешествии не найдешь»[1,54]. (Можно ли  привести лучший аргумент в пользу развития речи…)

Знакомство с капитаном Смоллеттом лишь еще больше оттенило общее расположение к коку. «Я не потерплю, чтобы на судне были любимчики»[1,60].  Конечно, Джиму это не могло понравиться. Сильвер же, напротив, был «особенно ласков» и «всякий раз радовался, когда я заходил к нему на камбуз»[1, 62].  Долговязый Джон пользуется уважением команды, содержит камбуз в чистоте, смел,  и притом  как будто образован («может разговаривать по книжке»), да, кажется, еще и набожен.

Но  сидя в бочке с яблоками, Джон узнает новое о Сильвере. «Если бы я мог, я убил бы его…»[1, 67]. Так возмущен Джим лестью Сильвера, теперь направленной в уши другого,  не его! 

Пираты называют Сильвера то  «капелланом», то «героем», и это характеристики функциональные. Этого же способа придерживается и он сам в описании своей жизни. Функционер - подходящее слово.

Теперь Сильвер внушает ужас «своей жестокостью, двуличностью, своей огромной властью над корабельной командой»[1, 74].  И Трелони, и капитан Смоллетт, и доктор Ливси, искренне  и мужественно признавая себя ослами,  вынуждены признать вместе с этим, что Джон Сильвер  «удивительный человек»[1, 76]. Несомненно, что характеристика  эта положительная, несмотря на создавшееся положение. И только капитан Смоллетт по-прежнему неумолимо расставляет все по местам:  «и ему удивительно пристало бы болтаться на рее»[1, 76].

Свою высадку на остров вместе с пиратами Джим называет «первым отчаянным поступком»[1, 81]. Отчаяние близко к безнадежности, но одновременно и противоположно ему. Это ОТталкивание  от  «БЕЗ надежды»,  резкое действие, неожиданное, но имеющее свою логику. Джим вообще стремится  все себе рационально объяснить, но вот циничного убийства честного матроса Сильвером Джим не может вместить – его сознание отключается. И неудивительно. Только Бен Ган и заметил:  «Ты, кажется,  славный мальчишка, но  все же ты только мальчишка»[1, 110].   И это замечание явно их  с Джимом не сблизило (вспомним, что Сильвер действует противоположным образом:  он делает вид, что они одинаковые, то есть как бы считает Джима равным.  Теперь Сильвер  открытый враг, но, появляясь как парламентер, он по-прежнему вызывает в Джиме жгучий интерес. Но если в начале переговоров Сильвер мужественен, молчалив и галантен, то обратно он ковыляет, плюясь и ругаясь. И тем не менее, его фигура завораживает, неспроста ведь все, кроме Грея, покинули свой пост. 

То ли жара, то ли пережитые страхи подточили  рассудительность Джима… А точнее, он как-то на глазах вдруг вырос в героя (помните, как выросла в сказке Алиса?), и теперь у него – другая логика, сказочно-правильная, инакомирная. Впрочем, мальчишкам это тоже свойственно: «разумеется, это был такой дурной путь для осуществления моих намерений, что и намерение становилось неправильным,  но не забудьте, что я был мальчишкой и уже принял решение»[1,129]. И Джим, запасшись сухарями, отправляется  на подвиг. Победителей не судят – это,  конечно, утешает.  Но новая встреча со старым приятелем нарушает все планы : «какой приятный сюрприз для бедного старого Джона! Я с первого взгляда увидел, что  ты ловкий малый, но теперь я вижу, что ты прямо герой»[1, 163]. Чего больше здесь: иронии или проницательности?

И вот, наконец, противники лицом к лицу  «глядя на тебя,  я вспоминаю то время, когда  и я был такой же молодой и красивый»- говорит Сильвер [1, 163].  Но это условные слова, на месте них должны быть другие: «удивительный» и «герой», и это в  равной мере  относится и к Джиму, и к Сильверу.

«С тех пор, как я встретился с вами, я привык смотреть смерти в лицо», - так начинает Джим свой вызов и диктует  условия Сильверу[1,164]. Что может значить  «странный тон»,  которым пират отвечает Джиму?  Джим поражен, но чем же? Сильвер впервые искренен!  А рядом со словом «игра» вдруг появляется слово «жалкий»[1,166]. Перед лицом смерти  -  Хокинс, а жалок-то  Сильвер!  То, что он торгуется – это для пирата нормально.  Но то, что Сильвер в растерянности -  «тут, без сомнения, что-то не так»[1,169], и вот уже «он стал обращаться со мной по-приятельски»[1,170].  То есть он не играет роль приятеля, как раньше, а так себя ощущает!  Но дело меняется,  когда с коком взялись соперничать пираты.  Джим (вместе с читателями) восхищается его великолепной защитно-наступательной речью и «замечательной игрой» и все-таки называет жизнь Сильвера ничтожной.  «Сердце сжималось у меня от жалости, когда я глядел на него»[1,175].  Почему же Джим жалеет этого пирата - безжалостного, достойного «позорной смерти» и выбравшего жизнь, полную опасностей?

Джим осознает себя победителем, а победителю-джентльмену свойственно  сочувствие к врагу, тем более такому неординарному.  То, что доктор Ливси является джентльменом, ни у кого  не вызывало сомнения, но теперь этот же вес  у Сильвера приобрел и Джим, и его честное слово. Сильвер говорит о себе и Хоккинсе  «мы»[1,182], но оба понимают, что это шатко и мимолетно.  «Мы» - это калека плюс мальчишка против пиратов или...?

Благородного Джима по-прежнему возмущает двуличие Сильвера, его измены.  Как будто он не пират! Или …не только пират?  «Он действительно был смелый человек»[1,193]. И когда он, наконец, сбежал, прихватив мешочек с деньгами, все «были довольны, что  так дешево от него отделались»[1,204].

Не всегда удается «так дешево» отделаться от навязчивых приятелей, вовлекающих нас в опасные приключения. Но подобные встречи дают возможность испытать, «кто ты: трус или избранник судьбы»[2] (хотя капитан Смоллетт называет это – «любимчик»), узнать, сколько весит твое честное слово, а  острожному и рассудительному мальчишке  превратиться в героя. Во всяком  случае, приключение -  это возможность выбора.

Список литературы:

1. Р. Л. С.Стивенсон «Остров сокровищ», М, «Детская литература» и «Алекс-М», 1993
2. В.С. Высоцкий, «Баллада о борьбе».

Фрагмент доклада на IV-й Международной научно-практической конференции "Филологическая наука и школа: диалог и сотрудничество", прочитан 15 декабря 2011 г.