Образ монастыря в творчестве М.Ю. Лермонтова

Монастыри всегда занимали особое место в духовной жизни России не только потому, что были местом святой отшельнической жизни, куда человек удалялся для того, чтобы служить высшей карающей и всепрощающей силе – Богу, но прежде всего потому, что они были центрами духовности (все русские искусства пошли из монастырей) и мощными интеллектуальными центрами, где создавались книги как для церковных надобностей, так и обращенные к мирянам, но побуждающие их жить по заветам Бога.

Монахи были зачастую очень образованными людьми и несли свое знание в мир. Сошлюсь лишь на один пример, касающийся братии нижегородского Печерского монастыря. Летописи рассказывают об ученом монахе Павле Высоком, который «книжен был вельми и философ велик». Высокообразованным человеком и писателем был нижегородский епископ Дионисий, который неоднократно посещал иностранные государства. По его «благословению» и, вероятно, с его помощью монах Лаврентий создал в 1377 году древнейшую из дошедших до нас летописей – Лаврентьевскую.

Русский человек обретал себя в монастыре. В тяжелые, кризисные моменты своей жизни он зачастую уходил жить при монастыре, не помышляя при этом порывать со светской жизнью. Монастырская жизнь позволяла, уйдя от житейской суеты, найти в себе силы для духовного воскресения.

Традиционными были и паломничества по святым местам – в литературе был популярен особый род путевых заметок, в которых и рассказывалось о путешествиях к святыням. В первой половине XIX века были известны записки Д.В. Дашкова, О.И. Сенковского, А.Н. Муравьева, П.А. Вяземского.

Сохранились мемуарные свидетельства об аналогичных посещениях святых мест М.Ю. Лермонтовым. В биографии поэта зафиксировано два подобных события, которые художественно претворились в стихотворениях «Оставленная пустынь предо мною» и «Нищий» (1830).[1] В них появляется образ храма, монастыря, который станет сквозным в лермонтовском творчестве.

Поэт изображает монастырь как некую духовную универсалию, так как здесь сходится земное и небесное, личность и некая надличная сила.

В произведениях поэта изображаются две разновидности монастыря: кавказский и русский. Конечно, навеяно это жизненными впечатлениями. Лермонтов хорошо знал Кавказ, бывал там и в детстве, и позже, «по казенной надобности». Многие рисунки поэта, сделанные на Кавказе, представляют собой пейзажные зарисовки, на которых изображен монастырь, церковь. Но в кавказских пейзажах монастырь не подавляет. Он не архитектурная, и скорее географическая доминанта, хотя и рукотворная. Он очень органично вписан в природу. Кавказский монастырь располагается между двумя горами, скрыт ими. Кавказский храм венчает собой горы, а потому устремлен в небо. Кавказский храм стоит особняком, всегда в уединении, поэтому он, как правило, безлюден, там слышны лишь одинокие шаги сторожа, служителя. Человек оказывается наедине с Богом, ближе к небу, потому он преображается, превращается в бесплотный дух, скорее это силуэт человека.

Русский монастырь расположен на равнине, маковки церквей, купола колоколен оказываются в этих условиях ярко выраженной пространственной доминантой. Монастырь виден издалека, он стягивает к себе людей. Русский монастырь – место, куда идут странники, паломники даже тогда, когда монастырь перестает действовать как обитель («Оставленная пустынь предо мною»). Поэтому на монастырском подворье в миниатюре предстает все людское сообщество с его социальной иерархией, суетностью и т.д. Монастырь у Лермонтова не меняет, преображает человека, но выявляет его сущность. Здесь, во время службы, беседы с Богом проступают его истинные черты.

Примечателен в этом отношении монастырь в незаконченном романе «Вадим». В нем четко разделены монахи (постоянные обитатели монастыря) и богомольцы. Лермонтов подчеркивает такую деталь: «Звонили к вечерне; монахи и служки ходили взад и вперед по каменным плитам, ведущим от кельи архимандрита в храм; длинные, черные мантии с шорохом обметали пыль вслед за ними: и они толкали богомольцев с таким важным видом, как будто это была их главная должность». Как видим, братия выказывает свое пренебрежение, презрение к толпе богомольцев.

Еще одна группа людей привязана к монастырю: вокруг него группируются «увечные и нищие», отвергнутые обществом люди, для которых обитель оказывается единственным пристанищем, не дающим умереть от голода. Но само сообщество маргиналов не знакомо с понятиями милосердия и сострадания. Это жестокий мир, где «спорили, бранились, делили медные деньги, которые звенели в больших посконных мешках…».

Быть нищим – своего рода промысел, передающийся по наследству. Встреча Вадима с безногим нищим как раз и показывает нам изнанку этого мира. Этим людям неведомо чувство сострадания, а свой порок, физический изъян они превращают в предмет торга. Это среда, где уважают порок, а не добродетель, где выживает жестокий и сильный. Именно такое положение в среде нищих и занимает Вадим. Этот герой и молится своеобразно: «…нищий стоял сложа руки и рассматривал дьявола, изображенного поблекшими красками на святых вратах, и внутренно сожалел об нем; он думал: «Если б я был черт, то не мучил бы людей, а презирал бы их; стоят ли они, чтоб их соблазнял изгнанник рая, соперник бога!.. другое дело человек; чтоб кончить презрением, он должен начать с ненависти!».

Монастырь у Лермонтова – место, где решается судьба. На монастырском подворье встречаются враги, и встреча эта ведет не к прощению, а противостоянию. Именно здесь Вадим увидел Палицына, и этот миг оказывается поворотным в судьбе героя и его сестры.

Монастырь у Лермонтова – место, где человек борется со своими страстями, проходит свое испытание сомнением, искушением («Демон», «Мцыри»).

Монастырь – знак памяти, поэтому часто Лермонтов изображает его разрушающимся, как бы уходящим в небытие. Монастырь – знак памяти еще и потому, что, убегая от мира, стремясь через монастырскую жизнь обрести забвение, «забыть» страдания, лермонтовский человек понимает, что забвение невозможно, что «ни вериги, ни клобук не облегчают наших мук».

Монастырь у Лермонтова – тюрьма и спасение одновременно. Первое значение реализуется в поэме «Мцыри», «Вадиме». В монастыре юным героям спасают жизнь, но сама жизнь теряет для них смысл, так как они лишены свободы выбора. Монастырь как место спасения, обретения себя осмыслен в поэме «Демон». 

Провинциальный монастырь – место, где человеку является откровение, истинная сущность мира и отношений людей. Причем и в монастыре человек продолжает грешить, он не преображается. И здесь есть место кощунству, надругательству над слабым, увечным и беззащитным («Нищий», сцены в «Вадиме»). Именно поэтому мысль Лермонтова о разобщении людей, о глобальном одиночестве человека в мире, о подмене ценностей (добра злом, надежды отчаянием, милосердия насмешкой, любви враждой) приходит у ворот храма, в стенах монастыря.

Публиковалось: Жизнь провинции как феномен русской духовности (Мат-лы Всероссийской научной конференции. 23-24 апреля 2003 г.) С. 50-55 

Примечания