ВХОД ДЛЯ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ

Поиск по сайту

Подпишитесь на обновления

Yandex RSS RSS 2.0

Авторизация

Зарегистрируйтесь, чтобы получать рассылку с новыми публикациями и иметь возможность оставлять комментарии к статьям.






Забыли пароль?
Ещё не зарегистрированы? Регистрация

Опрос

Сайт Культуролог - культура, символы, смыслы

Вы находитесь на сайте Культуролог, посвященном культуре вообще и современной культуре в частности.


Культуролог предназначен для тех, кому интересны:

теория культуры;
философия культуры;
культурология;
смыслы окружающей нас
реальности.

Культуролог в ЖЖ
 

  
Культуролог в ВК
 
 

  

«Обитель за пазушкой»

Печать
АвторАлла Новикова-Строганова, д-р филол.н., проф.  

Очерк о святочном рассказе Н.С. Лескова "Христос в гостях у мужика".

tverdohleb.jpg

Особенность творчества Николая Семёновича Лескова (1831 – 1895) такова, что за конкретно-бытовыми фактами русской реальности всегда проступают вневременные дали, открываются духовные высоты. Эта духовность – следствие глубокой веры писателя в то, что человеческое бытие не ограничивается земным существованием. Жить без веры нельзя, ибо вера больше, чем жизнь. «Думаю и верю, что “весь я не умру”, писал Лесков А. И. Чертковой за год до смерти, но какая-то духовная постать уйдёт из тела и будет продолжать “вечную жизнь”» [1].

Перспектива вечной жизни предъявляет человеку высокие духовно-нравственные требования. И Лесков полон желания поддержать в людях «проблески разумения о смысле жизни» (XI, 477). Выполнить эту непростую задачу во многом помогает писателю излюбленный им жанр святочного рассказа.

Лесковские святочные рассказы часто необычные, курьёзные, нарушающие «жанровые ожидания», – всегда ориентированы на евангельскую учительно-притчевую традицию. В статье «Объяснение по трём пунктам» Лесков чётко сформулировал свою мировоззренческую и писательскую позицию в самом первом «пункте»: «Я имел в виду важность Евангелия, в котором, по моему убеждению, сокрыт глубочайший смысл жизни» (XI, 233).

Таков «Христос в гостях у мужика». Этот святочный рассказ был написан к Рождеству 1880 года и опубликован в первом январском номере детского журнала «Игрушечка» за 1881 год с посвящением «христианским детям». Переиздан «Христос в гостях у мужика» был только в 1992 году.

Как и в других святочных произведениях, здесь реализуются главные мотивы рождественского повествования чудо, спасение, дар. При весьма прозрачных намёках на возможность рационального, логического объяснения многих чудес, здесь всё же присутствует дух мистической сверхчувственности, Божественного Промысла.

В творчестве Лескова встречаются многочисленные признания, подобные сделанному в повести «Владычный суд»: «Я тогда был не совсем чужд некоторого мистицизма, в котором, впрочем, не всё склонен отвергать и поныне, ибо, да простят мне учёные богословы, я не знаю веры, совершенно свободной от своего рода мистицизма» [2].

Произведения Лескова, по замечанию самого писателя в авторском предисловии к сборнику «Святочные рассказы», «имеют элемент чудесного в смысле сверхчувственного и таинственного» (7; 116). «Вещи и явления, которых мы не можем постигать нашим рассудком, вовсе не невозможны от этого… размышлял Лесков в романе «На ножах». Я признаю священные тайны Завета и не подвергаю их бесплодной критике. К чему, когда инструмент наш плох и не берет этого?» (5; 96)

В рассказе «Христос в гостях у мужика» пересекаются сферы земная и небесная. В метаморфозе очищения героя от греха долголетней обиды и гнева рассказчик усматривает «перст Божий» и предполагает, что скоро «и всю руку увидим» [3].

Действительно, в финале, когда Тимофей и его гости с трепетом надеются на приход Христа давно ожидаемого главного Гостя, – в ночь под Рождество совершается рационально не объяснимое чудо: «…из сеней, где темно было, неописанный розовый свет светит и… выходит белая, как из снега, рука, и в ней длинная глиняная плошка с огнём… <…> Ветер с вьюгой с надворья ревёт, а огня не колышет» (10).

Источник «неописанного розового света» в Божественной природе Иисуса Христа. На всенощных богослужениях звучит песнопение Господу «Свете тихий», в котором «тихий» Божественный свет сливается с «розовым» светом вечерней зари: «Свете тихий святыя славы, Бессмертнаго Отца Небеснаго, Святаго, Блаженнаго Иисусе Христе: пришедши на запад солнца, видевши свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога».  

Узрев «Свет от Света», герои рассказа удостоились получить знак о том, что «Христос среди нас!» (11)

Столь же таинственна сверхъестественная природа светоносного видения дяде Тимофея. Когда-то он смертельно обидел и ограбил племянника. И тот, с болью в сердце затаив горечь обиды, уехал подальше из родных мест, чтобы начать жить заново в далёком сибирском краю. Глубоко раскаявшись, в надежде на прощение дядя долгие годы безуспешно искал Тимофея. И вдруг – неожиданно даже для самого себя – появился в его доме в рождественский вечер: «…кто-то неведомый осиял меня и сказал: “Иди, согрейся на Моём месте и поешь из Моей чаши”, взял меня за обе руки, и я стал здесь сам не знаю отколе” (11).

Важно, что русский человек не подавлен величием и непостижимостью Божественного чуда, а принимает его со спокойной и твёрдой верой, как должное: «Я, дядя, твоего Провожатого ведаю: это Господь, Который сказал: “аще алчет враг твой ухлеби его, аще жаждет напой его”» (11).

Здесь дорогая Лескову национальная русская черта быть «с Христом запросто, семейно»: «Я более всех представлений о Божестве люблю этого нашего русского Бога, который творит себе обитель “за пазушкой”» (1, 348), – говорил писатель.

Тут, у сердца, “за пазушкой”, как уверен герой другого рождественского рассказа Лескова «На краю света»  «монашек такой маленький, такой тихий», праведный отец Кириак, «тайны… очень большие творятся вся благодать оттуда идёт: и материно молоко детопитательное, и любовь там живёт, и вера… сердцем одним её только и вызовешь, а не разумом. Разум её не созидает, а разрушает: он родит сомнения <…>, а вера покой даёт, радость даёт…” (1, 354).

Сердце – доминанта православной антропологии – центр всей внутренней работы человека, средоточие живой стихии духовной практики, устремлённой к богопознанию и богообщению.

Так и в рассказе «Христос в гостях у мужика» герой «стал навсегда мирен в сердце своём» (11).

О «сердечном» познании Бога размышлял Лесков в заметке «Боговедение баснописца (Post-scriptum об Иване Андреевиче Крылове)». Писатель отметил крыловское «любопытное и прекрасное богопознание». Именно Лесков первым привлёк к нему внимание: «никто никогда не приводит, какое представление о Боге имел Крылов. А оно очень кратко и прекрасно. Крылов говорит:

Чтоб Бога знать, быть надо Богом,

Но чтоб любить и чтить Его,

Довольно сердца одного» [4].  

Далее Лесков комментирует крыловские строки: «Определение это мне кажется прекрасным, и таким же оно казалось архиереям, которым я говорил о нём, и просвещённому буддисту из японского посольства, который записал себе крыловское богопознание и сказал: “Это может объединить все понятия”» [5].

«За всех» предсмертная молитва в устах кротчайшего отца Кириака в повести «На краю света»: «Вот… риза Твоя уже в руках моих… сокруши стегно мое… но я не отпущу Тебя… доколе не благословишь со мной всех” (1, 391). Это может показаться дерзостным. Но только на первый взгляд. В комментарии рассказчика-архиерея выражена авторская позиция: «Дерзкий старичок этот своего, пожалуй, допросится, а Тот по доброте Своей ему не откажет. У нас ведь это все семейносо Христом делается. Понимаем мы Его или нет, об этом толкуйте, как знаете, но а что мы живём с Ним запросто это-то уже очень кажется неоспоримо. А Он попросту сильно любит…” (1, 392).

«Вся Россия дерзит, молясь: “Спас-Батюшка, Боженька”. Но не в этой ли дерзости вся её сила? Избави её Бог тут от вежливости», потому что «холодно-вежливы бывают с чужим, посторонним». Лесков же показал «дерзость смирения». Бог «свой» у человека, когда человек «свой» у Бога и «чужой себе»[6] .

В рассказе «Христос в гостях у мужика» тот же самый «русский Христос за пазушкой» простодушно-доверительное, без лукавого мудрствования отношение к Богу.

Отсюда и упование Тимофея на то, что «Господь Своё обещание сдержит, придёт» (8), потому что однажды во время молитвы мужик услышал явственно: «Приду!» (7). В этой простосердечной надежде нет греха гордыни или надменного самовыделения. Наоборот, Тимофей ожидает Гостя с кротостью и  смирением, веруя в слова Писания, что «Сей грешники приемлет и с мытарями ест» (7). Господь говорит: «Се, стою у двери и стучу, если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откровение. 3, 20).

Возглас «Приду!», долетевший к Тимофею откуда-то «в ветерке розовом», когда он читал эпизод из Евангелия, как «Христос пришёл в гости к фарисею и Ему не подали даже воды» (7), легко можно было бы объяснить экстатическим состоянием героя. В садике, где он тогда молился  и плакал среди цветущих роз: «и через их запах весь дом был в благовонии» (6), – Тимофей  испытал что-то «вроде забытья или обморока»: «и всё вокруг меня стало розовое, даже и самые мои слёзы» (7).

Но стоит ли подыскивать рационалистические объяснения чудесному, если, по справедливым словам Лескова, «инструмент наш плох и не берёт этого» (5, 96)?  Розовый свет, растворённый в покаянных молитвенных слезах, это и есть «Свете тихий», Его отблеск, Его благодать.

Главное чудо этого святочного рассказа приход Христа не в дом, а в сердце человека, открывшееся для заповеди «возлюби и прости»(5). «И это мне нравится, говорит рассказчик, как злат ключ, что всякий замок открывает. А в чём же прощать, неужели не в самой большой вине?» (5).

Христианские духовно-нравственные уроки святочных рассказов Лескова наглядны, просты и доступны: «Как по святой воле Божией жить надо, чтобы образ Создателя в себе не уронить и не обесславить» (3).

Рассказчик «Христа в гостях у мужика» наставляет приятеля, хранящего долголетнюю память об обиде: «Ты, говорю, ополчись на себя. Пока ты зло помнишь, зло живо; а пусть оно умрёт, тогда и душа твоя в покое станет» (5).

Привычные в святочном жанре рамки замкнутого мирка уютной рождественской комнатки в рассказе «Христос в гостях у мужика» раздвигаются до масштабов всего мира, человечества, которое с Рождеством Христовым становится единой семьёй, детьми Божьими: «Мужчины и женщины, и детское поколение, всякого звания и из разных мест – и российские, и поляки, и чухонской веры. – Тимофей собрал всех» (3).

Завершается рассказ рождественской проповедью, призывом к каждому «устроить в сердце своём ясли для рождённого на земле Христа» (11).

 

 

 



ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Лесков Н. С. Собрание сочинений: В 11 т. М.: ГИХЛ, 1956 1958. Т. XI.  С. 577. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте. Римская цифра обозначает том, арабская страницу.

[2] Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 12 т. М.: Правда, 1989. Т. 12. С. 284. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с обозначением тома и страницы арабскими цифрами.

[3] Лесков Н.С. Христос в гостях у мужика // Игрушечка. 1881. № 1. С. 6. Далее ссылки на издание даны в тексте с указанием страниц.

[4] Лесков Н. С. Боговедение баснописца (Post-scriptum об Иване Андреевиче Крылове) // В мире Лескова. – М.: Сов. писатель, 1983. – С. 364.

[5] Там же. – С. 365.

[6] Дурылин С.Н. О религиозном творчестве Н.С. Лескова // Христианская мысль. – Киев, 1916. – № XI. – С. 85.

Теги:   Литература


22.01.2016 г.

Наверх
 

Вы можете добавить комментарий к данному материалу, если зарегистрируетесь. Если Вы уже регистрировались на нашем сайте, пожалуйста, авторизуйтесь.


Поиск

Знаки времени

Последние новости


2010 © Культуролог
Все права защищены
Goon Каталог сайтов Образовательное учреждение